— А если Сазерлан убьет его?
Было страшно.
Говард тяжело выдохнул, провел ладонью по лицу.
— Если не он, то кто, Кейлен? Ты ведь видела его? Ника Сазерлана! В нем ётунская кровь. Кто еще сможет справиться с ним? Я? Он свернет мне башку двумя пальцами, давай смотреть правде в глаза. Может быть, и Тодд не сможет. Но, может быть, он сможет позвать своих троллей себе в помощь? Он сделает это для тебя. Точно сделает. Нужно только, чтобы этот приказ исходил не от тебя… да… чтобы это было его решение, личное… — Говард задумался, и вдруг на его лице мелькнула улыбка. — И я даже знаю, через кого мог бы намекнуть ему.
* * *
Ник Сазерлан пришел с кувшинчиком горячего травяного отвара на меду, совсем как Тодд когда-то. Только еще бутылку вина для себя прихватил. Подтащил поближе к креслу, где сидела Кейлен, небольшой столик, поставил на столик все. Притащил из угла второе кресло для себя.
— Давай поговорим спокойно, Кейлен, — сказал он. — Я знаю, ты не ждешь от меня ничего доброго, боишься. Но я хочу заверить лишь, что бояться нечего.
Он налил ей в большой бокал горячего сладкого отвара, и себе тоже, но себе пополам с вином. Попробовал немного, довольно хмыкнул.
Кейлен ждала. Она разглядывала его, пытаясь прикинуть, насколько опасен он может быть. Сазерлан смотрел на нее прямо, без заискиваний, без ложных заверений, что желает только помочь, без глупых заверений в ее, Кейлен, неземной красоте.
С ним можно говорить прямо. Но это ничего не меняет.
— Возьми, выпей немного, — он пододвинул ей бокал. — Давай сначала о простом. Да, свадьба через неделю… Ты, конечно, уже понимаешь, как это бывает, ты вдова… хоть и не так долго была замужем. Я не трону тебя. Сейчас это только церемония, необходимая для передачи прав. У меня нет никакого желания насиловать беременных женщин, это ни к чему. Ты спокойно родишь, придешь в себя после родов, и тогда уже мы сможем закрепить наш брак на супружеском ложе как подобает. К тому времени мы узнаем друг друга получше и, кто знает, может, ты сама будешь этого хотеть. Почему нет? Только не нужно этих россказней о женской кротости и целомудрии, нормальная женщина хочет постельных ласк не меньше, чем нормальный мужчина, иначе женщины не заводили бы любовников. А я знаю, как сделать, чтобы женщине было со мной хорошо.
Прямо и откровенно. И ухмылка на его губах.
Так, что щеки вспыхивают нестерпимо. И даже сомнений нет — лорд Никлас точно знает, как нравиться женщинам.
Кейлен взяла, отпила из бокала немного. Горячий и ароматный… но сердце так колотится, что успокоиться не выйдет никак.
Сазерлан выпил тоже, одним большим глотком — едва ли не половину. Нахмурился.
— Теперь о твоем ребенке, — сказал он. — Я знаю, тут ты всегда будешь видеть угрозу во мне, и основания у тебя есть. Мне нужны свои дети как наследники, не буду обманывать тебя. Я надеюсь, ты мне этих детей родишь. Если сейчас, от Элмера, ты родишь девочку, все вообще будет просто и хорошо. Но даже если мальчика, всегда можно что-то придумать. Я не убийца и не чудовище. Хочу сказать сразу, что даже если ты родишь мальчика, то сейчас, в ближайшие годы, я не намерен предпринимать никаких шагов. Пусть растет, я позабочусь о нем. В какой-то степени твой сын будет гарантом моих прав, пока все не привыкнут видеть меня в Последнем утесе. Как лорд-протектор, так удобнее. А потом, когда мальчик повзрослеет, он может отказаться от прав наследования. Посвятить себя служению… чего-нибудь. Богам, рыцарским орденам, которые требуют обетов безбрачия… может быть, придумает что-то еще. Он найдет для себя другой путь, и не будет мешать мне. И тогда для меня не будет никакого смысла трогать его. Он вырастет здесь и получит все лучшее, но как если бы он был, предположим, вторым сыном, не первым. Только и всего.
— Вы хотите лишить моего сына законных прав, — сказала Кейлен. — И, вместе с тем, хотите, чтобы я была благодарна вам за это?
Сазерлан покачал бокал в руке, поставил на стол и как-то вдруг подался вперед, его глаза потемнели.
— Я хочу, чтобы ты понимала все правильно с самого начала, — сказал он. Пока еще не угроза в голосе, что-то близкое. Страшное. Рокочущее. — И чтобы не питала иллюзий. Хочу быть с тобой честным. Не делай глупостей, и тогда ты и твой ребенок будете жить счастливо. Уж точно не хуже, чем с этим лживым поддонком Элмером! Только не говори, что любила его. Ты ведь умная женщина, Кейлен.
Кейлен молчала. Тут нечего сказать. Когда тебе угрожает тот, кто заведомо сильнее, лучше молчать и слушать, и делать выводы.
— К тому же, — Сазерлан вдруг засмеялся, откинулся назад, разглядывая ее, — ты не думала, что будет, если сейчас ты родишь мальчика, а мне потом пятерых девок? Как знать, а? Может за эти… сколько? Десять-пятнадцать лет я успею к парню так привязаться и поверить в него, что признаю своим наследником. Чего в жизни не бывает? Давай не делать никаких поспешных выводов и шагов сейчас. Расслабься. В ближайшие годы для тебя точно ничего не изменится. А потом… мы как-нибудь договоримся.
Глава 18. Две ночи и день
Кейлен попыталась встать, но ноги затекли, плохо слушались.
Надо бы в кровать, поздно уже… Надо встать. Позвать Элис, она поможет дойти и раздеться…
— Элис! — крикнула она. — Элис!
Не слышит, наверняка. У кровати есть колокольчик, нужно только до кровати добраться. И как-то все дневные переживания навалились, что не осталось сил.
Но если попытаться встать, хоть немного приподняться, то начинает болеть живот. Не сильно, но так тянет… И если сделать шаг, то тянет еще больше. Но нужно дойти, и тогда можно полежать.
Но если не двигаться, то ничего.
Да что же это…
Если бы Тодд был рядом, он мог бы просто взять и отнести ее на кровать. А так, кого звать? Говарда? Он, наверно, напился от таких переживаний. Вообще-то он не склонен напиваться, но тут такое творится, что Говарда вполне можно понять.
И звать его не хотелось, потому что если придет, то начнет снова… Слушать причитания и наставления хотелось меньше всего.
Она дойдет как-нибудь сама. Ничего, потом полежит и все пройдет. Тут всего-то ничего. Несколько шагов и можно упасть.
— Элис!
Шаг, другой. И вот уже можно опереться рукой о кровать, еще немного и… живот скручивает так, что хочется закричать.
Закусить губу, собраться…
Только заползти немного, поджать под себя ноги и замереть, стараясь дышать ровнее.
Но боль не проходит, лишь отступает немного наваливается снова.
И если бы Тодд был рядом, он, наверно, смог спеть свою колыбельную, остановить, успокоить, но сейчас… Вдруг такая очевидная мысль — это не остановить. Началось. И никто больше ничего не сможет сделать. Ей осталось ходить немногим больше месяца, поэтому шанс есть. Но это ведь не должно быть так… И безумно страшно.
И вот тут как раз вбегает перепуганная Элис.
— Миледи! Что с вами? Что мне сделать? Позвать врача? Я сейчас, я видела Осмара… Миледи…
Осмар не поможет.
Осмар отлично умеет лечить раны, зубную боль, несварение желудка, мигрени даже… но тут он не поможет.
— Элис! — Кейлен схватила ее за руку. — Найди Тодда! Я знаю, он в горах, далеко, но пошли за ним, вдруг он сможет успеть. Без него мой ребенок умрет… — сказала, и у самой сердце замерло. Нет, она скажет, но сама не будет верить в это. Все будет хорошо. — Это очень важно, Элис! Пошли за ним!
Глаза у Элис совсем круглые, огромные от ужаса, но она кивает. Она знает, как Тодд может спеть и успокоить, она уже видела это.
— Да, миледи, я найду кого отправить. Но сейчас все равно позову вам Осмара. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Вы очень сильная, вы справитесь! Моего брата мать тоже на месяц раньше родила, и ничего, здоровый как конь, пахать можно. Ничего… Вы не бойтесь, все обойдется.
