— Это ужасно несправедливо, — надула губы Анджали.
— Станцуй поклонение Агни — богу огня. В тебе чувствуется огонь, ты сможешь выразить его через танец.
Анджали обиженно фыркнула, но слова наставницы имели смысл, и она покорилась. Спустя две недели танец был придуман, и теперь нужно было закрепить его. Тренировки проходили в строжайшей тайне, а особо интересные движения разучивали ночью, в доме, плотно занавесив окна и закрыв двери. Выпускницы шпионили друг за другом, не пренебрегая слежкой, чтобы добиться победы.
Познала Анджали и оборотную сторону славы, когда однажды наколола пятку шипами акации, которые кто-то подложил в ее башмаки. А в другой раз ей подкинули скорпиона в сложенные одежды.
— Всегда проверяй наряд прежде, чем надеть, — наставляла ее Сахаджанья, в десятый раз перетряхивая ткани. — Могут подложить змею, разрезать на лоскуты или выпачкать нечистотами. В том, что касается соперничества, подлости и хитрости апсар нет предела.
— Если узнаю, кто это сделал — поймаю под пальмами и оттаскаю за волосы, — говорила в сердцах Анджали, обнаруживая то дохлую мышь среди цветочных гирлянд, то собственное изображение, нацарапанное на пальмовом листе с проклятиями и пожеланиями неудачи на арангетраме.
— Не вздумай показать свой нрав, — прикрикивала на нее наставница в таких случаях. — Дурочки отделаются порицанием, а тебя точно накажут.
— А как же вы говорили, что Джавохири никто не станет наказывать, потому что у нее арангетрам? Теперь и у меня арангетрам в этом году, я — ценная танцовщица. Сама дайвики Урваши оценила мои таланты!
— Ты такая же дурочка, как те, кто подсовывает тебе дохлых мышей, — сказала Сахаджанья резко. — У тебя сейчас столько недоброжелателей, что ступи нечаянно шаг в сторону — скажут, что сбилась с пути. Не доставляй им такой радости — избавиться от тебя твоими же силами.
— Уж этого-то удовольствия они от меня не дождутся! — воинственно произнесла Анджали и подбоченилась. — Не волнуйтесь, наставница. Я не оступлюсь.
[1] Здесь и далее — вольный перевод Ригведы
[2] Сана — ложе, которое использовали, как трон
11
— Отдохнем сегодня от уроков. Мне надо купить бетель и куркуму, — сказала однажды Сахаджанья, забирая веер и корзиночку с панами. — Если хочешь, поедем со мной, в Джаналоку. Я хочу заглянуть в Большой храм, помолимся вместе великим богиням, позвоним в священные колокольчики. Поблагодарим за твое исцеление. Ты ведь ни разу не была в Джаналоке?
Анджали с радостью согласилась, посетовав, что Хема не может отправиться с ними — в этот день она с наставницей Мекхой наряжала гирляндами статуи в храме. Радость ее усилилась, когда она узнала, что отправиться в главный небесный город им предстоит на вимане вместе с гандхарвом Тубуру. Снова испытать восторг полета — что может быть чудесней?
Она приникла к прозрачному окошку сразу же, как только вимана поднялась в воздух. Вимана была крохотная, ее мотало из стороны в сторону, но апсары, в совершенстве владеющие Танцем Юбки, способные кружиться на месте до получаса, не страдали от качки.
Джаналока была не таким богатым городом, как Тринака, но не менее красивым. Здесь было мало фонтанов и почти не было величественных водохранилищ, зато всюду высились храмы — высокие и низкие, со шпилями и круглыми башнями, отполированные до зеркального блеска и щедро украшенные резьбой. Самый большой храм располагался в центре города, в священной роще.
Вимана приземлилась на окраине, учительница и ученица взяли корзиночку с деньгами, заготовленные еще дома гирлянды и направились к главному храму.
В отличие от Тринаки, жизнь здесь текла размеренно, со спокойным достоинством. Толпы паломников шли по улицам стройными колоннами, дружно распевая гимны, мудрецы шествовали, опустив глаза и предаваясь божественным размышлениям. Йогины и аскеты совершали подвижничество в тени деревьев, отрешенные от внешнего мира, не замечающие восторженных зевак и подражателей, пытавшихся повторить их позы. Даже торговцы не кричали надрывными голосами, зазывая покупателей, а чинно сидели вдоль улиц, в перерывах между продажами читая священные тексты или медитируя.
В храме апсары оставили цветочные гирлянды у входа, в качестве принесенной платы, а потом купили в храмовой лавке ароматические палочки и свежие цветы, чтобы принести жертвы.
Главный храм особенно славился своими фресками — картинами, написанными по сырой штукатурке. Говорили, что уже несколько тысячелетий цвета их не блекли, а в темноте картины начинали светиться, и их можно было разглядывать даже ночью, без помощи светильника.
Пока наставница молилась богине, Анджали пошла между колонн, разглядывая эти чудесные картины. В полумраке портиков фигуры светились, казались живыми, и это было настоящим волшебством.
Она прошла мимо зала подношений богу моря, на мгновение задержалась в зале бога ветра, но вдруг внимание ее привлекла странная фреска между двух колонн. Расположенная в углу, так, словно ее хотели спрятать от сторонних взглядов, картина поражала яркими красками без нежных полутонов. Анджали остановилась, рассматривая изображение. Неведомый художник, нарисовал танцоров — шестерых женщин и мужчину. Женщины плясали вокруг обнаженного мужчины, чье тело было светло-серым, а на шее висела гирлянда из змей. Мужское естество танцора было напряжено и готово к действию, но причесан мужчина был, как аскет — волосы забраны в узел высоко на макушке. Женщины смотрели на танцора восхищенно, и тянули руки, требуя объятий, и это было странно, очень необычно. Разве мужчины танцуют? А тем более — аскеты?..
Анджали продолжила рассматривать фреску, надеясь разгадать ее смысл.
Поодаль от танцующих стояли мужчины с грозными взглядами. Дальше художник изобразил события в действии — вот мужчины хватают оружие и нападают на танцора, женщины стоят на коленях, умоляя мужчин одуматься. Но танцор не обращает внимания на опасность и лишь меняет позы, увлеченный пляской. А потом воинственные мужчины лежат замертво. Их оружие валяется здесь же, а танцующий аскет кружится вместе с женщинами, приплясывая на трупах, и к его танцу присоединились мужчины, женщины, боги и ракшасы, животные и неведомые существа, странные видом.
Страшная фреска. Притягательная и отталкивающая одновременно. Анджали смотрела, не в силах понять, что за историю рассказывает картина. Ни о чем подобном она не слышала в школе апсар, а ведь им преподавали истории из жизни богов.
— Какое прекрасное дитя посетило наш храм, — раздался за ее спиной старческий надтреснутый голос. — И тебя пленил Господин-который-живет-под-землей? Сейчас он, верно, танцует от радости на вершине горы Кайлас — еще одна рыбка попалась в его сети.
Анджали оглянулась. За ней наблюдал древний брахман, немощный и согбенный. Глаза его слезились, но смотрел он зорко. На шее у него было ожерелье из странных жемчужин неправильной формы — кривоватых и почти плоских. Жемчужины были не белыми, как носили брахманы, а со спиралевидным бежевым узором, словно из каждой жемчужины глядел внимательный глаз.
— Здесь нарисован танец, господин, — сказала Анджали почтительно. — Это заинтересовало меня. Надеюсь, я не нарушила никаких правил вашего храма?
— Не нарушила, — ответил брахман, возжигая курильные палочки. — Просто женщины редко приходят сюда. Боятся. Поэтому я удивился, увидев тебя.
Он замолчал, и Анджали тоже почтительно молчала, пока не поняла, что старик не намерен больше разговаривать. Следовало уйти, но любопытство пересилило.
— Могу я спросить, господин, почему женщины боятся приходить? И почему вы говорите, что я попала в сети? Я не чувствую никакого вмешательства в мою волю.
Брахман повернулся, глядя насмешливо.
— Ты уже увлечена. Всякий, кто видел черный танец господина Гириши, не может ему сопротивляться. Эту фреску написал Майя Данава, великий подземный мастер, и хотя картинки — всего лишь бледное отражение реальности, она все равно притягивает и поражает в самое сердце.
