удивлённый возглас, пригнуть голову и выставить предплечья перед столкновением…
Когда он разбил собой стекло и покатился по террасе бассейна снаружи.
Его спина и куртка сделались горячими, опаляя доски.
Дэгс правда боялся, что может загореться.
Затем, откуда ни возьмись, он ударился спиной и плечами о слегка приподнятый выступ у края бассейна и понёсся над водой. Он в замешательстве наблюдал за проплывающей мимо освещённой голубой поверхностью…
…и врезался в художественное каменное образование, формировавшее искусственный водопад, который лил хлорированную воду в глубокую часть бассейна.
Он отнюдь не грациозно грохнулся в меньший водоём на камнях над водопадом. Каким-то образом он всё ещё сжимал в одной руке стеклянный флакон.
Дэгс издал слабый стон.
Он не забыл пригнуть голову.
Несмотря на это, всё его тело болело.
В его сознание начала просачиваться боль от того, что плечи и спина врезались в груду декоративных валунов. Скованными руками он неловко засунул флакон в боковой карман, затем попытался подняться на четвереньки. От первой попытки он упал ничком обратно в бассейн с водой, расположенный на вершине фальшивого водопада, и едва не врезался лицом в меньшую по размеру скалу, которая выступала в воду.
Заставив себя открыть глаза, Дэгс со второй попытки выбрался из воды, на этот раз поднявшись на четвереньки, и всё его тело сотрясалось от сине-зелёного потока, который искрился и обвивался вокруг него, как неоновые змеи.
Задыхаясь, всё ещё пытаясь соображать, он заставил себя наполовину привстать, грузно опираясь на один из больших булыжников.
Он должен убраться отсюда ко всем чертям.
Эта мысль отозвалась эхом.
Он должен выбраться отсюда, пока момент ещё не упущен, пока они не стащили его вниз со скал, не заставили открыть рот и не вынудили выпить остаток этого яда, который либо убьёт его, либо сотрёт его разум.
Осознание этого заставило его пошевеливаться.
Дэгс, пошатываясь, поднялся на ноги и начал взбираться на скалу за бассейном. Он добрался до вершины и попытался спуститься с другой стороны, но поскользнулся на мокрых камнях.
Не сумев удержаться, он упал прямо на заднюю часть скульптуры, но снова оказался лицом вниз, на этот раз в мокрой траве.
Практически оглушённый, он с трудом поднялся и теперь слышал, как они идут за ним.
Он не выберется.
Боже, он так никогда не выберется.
Его ноги дрожали. Всё его тело казалось изломанным.
Дэгс всё равно побежал, прихрамывая по траве. Он заставил себя двигаться вперёд шатающимися, пьяными шагами, пытаясь использовать свой вес для увеличения инерции, и одновременно стараясь вспомнить, где, чёрт возьми, он оставил машину.
Они были слишком быстрыми.
Теперь он слышал их у себя за спиной.
Он слышал их дыхание.
Они поймают его.
Мысль укрепилась в нём с полной уверенностью, лишённая эмоций. За ней не стояло никакого решения. Это было чисто мысленное признание факта.
Тем не менее, это, должно быть, что-то спровоцировало.
Наверное, сработал какой-то инстинкт самосохранения, взявший верх ещё до того, как Дэгс смог вспомнить, в каком направлении ему следует идти, и какая часть безумно огромного заднего двора вела обратно к подъездной дорожке и на улицу.
Он добрался до середины широкого травянистого газона и побежал изо всех сил…
Его крылья вырвались из спины.
Боль от этого, ноющая, отупляющая боль, пока они расправлялись вокруг чёрными и серыми перьями, окрашенными кровью; осознание того, что он только что уничтожил последнюю куртку, которая у него имелась; понимание, что это может быть напрасным, что может быть слишком поздно, даже сейчас…
Это были последние мысли, которые запомнил Дэгс.
После этого всё погрузилось во тьму.
Глава 16. Свежий взгляд
Дэгс почувствовал на себе нежные пальцы.
Они не причиняли боли, но его охватил неосознанный ужас, без причины или понимания. Он отшатнулся от этой руки, рефлекторно дёрнувшись назад, пытаясь вырваться…
Пальцы схватили его за запястье, которое всё ещё было заковано в металлический наручник.
Что-то прошло сквозь её пальцы.
Что-то…
Он не знал, что именно.
Что бы это ни было, Дэгс чувствовал, что это действует на его кровь почти как наркотик. Его мышцы не расслабились, не полностью, но он замер совершенно неподвижно. Затем медленно опустился спиной на твёрдую поверхность, на которой распростёрлось его тело.
Это напоминало смирение с неизбежным. Какая-то часть его без сомнений знала, что это может быть концом. Это может быть его финалом.
— Эй.
Женщина. Знакомая.
Раздражающе, досадливо знакомая.
— Ты в порядке, — сказала она. — Я тебе не наврежу. Теперь ты в безопасности. Расслабься.
Дэгс чувствовал, как слова проникают куда-то под кожу, струятся по его крови.
Они успокаивали отрывистые выбросы крови и адреналина по его венам, замедляя их, возвращая в полубессознательный ритм, ослабляя болезненное напряжение мышц. Её пальцы зарылись в его волосы, поворачивая его лицо, притягивая его ближе к себе.
На сей раз он не пытался бороться с ней.
Он вообще не сопротивлялся.
— Спи, — посоветовал ему мягкий голос. — Теперь ты можешь поспать, я обещаю. Я останусь здесь. Я никому не позволю навредить тебе.
Ему ни на секунду не приходило в голову не поверить ей.
Ему вообще не приходило в голову сомневаться в ней.
Все сверхнапряжённые мышцы его тела расслабились.
Разница была почти болезненной. Всё болело. Его лицо, руки, ступни, голени, позвоночник. Дэгс не осознавал, насколько был напряжён, пока не отпустил всё это, пока не позволил себе рухнуть на твёрдую поверхность, на которой лежал.
…и снова всё потемнело.
Дэгс дёрнулся… и резко очнулся.
Он сел, задыхаясь, силясь дышать, потерявшись в нервных окончаниях, воспламенившихся по всему телу. Сине-зелёный заряд пробежал по его коже, отчего возникало ощущение, словно он горит в огне. Он уставился на извивающуюся, змеящуюся рябь заряда, хватая ртом воздух. Он недоверчиво повертел руками, не в силах принять то, насколько ярким был заряд, казалось, наполнявший каждую частичку его тела.
Наручников на нём не было, но этот факт его нисколько не успокоил.
Дэгс мог видеть сквозь свою кожу. Он мог видеть сквозь свою собственную проклятую кожу.
Боль пронзила его, искажая всё тело.
Он судорожно ахнул, изгибаясь, стараясь думать вопреки этому.
«Беги! — кричал на него его разум. — Беги! Улетай!»
Его спина начинала ныть. Дэгс сидел там, мечтая, чтобы появились крылья, всем сердцем желая, чтобы они вернулись, как его единственное средство спасения. Он задыхался от усилия заставить их вернуться, но они не приходили.
Они не возвращались.
Он всё ещё не имел ни малейшего представления
