***
Где-то в центральном округе.
Нейтральная зона
— Докладывай, Джек, — высокий смуглокожий мужчина по виду не старше сорока лет устремляет тяжелый сине-серый взгляд на своего подчиненного.
— Все восемь пределов проверены. Действовали скрытно, как было приказано. Ни одной самки с именем Анила в землях оборотней не нашли, — докладывает, чуть склонив голову, правая рука одного из самых сильных существ этой планеты.
— Плохо… Очень плохо. На то, чтобы проверять города и земли людей уйдет слишком много времени, но если нет другого выхода…
— Мы будем работать, пока не добьемся результата, мой альфа, — преданно глядя в глаза, заверяет тот, кого несколько сот лет назад назвали Джеком.
— Что-то еще? — уточняет смуглокожий мужчина, когда его подчиненный задерживается на пороге, переступая с ноги на ногу.
— В северо-западной стае не всё спокойно. Был похищен ребенок, омега. Альфа Лин занимался поисками лично. И, говорят, удачно. Его возвращения ждут со дня на день. Кажется, он везет с собой одну из преступниц. Человечку.
— И?
— Мы могли ошибиться, так как информация пока не проверена… но ту женщину в разговоре однажды назвали Анилой.
— Я должен знать о ней ВСЁ.
Глава 28
АНИЛА
Возвращение в реальность совершенно не радует. Голова гудит так, будто рядом большой колокол пару раз прозвонил, пытаясь меня разбудить. В горле сухо, губы потрескались, перед глазами какой-то сумрак. Да и жестко как-то на кровати-то…
Со стоном поворачиваюсь на спину, чтобы попытаться сесть и размять затекшую, лежащую под головой руку, как ощущаю неладное…
Никогда браслетов не носила, не люблю хоть какие-то ограничители, а тут на запястье что-то давит. Запрокидываю больную голову, хлопаю ресницами, чтобы сморгнуть пелену, и неверяще разглядываю браслет.
Основательный такой железный браслет шириной в полтора сантиметра, плотно обхватывающий руку в самой узкой части. С впаянным кольцом… к которому крепится цепь.
— Матушка-Луна, дожили… — шепчу еле слышно саднящим горлом, — на цепь меня еще не сажали.
Уже без раздумий и забывая о том, что чувствую себя по большей части неважно, скидываю ноги на пол и осматриваюсь.
Ясно, почему кровать жесткой показалась — узкая деревянная скамья без матраса и подушки с впаянными в пол железными ножками по определению не может быть удобной. Да и вокруг меня не хоромы.
Тусклый свет луны и звезд из единственного окна под самым потолком освещает только ближайшие метра два, дальше лишь непонятные тени. Но и этого для осознания новых неприятностей хватает.
Я нахожусь в камере, размером ненамного больше клетки, в которой сидела, когда познакомилась с оборотницами. Три стены из четырех выложены обычным природным камнем без отделки, а последнюю заменяет решетка. Хорошая такая решетка, прочная, кованная. От пола до потолка. Рассчитанная явно не на меня, слабую с виду человечку, а на сильного и мощного двуликого и его недюжинную силу.
Поджимаю пальчики на ногах, отлично понимая, отчего успела замерзнуть. В каменном мешке прохладно из-за отсутствия нормального освещения и гуляющего ветерка, а наступившая осень добавляет влажности. Обнимаю себя за плечи, стараясь согреться. Пальцы касаются грубоватой ткани камуфляжной формы. И я печально улыбаюсь.
Докатились, Золя, из собственных вещей только белье и балетки. Ни верхней одежды, ни документов, ни рюкзака.
Я осталась ни с чем.
А, главное, ни с кем…
Воспоминания о последних минутах пребывания в доме бандитов накатывают лавиной, отчего в голове простреливает новой вспышкой боли.
Омежек, которых мы с Ленаром вытащили из медотсека, я видела крайний раз в холле, когда мы попали в самый эпицентр жуткой битвы двуликих. А Солану у меня украли еще раньше.
— Девочка моя, — всхлипываю, не сдерживая слез.
Теперь боль в теле кажется менее реальной, чем та, что разрывает мечущееся в переживаниях сердце.
Запускаю пальцы в волосы и с силой их оттягиваю, стараясь заглушить отчаяние. Золотинка лишь тяжко безмолвно вздыхает. Слов утешения нет ни у одной, потому что даже то, где мы находимся, нам неизвестно.
— Пришла в себя? — разрезает тишину негромкий вкрадчивый голос.
Вздрагиваю от побежавших по коже мурашек и, вглядевшись в темноту, сталкиваюсь с мерцающими ярко-синими глазами двуликого.
— Альфа Лин? — выдыхаю непослушными губами. — Ты тут…
Не могу поверить, что вижу его перед собой. Живого, здорового, безумно-красивого.
Даже Золотинка оживает, приподнимается и поскуливает, стараясь докричаться до второй ипостаси двуликого. Дать знать волку, что вот она, его истинная, сидит совсем рядом и ждет помощи.
Делаю глубокий вдох, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит, и носа касается божественно-манящий аромат. Да, ошибки быть не может.
Это ОН.
— Вы, человечка, — не очень культурно перебивает меня оборотень.
Присматриваюсь к нему внимательнее, гася улыбку, что уже коснулась глаз и почти переползла на губы.
А ведь он мне не рад.
Делаю вывод.
Однозначно.
Вторит Золотинка.
Глаза альфы слегка прищурены, острые скулы четко очерчены и даже аккуратная бородка не скрывает перекатывающихся желваков. Сдвинутые к переносице густые брови, плотно сжатые губы, задранный подбородок, широко расставленные ноги и скрещенные на груди руки. Всё сигнализирует о том, что ко мне пришли не с распростёртыми объятиями.
Хотя, логично. Это я в камере, а он-то на свободе.
— Что, простите? — сглотнув пересохшим горлом, решаю предпринять новую попытку наладить контакт.
Мне очень многое от него нужно. В первую очередь узнать про девочек и Куфина, а затем уже и попросить более приземлённых вещей: воды и таблетки от головной боли. Да и выйти из клетки очень хочется.
Не понимаю: зачем меня-то здесь держат? Я же не преступница.
Обязательно нужно во всем разобраться.
— Ко мне ты должна обращаться на «Вы» и никак иначе. Мы не люди и не приемлем панибратских отношений с не пойми кем. Понимаешь? — следует подробный ответ.
Я же дергаю рукой с браслетом, отчего цепь со звоном проезжает по полу, и, мысленно закатывая глаза, жалуюсь Золотинке.
Наладить контакт будет сложно.
Не то слово. Он меня не чувствует. Совершенно.
Соглашается она, недовольно фыркая.
Ну, раз с дружбой напряженка…
Прикусываю губу и тоже прищуриваюсь.
— Поняла, альфа Лин, буду обращаться к Вам, как требуют приличия, — слегка откашливаюсь, так как в горле печет, и продолжаю. — Тогда и Вас попрошу об ответной услуге: называть меня по имени. Я — Анила, а не безымянная человечка. Учительница из деревушки на юге между Краевым и Суримом.
Услышанное не сильно радует моего тюремщика. Решаю называть его пока так. Складка между бровей углубляется, и он еще на пару шагов приближается к решетке, сверля меня синими лазерами.
И всё равно… почему-то, глядя на этого сурового двуликого, мне не страшно. Я не верю, что он может обидеть.
— Учительница, которая работала в медицинском кабинете с преступником и помогала ему убивать детей? — бьет альфа словами наотмашь.
Кровь отливает от щек, а дыхание сбивается. Никогда не думала, что услышу в свой адрес подобное.
— Подождите, — верчу головой из стороны в сторону, торопясь опротестовать ложь и оправдаться.
Вспышка боли прошивает височную часть, и я вздрагиваю и стону помимо воли.
— Ты не можешь быть ранена, — заявляет альфа, словно считает, что я разыгрываю представление. — Я не чувствую крови.
— А головную боль Вы умеете считывать? — огрызаюсь в ответ, сжимая челюсти и массируя виски.
Тоже мне, рентген выискался.
— Это мне ни к чему.
Ну еще бы.
Ворчу про себя. И даже желание попросить о таблетках отпадает. Явно же скажет, что оборотни не болеют и лекарств не держат.
