У Говарда ноздри нервно дрогнули, раздулись. Кейлен видела, как ему хочется всех этих людей прогнать и больше не пускать на порог. И даже притом, что их так мало… Он ведь не осмелится?
Развернул. Пробежал глазами. Дернулся. И Кейлен видела, что по мере чтения Говард начинает бледнеть, и все больше…
Даже не злость уже, ярость, и он едва сдерживался, чтобы бумагу не разорвать.
— Что это значит, лорд Никлас? — Говард почти зашипел сквозь зубы. — Король милостью своей отдает вам Последний утес, как единственному кровному родственнику Элмера Марнаха, заявившему свои права? Что это?
— Только в случае рождения девочки или внезапной смерти законного наследника лорда Элмера, сэр Говард, — Никлас широко улыбался. — Вы же все прочитали? Если родится мальчик, то наследником и лордом Утеса будет признан он.
Это почти насмешка.
Вот тут, надо признать, и у Кейлен все похолодело. Потому что это так явно значило одно — все решено уже. И большое благо, если она родит девочку, тогда, по крайней мере, за ее жизнь можно не волноваться так сильно. Но если мальчика… ему не жить. Мальчик станет препятствием.
Невольно обхватила живот, словно защищая… Как она может защитить? Даже Говард тут вряд ли что-то сможет сделать.
— Не стоит пугаться так, леди Кейлен, — Сазерлан подошел ближе, так, что ей пришлось теперь задирать голову. — Вам нечего бояться. Вы принадлежите сильному древнему роду и для меня честь взять вас в жены. Я даже как-то посылал вашему отцу письмо с просьбой вашей руки… Но Марнах успел раньше меня, да и вы были совсем девочкой. Теперь все изменилось. Думаю, вы сможете родить мне сильных и крепких наследников. Я вас не обижу.
И осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, чуть приподнял подбородок, заставляя Кейлен смотреть ему в глаза… До дрожи. Глаза у него льдисто-голубые, холодные, словно и не живые вовсе.
И от этого холода почти останавливается сердце.
— Нет… — только и смогла шепнуть она.
— Не дрожи так, — улыбка на его губах такая же холодная, как и глаза. — Скоро все закончится. Потом ты привыкнешь. И все будет хорошо. Дня три-четыре на подготовку свадьбы хватит? — он понял голову, глянув на Говарда. — Не нужно никаких торжеств, только церемонию. Устраивать празднества сейчас было бы нечестно, по отношению к покойному лорду Элмеру.
Три-четыре? Как это может быть?
— Нужно, по крайней мере, две недели, — сказал Говард глухо. — Нужно известить соседей, иначе это будет неуважением по отношению к ним, они должны успеть приехать. Вы же ожидаете от них верности? Куда вы торопитесь?
— Не люблю тянуть. Но, возможно, вы правы, сэр Говард. Пусть будет неделя. Думаю, нам есть что обсудить с вами. И пока для меня готовят покои лорда Элмера, мы сможем поговорить с вами. Я бы немного выпил с дороги… А вы расскажете мне, как тут идут дела.
Говард, кажется, даже позеленел.
Сейчас покои Элмера занимает он… но теперь он уже не хозяин.
Но этот Сазерлан тоже!
— Вам приготовят гостевые покои, лорд Никлас, — сказала Кейлен твердо. — В покои моего мужа вы сможете переехать после свадьбы. Вы снова слишком торопитесь.
Сазерлан удивленно поднял бровь.
— По-твоему, если тянуть время, это что-то изменит?
— Как знать. Вы ведь торопитесь не просто так. Говард, а мне бумагу дай тоже.
Говард попытался было состроить недовольное лицо: «Да куда тебе?» Но отдал. А Сазерлан наблюдал за Кейлен с интересом, хотя под его взглядом читать было сложно, буквы от волнения прыгали перед глазами.
— Ищете подвох? — спросил он.
— Это ведь касается меня, я имею право знать, — сказала Кейлен.
Король с одобрением относится к браку и признает права Сазерлана…
Вот оно.
— «В случае, если других, более близких кровных родственников не найдется…» — прочитала она, голос дрогнул. — А если найдется? Ваши права уже не столь незыблемы, лорд Сазерлан. Поэтому вы торопитесь. Боитесь, что найдутся другие?
Он скривился, дернулся вырвать бумагу из рук Кейлен, но все же не стал.
— Кто? — почти резко поинтересовался он. Во взгляде мелькнуло что-то хищное. — Этот бастард? Он уже пытался претендовать на что-то? Нет? У нет никаких доказательств. Где он сейчас?
Он тоже все знает. Все знают, но никто не хочет признавать. Значит, права у Тодда действительно есть.
— Сэр Тодд сейчас в горах, — сказала Кейлен. — Но я уверена, он успеет вернуться к свадьбе.
— Что ж, пусть возвращается. Он будет почетным гостем, — Сазерлан ухмыляется так мерзко, что хочется врезать ему по морде. — А вам не стоит делать глупостей, Кейлен. Вы еще не понимаете, с чем играете.
* * *
— Он отобрал у меня кольцо! — Говард был в ярости.
И даже не ярость, это бессильная истерика, потому что сделать Говард ничего не мог. Вернее, мог бы, наверно, не отдать силой. Сейчас в замке по большей части его люди, а с Сазерланом почти никого. И все равно, открыто выступить против, значит выступить против короля. На это Говард не пойдет. Он даже не Последний Утес, он Летние сады потеряет, король не простит его.
— Это кольцо моего мужа и лорда Утеса, — сказала Кейлен. — Ты все равно не имел на него права.
— Он тоже не имеет! Не сейчас! Если уж так, то сначала должен жениться на тебе и вступить в права. Сейчас он никто!
Кейлен сидела в большом кресле, забравшись с ногами, обхватив живот, стараясь ровнее дышать. Было нехорошо, голова кружилась и не хватало воздуха, но идти на улицу, на башню, как раньше, она не могла. Стоило подняться и начинало тянуть внизу живота. А если посидеть — то вроде и ничего…
Но нехорошо все равно.
А тут еще Говард.
Нет, все возмущение брата Кейлен понимала, но сейчас было не до того.
Просто сидела и смотрела.
— А этот твой Тодд, он ведь клялся служить тебе? — вдруг спросил Говард. — Тебе и твоему ребенку? Насколько он хорош? Он ведь тролль отчасти… они ведь сильные, почти неуязвимые. Он ведь может этого Сазерлана убить?
— Тодд…
Похолодело внутри.
— Да. Ты ведь можешь приказать, правда? Он тебе служит. Ты можешь приказать ему… Кейлен, не смотри на меня так, подумай сама. Сазерлан угрожает твоему ребенку! Ты ведь понимаешь, он не остановится, не станет терпеть конкурентов. Сазерлану нужны свои наследники здесь, а не дети Элмера, он же это говорит почти прямо. Твой Тодд может его остановить?
В глазах Говарда лихорадочный блеск, он ходит по комнате от стены к стене, не находя места.
Возможно, это действительно единственный шанс.
Кейлен до боли закусила губу.
— Если я отдам приказ…
Тодд подчинится. И даже более того, он с готовностью сделает все, даже не по приказу, а по собственной воле, стоит только сказать…
— Нет, подожди! — Говард замер, остановил ее, не дал договорить. — Нельзя, чтобы это был приказ. Сазерлан герцог! Причем герцог, посланный сюда королем! Посланник короля. Если ты прикажешь убить посланника короля, тебя саму приговорят к смерти. Король не простит такого! Это не должен быть приказ, нельзя говорить прямо. Нужно намекнуть… Он ведь и сам понимает, чем все это грозит тебе. Он не даст тебя в обиду, нужно лишь намекнуть…
И все это так отчаянно не нравится Кейлен.
Пусть все так, пусть она готова защищать своего нерожденного ребенка любой ценой… но это неправильно.
— Если Тодд убьет Сазерлана, тогда король прикажет казнить его самого, — сказала она тихо.
— Да брось! — Говард даже усмехнулся, правда так нервно. — Король далеко. А Тодд… кто он такой? Солдат. Сын конюха. Его будут искать, но такому человеку всегда можно спрятаться, исчезнуть. Может быть, даже тролли заберут его к себе, как забрали его мать. Этот страж у Моста говорил с ним почти как с одним из своих… ну, я не знаю. Я уверен, что спрятаться от короля они ему помогут!
Тодд убьет Сазерлана, а потом исчезнет сам. Это ведь так удобно.
— Исчезнет и освободит тебе место?
— Кейлен, о чем ты говоришь?! — в голосе Говарда праведное возмущение. — Подумай сама, какие еще варианты у нас есть? Ты хочешь, чтобы твой ребенок остался жив? Мне кажется, это единственный выход! Если ты знаешь другой путь — предложи сама! Ну, предлагай! Твой Тодд никогда не хотел власти, ты знаешь. Это ведь даже ничего не меняет для него. Так будет лучше для всех.
