class="p1">– Ты слышала, Бади сказал, до уютной поляны осталось немного пройти, – пощупав мой пульс на запястье, Накейн тяжело вздохнул. – Там сможем разбить лагерь на ночь. Потерпи еще чуть-чуть. Прошу тебя, соберись с силами.
– Я не могу идти дальше, – произнесла с огромным трудом, еле слышно, хватая воздух ртом, как преследуемый спиногрызом иглоног. – Падаю и задыхаюсь. Ноги подкашиваются. Нет у меня больше сил… Кончились все… Собирать нечего.
– Горе ты мое… Так бы сказал мой мудрый дед. Но что мне с тобой делать? Не бросать же тебя здесь, под кустом. Руками еще держаться можешь?
– Угу.
– Хватайся за мою шею и держись крепче. Я тоже ужасно устал, но постараюсь тебя не уронить.
Выбросив наши посохи под кривое тонкое деревце, Накейн поднял меня на руки и понес вперед. Я обняла его за шею, сцепив для надежности пальцы в замок. Страшно было представить, как трудно давался ему каждый шаг. Тяжеленный рюкзак за спиной, моя набитая едва ли не до трещин по швам сумка на плече, и еще мое обмякшее, еле живое тело в качестве хорошего довеска. Наверное, добытого в пустыне гигантского жука ему было легче дотащить до своего дома, чем меня со всей собранной поклажей.
Я сопела, уткнувшись носом ему в ключицу. Глаза не смотрели, да и вряд ли я что-либо смогла бы разглядеть в кромешной темноте, наступившей после ухода с небосклона последнего из трех спутников планеты – ночных светил. У данкорца зрение должно быть острее. Накейн хоть что-то различал во мраке. Я уже за то была ему благодарна, что не врезался со мной на руках в какое-нибудь большое дерево. Тонких кустиков мы посшибали немало, особенно я своими торчащими ногами.
Комфортность обещанной полянки я оценила сразу же, как только мужчина опустил меня на мягкую и шелковистую траву. Лежать на ней было сплошное удовольствие. Приятнее, чем на старинном шерстяном ковре, сотканном вручную мастерицами незапамятного века. Приподнявшись, я сняла неудобный бронекорсет и положила его в сторону. Закрыв глаза и расслабленно вытянув руки и ноги, я сразу же провалилась в глубокий бесчувственный сон от усталости.
Накейн
Рассвет наступил стремительно. Ярко-желтое светило будто выпрыгнуло из-за горизонта и взлетело над верхушками деревьев.
Я посматривал на спящую девушку, помешивая кипящую в котелке похлебку из собранных даров природы. Ее лицо порозовело от загара. Растрепанные волосы разметались по траве и плечам. Не удалось подстелить под нее плед, так быстро заснула, что я даже приятных снов не успел ей пожелать. А теперь мне предстояло ее разбудить. Не хотелось этого делать, но дальше тянуть время, давая ей возможность получше отдохнуть, было нельзя.
Бади подсчитал, что до гор мы доберемся при вчерашней скорости передвижения примерно дней за пять. Местных дней, не средних для покинутой нами галактики, что подкрепляло бодрость духа, как и надежда на существование заветных небоскребов.
Я подумал, что, наверное, был излишне строг в обращении с Эвалейлой. Нужно быть к ней снисходительнее. Это я мог прошагать с утра до ночи полный данкорский день, который раза в два, если не больше, длиннее здешнего. Моя неожиданная спутница не ходила в походы со времен отдыха в детском лагере, и то ее там не утруждали тяжелыми нагрузками. Наша деревенская малышня, которую я учил азам выживания в пустыне, имела больше полезных навыков и была намного лучше приспособлена к встречам с трудностями и опасностями. А эта ландрийская девушка мне напоминала тоненький нежный росток, взятый из теплицы. При всем при том она еще держалась молодцом. Я должен был гордиться ее терпением и поощрять стремление поскорее достичь намеченной цели, а не упрекать в погоне за миражами. Признаюсь, я и сам хотел верить в существование сказочного горного городка. Мог с уверенностью сказать, что Эвалейла прошла проверку на прочность. Она следовала за мной, пока не свалилась с ног. Нужно хвалить ее чаще и реже упрекать.
Сняв котелок с костра, я его поставил остывать на собранные в кучку прохладные камни. Наш несостоявшийся из-за слишком быстро заснувшей девушки ужин превратился в грядущий завтрак. Чтобы Эвалейла и его не проспала, я тихонько подкрался к ней, присел на корточки и ласково шепнул над ухом:
– Э-эй, просыпайся, соня. Пора вставать.
Девушка даже не пошевелилась.
– Утро настало. Наша еда стынет, – сказал я громче.
– М-му-у, – вместо слов невнятно промычав мне в ответ, Эвалейла повернулась набок, пряча все еще закрытые глаза от яркого света.
– Поднимайся. Нам пора идти дальше.
– У-у-у, – на этот раз ответом стало недовольное завывание.
– Вставай, пушистый ландрик, – потрепав легонько девушку по волосам, я подумал о том, какие они приятные на ощупь, мягкие и гладкие.
Правда, как шерстка молодого ландрика.
– Ты обещал не обзываться, – простонала девушка и повернулась обратно на спину, сладко потягиваясь.
– Иначе тебя было невозможно поднять, – я встал, указывая на завтрак в котелке. – Нам нужно подкрепиться и снова отправляться в путь. Не забывай, какие короткие здесь дни.
– О-ой, – привстав, Эвалейла потрогала щеки и вздрогнула. – У меня обгорело все лицо! До щек дотронуться нельзя. Они как будто горят огнем. А мой бедный носик… – слегка ущипнув кончик носа, девушка взвизгнула. – Он болит и шелушится. Надо же было мне оставить в каюте защитный крем от ультрафиолета! Что мне теперь делать? Я тут вся сгорю и превращусь в уголек.
– Намажь лицо молочком, – я принес ей круглый зеленый орех с еще почти не затвердевшей скорлупой, разломил его пополам и вылил маслянистую белую жидкость из сердцевины в ее ладонь. – Должно стать легче.
Пока моя спутница приводила себя в порядок, я набрал для нее про запас таких же съедобных недозрелых орехов, чтобы взять в дорогу.
Сам я был привычен к загару, потому не чувствовал ни боли, ни зуда. Богатые красотки оберегают свою кожу от палящих лучей, стараются сохранить благородную белизну кожи. И вот результат. Увы, кроме смягчающего и защищающего кожу молочка из орехов я ничем не мог помочь девушке. В настолько жарком тропическом климате даже козырек из широких листьев, надетый на голову, не спасает от обгорания.
– Со временем твоя кожа
