годы.
— Я только одного не пойму. У вас ограничения на спуск на землю, а люди не могут подняться на небеса. Тогда как вы находите себе партнеров среди людей? Разумеется, я не имею ввиду тех, кто развеял веру и спустился. Или тех, кто создал свою территорию.
— Ну, прогуляться на землю все-таки можно, но время прогулки ограничено. Да и вмешиваться ни во что нельзя, иначе тебя телепортирует. А еще можно наблюдать за кем-то прямо с небес. Я так влюбился в свою первую женщину и жену — Аермиль. Она жила более тысячи лет назад. Я до сих пор помню её плавный танец и ехидные улыбки. Любовь к ней стерлась из памяти, но ее образ и имя остались со мной навсегда, — с теплотой в голосе сказал Рефорн. — Я тогда еще жил на небесах. Ради Аермиль я спустился и почти год прожил на земле, что очень хорошее время. Чем сильнее божество, тем меньше оно может пробыть в мире смертных. Аермиль жила довольно далеко от других людей, что исключало мое влияние на ход событий, поэтому я получил хорошее время для знакомства и осознания своих чувств. А после я эгоистично забрал её на небеса, даже не спросив. Ух, страшно подумать, каким я бессовестным был! Как вспоминаю — хочу вернуться и сам себя побить... Аермиль в первое время тоже была не в восторге, но я обещал отправлять её на землю, когда она соскучится, да и пространство на небесах, которое я сделал для нее, было практически неотличимо от земли, поэтому она примирилась с моим эгоизмом, и мы прожили довольно долгую жизнь.
Я слушала Рефорна вполуха. Информацию запоминала, но не пропускала через себя, потому что волновала меня другая вещь. И как только Рефорн замолчал, я сразу же спросила:
— А Хэй тоже... забирал кого-то на небеса?
— Нет. По крайней мере, я этого не видел. Конечно, мы создаем для своих смертных возлюбленных отдельное измерение на небесах, оберегаем от встреч с другими божествами. Можно даже сказать, что скрываем ото всех. Но сам факт появления скрыть практически невозможно, хотя бы из-за магических колебаний на твоей территории, которую ты расширяешь для смертного. За все то время, что Хэй жил на небесах, он ни разу не создавал подобное дополнительное пространство. Хотя пробыл он не так долго — удрал почти сразу, как достиг нужного возраста, чтобы можно было отказаться силы веры и навсегда остаться на земле. А до этого возраста, могу сказать, обычно и не принято с кем-то заводить любовные связи, так что на небесах у него никого не было. Конечно, за то время, что он бродил по земле, наверняка с кем-то имел связь, но глубокой она не была.
— Почему ты считаешь, что эта связь поверхностная? — спросила я.
— Потому что Хэй обещал, что как только появится та, с кем он захочет прожить долго-долго, то он сразу же покажет её мне, — не без гордости сказал Рефорн.
— А вы не думаете, что Хэй просто не успел? Смертные быстро умирают, оглянулась — и все, — подколола я Рефорна.
Да, черный юмор, но немного отношение этих божеств напрягало. Создавалось впечатление, что при всем своем хорошем отношении к смертным возлюбленным, они не воспринимали их серьезнее, чем домашнее животное. Завели, полюбили. Погибло — расстроились. Завели следующее. Это немного... раздражало. С другой стороны, чего можно было ждать от тех, чья жизнь измерялась тысячелетиями?
Рефорн на мою «шпильку» лишь рассмеялся:
— Хэй не похож на других божеств. Если бы у него действительно были какие-то невероятно сильные чувства к смертной, то он бы ни за что не дал ей умереть. У него характер упрямца, сила божества и ум гения. Так что заверяю — ни одной по-настоящему серьезное любви у него не было, иначе я бы точно знал. Хотя, боюсь, не слишком серьезные точно были.
И почему меня затопило такое облегчение? Словно я девочка-подросток, а не та, за плечами которой столько лет. В пору посмеяться над своей глупостью, но куда приятнее было бы убить тех, кто ограничил мою свободу и не позволил выбирать, в кого влюбляться и кого любить.
Стоп. А можно ли считать знакомство с Рефорном не только стечением обстоятельств, но и той самой встречей-показом? Я прервала свой полет фантазий — в них не было никакого смысла.
— А долго Хэй прожил на небесах? — спросила я, сосредотачиваясь на настоящем. — Я перебила ваш рассказ о детстве, можно ли к нему вернуться?
— А что будет, если скажу, что нельзя? — хмыкнул Рефорн.
Я пожала плечами:
— Спрошу о чем-нибудь другом. Я абсолютно уверена, что в прошлом Хэе много всего, что заслуживает внимания.
— Хорошая, умная и сильная девочка, — почти что ласково сказал Рефорн.
— Вам так хочется сразиться со мной? — поняла я. — Поэтому вы дразните меня, пытаясь спровоцировать? Я не хочу ничего сказать о вашей способности анализировать собеседника, но проще попросить, чем пытаться спровоцировать.
— И ехидная, — вздохнул Рефорн. — Но ты меня раскусила. Если я тебя попрошу о сражении, то потом мне дважды голову открутят: сначала Хэй, потом Нинья. Некоторые дурные юношеские привычки не желают уходить даже в почтенном возрасте.
— Сразимся, — пообещала я. — За подробный рассказ и после того, как извлечем артефакт из Рейна.
Если останется время до прихода членов организации. Но последнее я не стала говорить. Да и формально обещание бы не нарушила: разве я сказала, что сразимся сразу же после перечисленных условий?
— Договорились. Только боюсь, подробный рассказ за такое маленькое время никак не выйдет, — развел руками Рефорн. — Но я буду стараться, уж больно привлекательное предложение.
Не выйдет, говоришь? Что ж, наверное, придется мне помочь этому рассказу выйти как можно более подробным.
— Ты говорил, что Хэй мало пробыл на небесах. Почему? Даже для него, думаю, принять решение и отдать эту силу веры было не так просто.
— Не просто, но намного проще, чем другим. Этот мелкий засранец никогда не ценил всю ту силу, что имел. Другие приоритеты, видите ли. А касательно того, почему недолго... — Рефорн запнулся, после чего ответил: — Хэю на небесах не слишком были рады. Я сейчас не о старшем поколении, потому как старшие божества в дела молодежи редко влезали. Хэй не очень ладил со своими сверстниками.
— Хэй? Не ладил? — удивилась я.
И не зря. Как можно не ладить с таким спокойным человеком, который умеет мягко огибать любые острые углы?
— Верно, — ответил Рефорн. — Я бы даже сказал, что его сверстники усложняли ему детство.
— Неужели над Хэем в детстве издевались?
Рефорн неожиданно громко рассмеялся:
— Нет, конечно. Попробуй над ним поиздеваться. Я бы сказал, что дело было наоборот.
Я удивленно приподняла бровь и спросила:
— Хэй издевался над другими детьми?
— Нет, над детьми он не издевался. Говорил, что стыдно обижать слабых. А вот над взрослыми... — сказал Рефорн. — Ладно, я вернусь к моменту рождения Хэй, потому что иначе точно запутаюсь.
Обычно древо создавало не меньше пяти коконов, которые разрушались через год. Маленькие божества выглядели на три-четыре года, практически не говорили, не умели читать, писать, а знания о мире были минимальны, хотя со своими физиологическими потребностями справлялись. Тем не менее, они нуждались в помощи взрослых божеств, которые научили бы их основному: рассказали о магии, небесах, да и о самом мире, а в будущем помогли определиться с направлением.
Пусть рождение Хэя и аномально, но он родился таким же, как и другие маленькие божества. За ним нужно было присматривать, учить новому. Да и божествам нужно общение, а с кем общаться Хэю, если он один? Поэтому на совете приняли решение доверить воспитание Хэя Верховному божеству Ксору. Ксор — старый и весьма сильный бог, который покровительствовал военным начальникам в сложных битвах. Но сейчас в мире практически не было воин и сражений, поэтому, можно сказать, работы особой не было. А еще у Ксора было трое детей, один из которых — Эбер — ненамного старше Хэя.
Поэтому Хэя передали на воспитание в семью Ксора. Довольно дружную, кстати. Ксор уже давно
