изредка подумывала над тем, чтобы принять не совсем невинное предложение от особо очаровательных поклонников.
Принимала такие решения я обычно без зазрения совести, делала так, как сама считала нужным, а потом не столько жалела, сколько боялась, что кто-то из них захочет серьезных отношений. Просто потому, что интрижка должна быть легкой и мимолетной. Но стоило зеленым глазам под маской павлина сверкнуть в туманной полудреме ночи, как моя душа разорвалась на части. Я и не думала, что когда-то приму столь опрометчивое и недальновидное решение. Влюбилась, как маленькая и наивная дурочка в того, о ком ничего не знала. В морок и дымку шумного кутежа. В тяжелый аромат парфюма и пота. В голос, звенящий в тишине. Я поступила так, как всегда считала должным не поступать…
— Почему ты смотришь на меня так изранено? — он очертил дрожащими пальцами мое лицо. — Словно я причиняю тебе боль и заставляю страдать? В чем моя ошибка? Где я совершил не тот шаг? Прошу тебя, не молчи!
— Я уж думала, что мое наваждение это призрак, который я придумала, — едва разлепляя губы, пробормотала я. — Человек, которого не существует. Тот, по кому никогда не будет болеть душа. Что я не совершу еще одну ошибку. Не влюблюсь в того, кого не следует любить. И все же ты сейчас стоишь передо мной и смотришь таким взглядом, словно мечтаешь либо убить, либо оттрахать так, чтобы я имени своего на утро не вспомнила. И это разрывает сердце на части. Ты сам сказал, что мы служим там, где о чувствах никто не знает. Да и не принято любить тем, кто убивает без зазрения совести.
— С такой как ты грех думать о таких мелочах, — улыбнулся он мне и сполз на корточки, укладывая голову мне на колени. — Ты самая прекрасная из всех, кого я когда-либо встречал. Я думал, что действительно пройдет. Что это обычная блажь и в конечном счете я ее преодолею. Но чем дальше заходила ситуация, тем сложнее мне было отказаться от тебя.
— Так и к какому же ты пришел умозаключению? — переспросила я, сама в душе боясь узнать его ответ на такой каверзный вопрос.
— К такому же, как и ты, — сокрушенно вздохнул он, впиваясь поцелуем в мою руку, — что начинаю сходить с ума без твоих томных стонов, без манящей улыбки. И что, кажется, готов пойти на любое преступление, лишь бы ты была со мной.
— Но этому помешательству должно быть хоть какое-то логическое объяснение? — тихо проговорила я, не понимая, кого убеждаю в первую очередь. — Любовь не приходит с потолка. Мы-то лучше других это знаем. Раз за разом играя чувствами людей, мы заставляли их верить в нашу искренность, стремиться прожить нашу жизнь так, чтобы они видели для себя лишь нас. И после этого поверить в искренность чувств и высокодуховные помыслы, сложнее, чем принять тот факт, что кронпринц выбрал в жены хозяйку борделя.
— Ну, в это можно было поверить, посмотрев на Мислену вживую, — усмехнулся мужчина и поднял на меня глаза, — а вот в то, что двое убийц, давно потерявших человеческие чувства, смогут обрести покой, как-то не особо верится.
Его слова задели что-то глубоко сокрытое и нежное в моей душе. Словно я в одно мгновение узнала саму себя, с другой стороны. В ведь в его словах была доля истины и правды. Мы давно перестали быть людьми в обычном понимании. Превратились в бездушных наемников, работающих под крылом королевской семьи. Ведь даже о своем несостоявшемся женихе я думала именно в таком ключе. Что я хочу найти человека, который полюбит меня и будет ценить меня. С моей же стороны никаких чувств подобного рода не предполагалось даже постфактум. Не говоря уже о том, что я просто готова была идти по головам, за своей мечтой обрести семью.
— Почему-то это звучит настолько мерзко, что хочется плакать, — тихо сказала я ему.
— Потому что это то, с чем нам постоянно приходится мириться и жить, — он поцеловал мою ладонь, — но однажды, наступает момент, когда ты понимаешь, что дальше так продолжаться не может и ты хочешь найти место, в которое сможешь возвращаться.
— Вот только нам поздно искать подобное убежище, — покачала я головой, — наша жизнь и так состоит из полос непонятной цветастости. Ни черное и ни белое… А так, сплошная мазня неразумного ребенка, который смешал все краски в одной банке.
— Но, именно эта палитра объединяет нас с тобой, — он преданно заглянул мне в глаза, — то, что не способен понять больше ни один человек на земле. Наш с тобой секрет, который, однажды разделив напополам, мы пронесем до скончания дней своих. Ты же чувствуешь это… Одна фраза, и ты перестала задавать вопросы. Не допытывалась про мое задание, а просто кивнула, приняв слова на веру и доверившись мне. И это то, что нам никогда не сможет дать никто посторонний. Осознание нашей слабости… Подчиненности… Трагедии…
— Чувства, которые ты испытываешь каждый раз возвращаясь с задания в холодный и пустой дом, тяжесть титула, который не имеет под собой ничего, и вера, которую не затмит ничего, — с тяжелым вздохом пробормотала я.
— И теперь ты должна немного лучше понимать, по какой причине я не смог разлюбить тебя, — он вновь навис надо мной, — потому что ты — мое идеальное все. Мир, без которого не будет существовать вселенная. Помешательство чистой воды. Но это так правильно, что становится тошно. Человек, который способен понять меня и который никогда не станет моим. Я думал, что схожу с ума, пока в мой дом не прицокала твоя подружка и не врезала в челюсть со всего размаху. Тогда-то я и поверил, что раз брат смог приручить такое чудо, то и я смогу.
— Получается, во всем разобралась наша госпожа проректор? — удивленно вскинула я бровь.
— Нет, — покачал тот головой, — она просто вставила мне пинка и сказала, что если я не хочу прощелкать свое счастье, то надо поднимать свою жопу с дивана, не истерить на слуг, а брать и добиваться. Поступить, как нормальный мужик. Схватить, закинуть на плечо и трахать до тех пор, пока ты на все не согласишься. Ну, правда, если до последнего я доживу и меня не прикончат на первом шаге данной затеи.
От его слов у меня дыхание перехватило и захотелось побиться головой о ближайшую пригодную для этого поверхность. Просто тяжело было представить себе все это. Но с другой стороны меньшего от выпускниц
