— Но ваше чутьё точнее, не правда ли?
— Не знаю пока. Надо пробовать.
— Готов поучаствовать в опытах, если таковые понадобятся, — быстро сказал он.
А вдруг и вправду что-то интересное получится! Опять же, вместе с ней.
— Хорошо, я подумаю, — она подняла глаза и наконец-то улыбнулась.
Так, как умеет только она и никто больше на целом свете.
4.20 И всё получится
* 47 *
Вдох, выдох, расслабились. Это же надо было так позорно спалиться! Прорицательница хренова. Кассандра недоделанная. Бабушкина внучка. И вообще. Остается только улыбаться. И делать вид, что ничего особенного не произошло. Хотя на самом деле потряхивает. Надо бежать, пока больше ничего странного не сказала.
— Вам нужно ехать уже сейчас? — спросила она.
— К сожалению, да, — а ведь ему понравилось, ему в самом деле понравилось!
— Тогда я зову официанта, и поехали.
Обе машины стояли рядышком в темном дворике. Элоиза помахала ему рукой, села в свою, завела, включила фары… И тут же услышала требовательный стук в окно.
— Элоиза, будьте добры выйти на два слова. Пожалуйста.
Что еще? Но лучше выйти и не вызывать подозрений.
— Слушаю вас, — у него было такое лицо, как будто он не знал, что делать — смеяться или ругаться.
Что случилось-то?
— Элоиза, это что такое? — кивнул он на ее машину.
Ах ты… И вправду, она и думать забыла…
— Фара разбитая, — пожала плечами.
— Когда успели?
— Да давно, уже неделю. А может быть, дней десять. Все время забываю попросить в нашем сервисе, чтобы посмотрели. В принципе, машина заводится и ездит, поэтому и забываю.
— И как вас угораздило?
— Я не ожидала, что достойный господин, который ехал впереди меня, резко затормозит. Там, кажется, какой-то не особо умный человек на дорогу внезапно выскочил.
— Скажите, часто с вами так? Я не спрашивал в нашем дворцовом сервисе, но только потому, что мне это в голову не приходило, — как-то он на нее смотрел… не нравилось ей, как он смотрел, и все тут.
— Да как со всеми, — пожала она плечами.
— Не скажите. Большинство известных мне дам ездят достаточно аккуратно. А вы почему так?
— Знаете, кого вы мне сейчас напоминаете?
— Кого же?
— Моего кузена Филиппа де Шатийона.
— Чем же?
— А он тоже сразу же принимается учить меня жить.
— Сразу же?
— Ну да. Как только я разбивала машину или попадала в историю.
— Вы же говорите, что не попадаете в истории?
— Серьезно — почти нет. Но иногда же со всяким случается, — пожала она плечами.
— А второй участник вашей нынешней истории?
— Тоже помятый. Может даже посильнее, чем я. Но все живы и здоровы. Я ему денег дала, на ремонт и вообще за ущерб, он не возражал.
Он не удержался, расхохотался.
— Еще бы он возражал, ага. А вам… нормально на битой машине ездить?
— Да как сказать… — этот довод ей почему-то в голову не пришел.
Хотя раньше всегда приходил. И вторую машину она в свое время купила как раз для того, чтобы было на чем ездить, если вдруг разбить одну из них. Нет, она определенно свихнулась! Книги — зло. Особенно если они про То-Чего-На-Самом-Деле-Не-Бывает.
— Элоиза, — он шагнул к ней совсем близко и обнял, — скажите, что случилось? Вы совсем на себя не похожи! Вы ведь не бываете ни рассеянной, ни растрепанной, ни на разбитой машине!
— А может быть, вы меня просто совсем не знаете? — тихо спросила она.
— Уж прямо совсем не знаю, как же! Немного-то знаю. Просто вы меня удивляете. Скажите, что для вас можно сделать? Может быть, у вас снова проблемы, которые нужно побить?
— Нет, ничего подобного. Я вправду потерялась. Но я найдусь. И я была неправа, вы не похожи на Филиппа. На Поля, впрочем, не похожи тоже, он в такой ситуации только смеется и говорит, что когда я сверну себе шею, то пусть домой не прихожу.
— На кого же я похож? — он говорил негромко и гладил ее по голове.
— На себя, вероятно.
— Исчерпывающий ответ. Скажите, что сделать, чтобы вы не сворачивали себе шею?
— Так я же не специально.
— Хорошо, чтобы вы снова начали замечать мир вокруг вас?
— Я уже начала. С вас, между прочим!
Поцелуй перевернул все её нутро и снова сдвинул с таким трудом восстановленные границы реальности.
А потом у него зазвонил телефон.
* 48 *
— Что еще? — устало спросил Себастьяно.
— Ты куда провалился? — Лодовико тоже был уставший, уставший и злой.
— Я уже почти в пути. Еще что-то случилось?
— Все тебя спрашивают. Я предлагаю звонить напрямую, но они почему-то не решаются. Зачем-то наседают на меня.
— Я буду через десять минут. Раз уж ты звонишь, то пришли кого-нибудь в «Девять котов» забрать мою машину.
— Ах, вот ты где! Ладно, понял.
Себастьяно отсоединился, положил телефон в карман и грустно улыбнулся Элоизе.
— Вот, так всегда. Только надумаешь выкроить кусочек жизни для себя — так непременно что-то вылезет. Или кто-то. Садитесь, сердце моё, — он отпустил её и придержал ей дверь. — А я поеду с вами. Кто вас знает, вдруг вы опять надумаете в кого-то въехать?
— Вы полагаете? — она сверкнула глазами, но села.
Он сходил, предупредил охрану, что машину заберут, и сел тоже.
— Элоиза, я полагаю, что все к лучшему. И ваши книги, и все остальное тоже.
* 49 *
Она сидела, смотрела прямо перед собой и не могла двинуться с места.
— Элоиза, я думаю, что все к лучшему. И ваши книги, и все остальное тоже. Поспите, утром проснетесь, придете в свой кабинет и начнете все сначала. И все получится.
Элоиза вспомнила про это самое «все получится» и невольно рассмеялась.
— Чему смеетесь, сердце моё?
— Да, вспомнила одну прочитанную историю. Хотите, расскажу? Это так, из серии «записки на полях ученого труда». Ничего серьезного.
— Конечно, расскажите, — улыбнулся он.
— Одна дама из моих предков, по имени София-Кристина, жила лет так двести пятьдесят назад. По рождению она была знатна и богата, по замужеству стала еще знатнее и богаче, потому что вышла замуж за одного из французских принцев. Муж, правда, был изрядно старше нее, у него уже были дети, и вообще, по слухам, он предпочитал мальчиков, но её это не слишком огорчало — она интересовалась природой человека, общалась с разными умными людьми и сама кое-что писала на эти темы. При этом она пользовалась безупречной репутацией, что в те времена, сами понимаете, дорогого стоило. Так вот, не заладился у нее однажды текст. Или не текст, а какой-то там эксперимент — в принципе, не важно. Она пыталась решать проблему с разных сторон, консультировалась с разными учеными мужами — но никто ей ничем не помог. Грусть-печаль, все дела. Еще и с супругом поссорилась на этой почве.
В это самое время ухаживал за ней один, простите меня, не подберу другого слова, придворный разгильдяй. Красивый, небрежный, весь в долгах, как в шелках, шлейф любовниц явных и слухи о примерно вдвое большем количестве тайных — в общем, София-Кристина полагала, что её репутация должна служить защитой от такого рода людей, однако вышло наоборот. Она притягивала его, как магнитом. Он день за днем появлялся в ее гостиной, играл для нее на клавесине, пел, танцевал с ней в паре сарабанду и фолию, и даже пытался говорить об умных книгах, но был совсем в этом вопросе не силён, и ему предстояло либо сдаться, либо придумать что-то ещё.
Тогда однажды он попросил ее рассказать как можно более простыми словами о том, что же ей интересно, он ведь так хочет лучше её понять! Она увлеклась этой идеей — век просвещения, как-никак. И взялась его просвещать. Сначала она говорила, он слушал. Потом он понемногу начал задавать уточняющие вопросы. Нет, он не хотел читать книг, но он был готов слушать, когда она об этих книгах рассказывает. Итог был закономерен — однажды в минуту откровенности она рассказала о том своем опыте, который ну никак не шел, хоть ты тресни. Он хитро улыбнулся и сказал, что знает верное средство от такой беды. София-Кристина очень удивилась и тут же спросила — какое же? А вот какое, сказал он, и поцеловал её, а потом и не только поцеловал. Она посмеялась и сказала, что ни разу не слышала, чтобы такого рода трудности лечили поцелуями и ласками. На что он ей ответил — не станете же вы утверждать, что прочитали всё, что было когда-либо написано людьми? А утром проснетесь, и у вас все получится, вот увидите.
