— Да, это было забавно. Я заметил, что вы отлично проводите время вместе. Впрочем, я не сомневался в таком исходе. Своего сына я прекрасно знаю, мейла. И немного знаю тебя, но с каждым днем ты забираешь все больше моих мыслей. Я люблю тебя, Соня, и чем больше узнаю, тем больше люблю.
Повернув браслет на правой руке, Лоут мгновенно скрыл свои голограммы и придвинулся ко мне вплотную. Мне не осталось ничего другого, как обнять его и удобно разместиться на коленях мужа. Самое простое и обычное дело. Ему нравится держать меня на руках, и я чувствую себя так же спокойно и защищено, как в первый день знакомства.
— Так что именно тебя тревожит, мейла?
— Наверно, я все преувеличиваю. Прости меня, если скажу глупость, иногда Гордас относится ко мне так, будто я его близкая подруга. И это понятно, каким бы юнцом его тут не считали, ему нужна женщина. Мне неловко это обсуждать, но он же твой сын и… раз я твоя жена, но нам нужно вместе… все решать.
Лоут посмеивался, зарывшись лицом в мои распущенные волосы. Кажется, они здорово отросли и загустели за эти две недели — витамины местных «докторов» творят чудеса с моим телом.
— У Гордаса есть возможность использовать интерактивную партнершу или реальный аналог. Он в курсе новинок в этой области. Ты напрасно считаешь его неопытным.
— О! Нет, скорее наоборот…
А вот после этой фразы я чуть язык себе не прикусила. И мысли завертелись в голове самые противоречивые: Гордас «балуется» виртуальным сексом, имеет силиконовую куклу или прячет в комнате робота-женщину, способную удовлетворять его естественные потребности. Отчего-то моя душа бунтовала против подобного рода изысков.
— Наоборот?
Лоут спустил лямочку моей майки с плеча и теперь целовал изгиб моей шеи, переходя на грудь. Стоит ли отвечать…
— Я только хотела знать, как ты на это смотришь? Гордас меня целует и обнимает, он… он любит сам расчесывать мои волосы и постоянно пытается ко мне прикоснуться. Я не знаю, как реагировать. Вот и все, что я хотела тебе сказать.
Уф, я это сделала! Я поделилась с мужем своими сомнениями, и теперь моя совесть прозрачна как хрусталь. Но почему же Лоут молчит… Он будто и не слышал меня, стягивая маечку до пояса и мягко поглаживая мою грудь. И я расслабилась, перестав ожидать ответ, я избавилась от коротких шортиков, спустив их вниз вместе с трусиками. И теперь сидела на коленях мужа почти голышом, когда между ласками Лоут вдруг спросил:
— А скажи-ка мне, дорогая Соня, тебя больше волнуют поцелуи мальчишки или мое отношение к вашим забавам?
Интересная постановка фразы. Мне сразу почудился подвох, и я взяла лицо Лоута в руки, чтобы заглянуть ему в глаза. Мне нечего скрывать, на мне же нет никакой вины.
— Мейла… Я хочу, чтобы ты была счастлива здесь. Ты вольна поступать так, как тебе захочется, помни это. Твои желания должны исполнятся.
— О каких желаниях ты говоришь? Ты меня будто не слышал?
— А что хочешь услышать ты? Я прекрасно понял тебя, милая. И все, что мне нужно — это твоя улыбка и твоя радость. Если тебе будет хорошо, я смогу гордиться собой. А что касается сына… Если тебе не сложно, будь с ним поласковей. Разве он этого не стоит? Гордас еще очень молод и порой бывает импульсивен. Я уверен, ты сумеешь выстроить правильные отношения с ним. Не отталкивай его, прошу тебя. Соня, вы оба бесконечно дороги мне и я хочу сохранить вас возле себя насколько это возможно. До его отъезда осталось пять десятков дней. Потерпи. Потом все изменится, я тебе обещаю.
— Он, конечно, замечательный. И я рада, что мы друзья, но…
Шалок действительно не понимал меня или делал вид, что не понимает. Оба варианта меня настораживали. И что именно он просит меня потерпеть? Какая-то ерунда. Однако в его словах есть капля здравого смысла. Гордас уедет, и все мои волнения исчезнут вместе с ним. Боже, а разве я этого хочу? Внезапное открытие потрясло меня до глубины души — если в доме не будет Гордаса, моя жизнь потеряет краски, звуки, я же буду невыносимо скучать.
Пока новые эмоции терзали разум, тело само отзывалось на мужские прикосновения. Когда Лоут вошел в меня, я была уже откровенно влажной и готовой его принять. Мы впервые занимались сексом в полдень посреди залитой светом гостиной, вот так открыто видя друг друга без одежды.
Я была очень возбуждена, разговоры о Гордасе только разогревали, а выражение яростного желания на лице Лоута заставляло полностью разделить его страсть. Так уж случилось, что я отпустила себя и уже без смущения вскрикивала, чувствуя его твердый напряженный член глубоко внутри. Сейчас мне нравилось находиться во власти сильных мужских рук, нравилось быть прижатой к поверхности дивана тяжелым мужским телом.
И пусть наши стоны услышат «помощники по дому», нет причин стыдиться роботов и даже наоборот — присутствие в доме Рика и Рин заставляли меня проявлять свои наслаждение близостью как можно громче. Одну ногу я закинула высоко на спинку дивана, другую опустила на пол и ритмично двигалась бедрами навстречу Лоуту, как вдруг мой затуманившийся взгляд упал на раскрытую дверь в сад.
В дверном проеме стоял Гордас, держа в руках дорожную сумку, он смотрел на нас широко распахнутыми глазами. Просто стоял и смотрел. Я вцепилась ногтями в спину Лоута и тут же кончила, глядя на его сына. Наверно, в этот момент я была такой некрасивой… Все равно… Я даже не помню, чтобы меня когда-то прежде так накрывало и уносило на седьмое небо. Это было чистое удовольствие, первое настоящее удовольствие, которое я испытала с Лоутом. И его сын имеет самое прямое отношение к произошедшему, до чего я дошла…
Можно ли хотеть сразу двоих мужчин? Можно ли быть с одним, и при этом хотеть другого? Наверно, я распущенная, похотливая дрянь, но я пытаюсь быть честной сама с собой. Я хочу разобраться в себе, чтобы не совершить ошибку. А разговор с мужем внес еще большую сумятицу в мои мысли. У меня вдруг возникло неприятное ощущение, что Шалок готов закрыть глаза на наши «забавы» с Гордасом. Разве это не странно…
И на Лоута не похоже, тут явно что-то не так. Если он привел меня в свой дом как игрушку для зрелого «мальчика», зачем постоянно признаваться мне в любви, настаивать на совместном сне, мечтать о нашем будущем? Я уверена, что Лоут любит меня, может, как-то по-своему, но любит. Он искренне желает мне добра. Но Гордаса он ведь тоже любит, вот в чем дело.
И я не сомневаюсь, что Лоут следит за нами, дом напичкан микрокамерами внутреннего обзора. Я не ахти какой психолог, но пару раз видела, как лицо Лоута каменело, если его сын пытался шутливо заигрывать со мной в его присутствии.
И вдруг такой поворот — делай, Соня, что пожелаешь, лишь бы тебе было хорошо. Это неправильный подход, такое поведение унижает его, как мужчину. Или я уже ничего не понимаю на этой планете. Надо вставать…
— Лоут, мы не одни, слышишь, Гордас вернулся.
— Ммм… рано. Ну-у, хорошо-о…
Еще несколько горячих, благодарных поцелуев и я чувствую легкость — муж поднимается, подает мне шорты, сам натягивает домашние брюки. Я торопливо оглядываюсь на вновь запертую дверь, похоже, Гордас спустился в сад, и убегаю к себе. Нужно принять душ и переодеться. Сердце неумолимо колотиться о ребра, ноги дрожат. Он нас видел! Видел меня такой!
Освежившись, я надеваю чистое белье и растягиваюсь на белом ковре. Нужно немного успокоиться. А что же особенного произошло? Сущая ерунда. Гордас — более чем взрослый парень по земным меркам, да еще, оказывается, уже просвещенный в виртуальном сексе. Почему-то меня злят эти новости!
Ишь, ты, выглядел передо мной невинным агнцем, а по ночам трахал виртуальных красоток. Бесит, бесит меня его идеальная внешность! Хочется закричать во весь голос, хочется завыть, Господи, что такое со мной! Я катаюсь по мягкой шерстяной поверхности ковра и реву, как последняя дура. Хочется его ударить, но за что? А тут еще мой «Айболит» мурлычет под дверью:
— Соня, можно к тебе войти, кажется, тебе нужна помощь?
