Божественное древо — начало начал всех божеств. Именно оно породило первых божеств, которые дали жизнь всем остальным. В некоторых свитках и трактатах даже считалось, что древо возникло до появления самих небес. Но не было никого, кто бы это мог подтвердить, — считалось, что божества появились в этом мире первее всех.
Роль божественного древа на этом не закончилась.
— Обычно оно спит, а когда случается что-то серьезное — просыпается. Засохшие стволы наполняются магией, бутоны распускаются, а само древо так или иначе помогает божествам. Иногда лечит, иногда защищает от опасности, от которой мы сами не можем себя защитить, — Рефорн говорил с таким блаженным видом, словно поклонялся этому дереву.
— А от каких угроз защищают божеств на небесах, куда так просто не попасть? — тут же заинтересовалась я.
— Понятия не имею. Это осталось в записях первых божеств, которые давно уже покинули нас. Вот только я в своей долгой, очень долгой жизни ни разу не столкнулся с угрозой самим небесам. И, искренне надеюсь, что не столкнусь. Хотя, с учетом силы людей из твоего мира, боюсь, это может измениться. Если засланные пешки обладают такой силой, то возможности ваших правителей, уверен, впечатлят даже меня. Ладно, речь не об этом. Если вдруг в одно время погибает много божеств, то древо создает новых.
— И опять у меня вопрос, — перебила я Рефорна. — Кто или что убивает божеств? Вы совсем не простые соперники, да и живете на небесах. И не думаю, что люди из моего мира гуляли здесь раньше.
— Ты слишком любопытная, девочка. Дай мне все рассказать. На небесах божество может убить только другое божество. Но, как ты знаешь, мы можем спуститься на землю. И погибаем. Иногда из-за нехватки сил, иногда из-за нарушений контракта. Бывает, устаем от жизни и принимаем решение уйти. А еще на земле нас могут убить те, кто сильнее, а не только божества. Это очень трудно, но не невозможно. И, госпожа Лиссандра, огромная просьба — не уточняйте как. Это попросту неприлично — интересоваться у собеседника, как его можно убить, — рассмеялся Рефорн, явно довольный своей шуткой.
Не очень смешно. Но комментировать не стала. Тем более, я сама примерно представляла способ уничтожить кого-то вроде того же Рефорна. Разумеется, убивать не собиралась, но у меня всегда должен быть определенный план, чтобы я чувствовала себя уверенно.
— Если погибает больше десятка божеств, древо создает коконы для маленьких божеств, где растут их тела, наполняемые магией этого мира. Откуда берется душа, увы, узнать невозможно, но все нет ни одного божества без души. Создание коконов древом — редкость. Это происходит в критический момент и всегда является предвестником перемен, зачастую — не очень приятных. Например, в предпоследний раз была война, где погибли больше двадцати божеств. Защищай они сами себя — выжили бы. Но на нас еще те, за кем мы присматриваем, кого направляем и оберегаем. Вот и, — развел руками Бог Камней, а я понимающе кивнула. — А древо так восполнило потери.
— А если божества не погибают, то древо не создает ничего, верно?
— Верно, — кивнул Рефорн. — По крайней мере, так оно вело себя обычно. До последнего раза. До появления Хэя. Около древа всегда кто-то из божеств дежурит. Пусть и звучит странно, но если рядом никого нет, то ему одиноко, а все мы очень хорошо это чувствуем. В тот раз была очередь Ниньи. Она проходилась вокруг дерева, когда заметила появившийся кокон. Но только один, что было очень странно и нетипично для дерева. Мы тогда все здорово переполошились.
— Потому что появление кокона — предвестник плохих перемен? — тут же нахмурилась я.
— Верно. И не только это. Раньше все божества появлялись благодаря древу группами. И в детском возрасте, и когда вырастали, они считались братьями и сестрами. Да не только считались, но и были настоящей семьей. А вот кокон Хэя был один. Мы тогда недоумевали, почему так. У божественного древа закончились силы? Кокон Хэя вырос позже или раньше, чем надо было? Мы созывали собрания, поднимали старые записи, искали ответы у древнейших драконов, пытались даже связаться с ушедшими душами наших предков. Ничего. Мы так ничего и не узнали об это аномалии до рождения Хэя. Да и после — тоже.
Хэй родился на месяц раньше, чем предполагали, что свидетельствовало о большой силе. Божество выбиралось из кокона лишь в тот момент, когда накапливало достаточно магических сил, чтобы его разрушить. В первые месяцы стенки кокона были такими плотными, что их не могло поцарапать даже верховное божество, но со временем они истончались.
Хэй же умудрился накопить столько сил за короткое время, что появился на небесах через три месяца. Невиданный ранее случай. К счастью, божества — не люди, у них совершенно иная психология, так что страха перед неведомым не было.
Но и приятия тоже.
Божества, по своей сути, довольно замкнуты. Конечно, драконов по любви к уединению они не переплюнут, но количество близких связей невелико. Родители, сестры и братья, в некоторых случаях — тети и дяди. Друзья, которых заводят до двадцати лет, то есть, фактически в детстве. Конечно, потом тоже могут с кем-то подружиться, но это больше исключение, чем правило. Просто в какой-то момент взросления меняется сознание и отпадает интерес к чему-либо, что заходит глубже хорошего знакомства. Разумеется, это не распространяется на вторую половину, которое божество может искать всю свою жизнь.
— Однолюбы? — задумчиво спросила я, давя не к месту вспыхнувшее любопытство. — Одна женщина на всю жизнь или как?
— О-о-о! Какой романтичный вариант, — рассмеялся Рефорн. — И такой милый, даже жаль вас разочаровывать, но нет. Хотя такое предположение...
— Всего лишь выводы из ваших слов, — сказала я, даже не подумав смутиться. — И, судя по всему, ошибочные. Так развейте мои заблуждения.
— Или удовлетворить ваше любопытство?
Вот же... божество. Кажется балагуром, простачком, а такая зараза проницательная. Я холодно улыбнулась и попробовала «рассмотреть» его эмоции. Бесполезно.
— Ладно, у божеств на любовном фронте все довольно просто. Мы не любим мимолетные связи, когда приходится менять партнера за партнером каждый десяток-второй лет. Разгульный образ жизни презирается. Понимаю, тебе кажется, что десять лет — значительное время. Но не для нас. Это как капля в море.
— Не кажется, — покачала я головой, не уточняя деталей. Кому как не мне знать, что с сознанием и восприятием реальности делает длительное течение времени. И что даже год можно превратить в вечность, если есть цель, но нет принципов...
— А-а, простите, забываю, что вы человек, но не совсем обычный. Божества, рано или поздно, сходятся с такими же божествами или другими бессмертными. Выбрать божество, с которым придется связать свою жизнь на веки вечные, тоже нелегко, потому как расстаться можно, но настолько сложно и болезненно, что таких расставаний за все время существования этого мира едва ли наберется с десяток. Никто с этим делом не торопится. Но аскетов или противников отношений среди божеств тоже нет.
Если Рефорн хотел поставить меня в тупик, то у него это отлично вышло. Мне не нужно было его видеть, чтобы понять, насколько довольным он казался.
— Люди, — в итоге сказал Рефорн. — Божество совершенно спокойно может провести со смертным всю недолгую жизнь последнего. Это не считается разгульным образом жизни, если причина расставания — смерть партнера. Разумеется, мы не такие бесчувственные, чтобы ждать смерть, тут же бросаясь в новые отношения. Но любой естественный ход времени и его следствия воспринимаются чуть иначе, чем людьми. Ты понимаешь, что цветок завянет. И у тебя всего несколько мгновений, чтобы от души любить его и восхищаться им, чтобы заботиться о нем. И сделать так, чтобы не оставить никаких сожаления.
Сколько Рефорн жил? Тысячу лет или больше? Все-таки наше понимание реальности слишком различалось. Течение времени нельзя приравнять к опыту, полученному за бесчисленные
