– Поэтому он туда и лезет, – буркнула я.
– И в одном он прав: Академии нужен ректор. Сейчас. – Мэтр Рионери посмотрел на Тайбери спокойно и прямо. – Если не я, то ваш дед.
– Адриан готов, – подтвердил Тайбери. – Другие дома поддерживают его. Но Баррас не отступится, и за ним стоят его собственные союзники.
На лицо Рионари легла тень.
– Да.
Наступило долгое молчание.
– Есть кое-что, что я так и не рассказал ни вам, ни Адриану, – негромко произнёс Рионери. – Давняя тайна, слишком опасная и могущая привести к войне между домами. Тогда я считал, что таким фактам лучше лечь на дно и лежать глубоко. В те дни великие дома были обозлены, их главы, потерявшие близких, – испуганы и готовы убивать. Открытая война – это слишком страшно, думал я тогда. Магов не так много, чтобы рисковать всем.
Рионери помолчал.
– Но после второго взрыва, – он с иронией улыбнулся, – моё мнение изменилось. Справедливость не может быть дороже гражданского мира, но иногда справедливость – это и есть мир. Теперь вы должны знать, Квинн. Сегодня – вы должны знать.
Тайбери молча наклонил голову. «Я слушаю», – говорили его глаза.
– Я видел багровое пламя не только на вашей дуэли с Юлиусом Кассадьеро, – сухо произнёс Рионери. – Помните, я говорил вам об этом?
Тайбери вновь кивнул.
– Когда вы видели это пламя, мэтр? – тихо спросила я. – Когда?
– В тот день в Академии, когда Лоренс Тайбери должен был стать ректором, – сухо ответил мэтр Рионери. – Изначальная точка взрыва была багрового цвета.
Я задержала дыхание. Тайбери прерывисто вздохнул.
Взрыв, когда сумасшедший маг-одиночка погиб и утянул за собой и Лоренса Тайбери, и моих родителей, и многих других магов.
Барраса рядом не было. Даже близко. На церемонию будущий глава дома Кассадьеро не явился. Этому было простое объяснение, конечно: мой троюродный дядя не хотел присутствовать на триумфе враждебного дома. Но всё же…
– Вы должны были сказать мне, – процедил Тайбери.
– Сказать что? Багровый оттенок пламени встречается и у обычных магов, пусть и крайне редко. Вы могли из мести убить невинного человека.
– А когда такой же оттенок магии появился у Юлиуса? Вкупе с необычайной силой?
– Это тоже могло быть совпадением, и вы это знаете, Квинн, – устало сказал Рионери.
– Ну да, конечно. – Тайбери фыркнул. – Вы даже предпочли оказаться на больничной койке и потерять кресло ректора, лишь бы не давать мне лишних доказательств против дома Кассадьеро!
– Слова единственного свидетеля не доказательство, – голос Рионери сделался суше. – Я видел, потому что моя защита позволяет мне преломлять потоки и следить за их цветами крайне подробно. Такое умеют немногие. Но одно моё слово? Слово человека с повреждённой головой и лёгкими, лежащего на больничной койке? Мага, у которого Баррас пытается отобрать кресло и должность? Слишком мало, даже если прибавить к нему слово вашей шейры.
– Моё слово, ваше слово, слово Даны… – Тайбери задумчиво смотрел на Рионери. – Вы правы, мэтр. Это лишь слово. Обвинение мало что значит само по себе, если свидетель кровно заинтересован в том, чтобы навредить смертельному врагу. Но есть другие слова, мэтр. Слова, к которым прислушаются.
– Например?
Тайбери сделал мне знак оставаться на месте. Подошёл к больничной койке.
И тихо-тихо произнёс несколько фраз на ухо Рионери.
– Я полагаю, вы можете сказать мне, сработает ли это, – добавил он, выпрямляясь.
Мэтр помолчал, глядя на Тайбери с новым уважением. И интересом.
– Да, – произнёс он. – Не знаю, сработает ли, но вам следует попробовать. Но вы ставите многое на кон, Квинн. Слишком многое.
– Я знаю, – просто сказал Тайбери. – Но я должен это сделать. Должен сказать правду.
– Точнее, хотите последовать своим желаниям? – По губам Рионери скользнула улыбка. – Как знакомо.
Тайбери лишь усмехнулся. Задумчивый взгляд мэтра Рионери упал на меня.
– Вашей шейре, вижу, тоже передались некоторые свойства вашего характера, – проронил он. – Смелость и любознательность, например. Я рад, что прочитал вам лекцию о доверии. Даже если она в итоге почти стоила мне жизни.
Тайбери поднял бровь.
– Вы считаете, что Баррас испугался вашей лекции?
– В том числе. Ведь он боится не только моего расследования. Он боится Академии, которая может его наказать. Боится метрессы и других членов совета попечителей, которых мы с вами можем настроить против него. Боится незримого кодекса шейр, который пока не наказал его, но может наказать, если Баррас переступит невидимую грань. Боится, зная, что с шейрами категорически нельзя поступать так, как поступает он. Хотел бы я знать, что Баррас с ними делает…
Мы с Тайбери переглянулись. Я вдруг заметила, что мэтр Рионери смотрит на меня с иронией.
– Вижу, вы действительно друг другу доверяете. Если ваша шейра стала вам близка, это большой шаг, Квинн. Возможно, под её влиянием вы сделаетесь мягче и перестанете выгонять девушек из Академии из-за кружки сидра. Даже научитесь давать им второй шанс.
Рионери бросил на Тайбери полный значения взгляд.
– Но я возьму на себя труд дать вам совет.
Брови Тайбери поднялись.
– Я слушаю.
– Слушайте. Ваша несдержанность и непочтительность к авторитетам передалась и вашей шейре. Это хорошо – для неё. Но есть ситуации, когда такие… свойства характера могут необратимо повредить вашим делам. Особенно в такие дни, как этот.
Рионери вновь прижал ко рту платок. В этот раз приступ кашля продлился дольше, и я поймала выражение озабоченности на лице Тайбери.
– Вот мой совет, – наконец с усилием произнёс мэтр Рионери. – На кону стоит слишком многое. Если ваша шейра произнесёт хоть слово сегодня, это сильно ослабит вашу позицию. Будь это слово за вас или слово поперёк, справедливое обвинение или бессвязный выкрик с места – неважно. Её непокорство на сегодняшнем собрании – это удар по вам. Вы понимаете это?
Тайбери повернулся ко мне.
– Ты слышала мэтра Рионери, – очень спокойно сказал он. – Ты произнесёшь хоть слово, пока будет идти собрание? Зная, что это может помешать мне?
Я закусила губу. Я…
Я Деанара Кассадьеро. Наследница рода. Смогу ли я забыть об этом? Молчать, пока решается судьба Академии, пока мой дядя узурпирует то, что ему не принадлежит? Полную власть над домом, влияние в Академии, ректора которой он чуть не убил? Молчать, пока дядя изрыгает угрозы и, возможно, шантажирует невинных людей? Калечит шейр? И я – я буду молчать? Не брошу ни слова ему в лицо?
– Да, повелитель, – с запинкой произнесла я. – Я буду молчать.
– Я тебе верю, – спокойно сказал Тайбери. – А теперь идём. Не будем мешать мэтру отдыхать и выздоравливать. Да и полдень близится.
Он поклонился Рионери. Я последовала его примеру, снова присев.
– Квинн, – окликнул нас Рионери в дверях.
Он здорово побледнел и снова, казалось, готов был закашляться. Кажется, наш разговор утомил его куда больше, чем он хотел показать.
– Да, мэтр?
– Удачи. И… берегитесь.
Тайбери усмехнулся. Самоуверенно и гордо, как всегда.
– Меня багровое пламя не достанет, – произнёс он. – Баррасу, пожалуй и впрямь стоило бы поберечься. Вот только для него уже поздно.
– Бахвалитесь?
– Всегда.
Губы мэтра тронула слабая улыбка.
– Желаю вам, чтобы у вас получилось.
«Получится, – хотела произнести я уверенно. – Обязательно. Это же мой повелитель!»
Но вспомнила свой обет. Своё обещание. Свои слова.
Эх. Век эклеров не видать!
Смогу ли я промолчать? Даже при виде очевидной несправедливости? Даже в миг триумфа моего дяди? Даже… даже…
Я посмотрела на Тайбери.
«Ты ведь хочешь, чтобы я промолчала, – подумала я. – Чтобы я доверилась тебе. Чтобы закрывала тебе спину так же, как ты закрываешь спину мне. Доверие – это дорога в две стороны, и ты хочешь мне довериться. Должен мне довериться».
Доверие. Та единственная и невозможная нить между ними. Нить, которую я должна была порвать, когда мой контракт истечёт.
