Выясняется, что друзей у Неро нет. Есть только приятели.
Так подумать, он ведь безумно одинок.
И вряд ли он даже часто будет в этих владениях ночевать — скорее, создает их для того, чтобы они просто были.
На всякий случай.
Наконец, Неро решает, что на сегодня сделано достаточно.
— Глаз уже замылился. Пойдем спать, земляничка. Завтра у меня храм, а у тебя Лаиса и другие дела.
— Какие?
— Давай не будем о делах на ночь. Просто иди сюда и обними меня.
Мы ложимся спать абсолютно голыми.
Я утыкаюсь в Неро, вдыхаю его умопомрачительный запах и отключаюсь. Засыпаю.
А когда просыпаюсь, понимаю, что дело сильно хуже, чем я думала.
Во сне я никуда не откатилась от Неро, ничего подобного. Наоборот, я стискиваю Неро руками и даже ногами, будто вообще не хочу его отпускать.
Это ужасно...
Бессмысленно.
А ведь говорят, что позы во сне показывают настоящее отношение друг к другу.
И Неро... Неро держит меня так же крепко.
Но жениться он не хочет принципиально. Ни на ком.
Мы с ним как обнялись, так, похоже, и спали. И во сне лишь теснее переплелись.
В любом случае я не могу порвать с ним сейчас. И не хочу, и не могу: нужно раскрыть Дар.
Вырастить Дар из малюсенького росточка, если тот есть, во что-то сокрушительно прекрасное.
Неро несколько раз вчера намекнул, чтобы я его изнасиловала.
Думаю, это значит просто делать с Неро все, что я захочу.
Без запретов и ограничений.
Без ложного стыда.
Отчего-то мне кажется, что женщины теряются рядом с главным жрецом. Даже трогать его толком боятся.
Не нежат, не целуют, не гладят... и замечательно.
Пусть они напрасно мечтают о Неро и дальше, а я наяву попробую его всего...
Все его великолепное, созданное для любви смуглое тело.
Но сперва я целую Неро в сладкие чувственные губы и пропадаю.
Это, как прыжок в море с огромной высоты... непередаваемо.
Если Неро умеет так играть чувства при поцелуях — он гениальный актер.
Но я не могу думать о жестоких играх. Только не сейчас.
Сейчас плевать, кто из нас двоих лжет и в чем.
Я чувствую себя нереально возбужденной и мокрой от одних только поцелуев.
Я глажу Неро, зарываюсь в его слегка волнистые черные волосы и схожу с ума.
Не могу нацеловаться, не могу остановиться. Это какое-то роковое наваждение.
Чистое безумие.
— Доброе утро, моя ласковая, — Неро на миг отрывается от моих губ и улыбается мне. Он до боли красивый.
— Будет еще добрее, — и я целую его снова, одновременно надавливая ногтями на его горячую кожу. Пока не царапаю — просто обещаю ему нереальное наслаждение.
Целовать настолько красивого мужчину — непередаваемое удовольствие.
Хотя я себе вру. Я хочу его. Только его.
Дело не в том, что Неро красив. Просто это — он. Его запах. Его энергия. Его губы.
И я целую все, спускаясь от сильной шеи все ниже и ниже.
К восхитительным проработанным кубикам пресса, которые я ужасно хотела попробовать на вкус.
Веду по ним языком, замирая от блаженства.
Одеяло давно откинуто, чтобы мне не мешать.
Я спускаюсь ниже.
И еще ниже.
У Неро красивый. Идеально красивый. Большой и ровный.
Мне дико нравится то, что я вижу.
А когда я думаю об удовольствии, которое он дает, меня начинает сладко вести.
Я втягиваю его губами, облизываю и слышу полный наслаждения стон Неро.
Ох, я все делаю верно... Хочу, чтобы Неро еще так стонал.
Я пьяная от этих звуков.
Все, чего я хочу: скользить по нему губами и языком, млея от удовольствия, и от того, насколько хорошо моему мужчине...
Моему...
Хочу, чтобы самые сильные и яркие его впечатления были со мной.
И я добавляю Неро ощущений, слегка царапая кожу на его смуглом бедре.
До капелек крови.
Дааа... Сумасшедшее удовольствие острой лавой впрыскивается мне в вены.
Я чувствую, что теперь можно действовать чуточку грубее. Ласкать его интенсивнее и жестче — меня будто что-то ведет...
Дар?!
Или то, что я так самозабвенно вылизываю и сосу его — это из-за моих эмоций?
Я хочу, чтобы Неро стонал так сладко еще и еще.
Хочу, чтобы он сошел с ума от удовольствия.
Как схожу сейчас я.
Меня всю штормит.
— Иди сюда... — Неро говорит мне мысленно, и я сажусь на него сверху.
Безумно хочу его...
Хочу, забывшись от восторга, царапать его широченные плечи.
Хочу эти страстные ласки моей груди, когда каждое касание — оргазм.
Хочу бешеные толчки, от которых я выгибаюсь и взрываюсь от наслаждения.
Хочу страсти, как та, что рвет мои вены изнутри.
А Неро знает, чего я жажду.
Теперь он лежит на мне сверху, а я повернута к нему спиной.
Придавленная тяжестью его тела, почти смятая, пойманная.
Кончаю и не могу прекратить кончать, настолько мне хорошо.
Быть желанной им, присвоенной им, с ним...
— Неро, я...
— Я тоже, малышка...
«Тоже» ... Так много в одном слове.
Но тоже — что?
Тайна.
Мое сердце колотится, как безумное.
Я стискиваю Неро в объятиях, я вся переполнена ощущениями, и выдыхаю:
— Дар?
Неро зацеловывает все мое лицо, а потом говорит:
— Да. Это он. И теперь он отчетливо различим. Сейчас он набирает силу. Дар — это еще и знание, Армела... Ты можешь пока не видеть образы, но уже знать, что и как как надо. Дар в зачатке — это что-то типа интуиции...
— Понимаю, — прижимаюсь к груди Неро щекой. Я хочу быть с ним и не хочу даже начинать новый непредсказуемый день со всеми его трудностями.
Неро обнимает меня и нежно гладит мне спину и плечи.
— Еще полежим, и я расскажу тебе кое-что важное, малыш.
Хм, на что он намекает?
Глава 17. Двоюродный
Будучи эльфом, сложно умереть с голоду.
Наши тела устроены так, что мы едим ради удовольствия.
То, что предлагает мне Неро, удивительно: это куски хлеба, намазанные чем-то сладким, явно ягодным.
Сам Неро сидит на подушках за низким широким столом и одет не в балахон и брюки, как обычно, а в черный халат вполне по фигуре. На мне такой же халат, только розовый.
— А почему ты все время в черном, Неро? Никто не носит его так постоянно.
— А я не они. Мне просто так нравится. И мне идет. И все привыкли. Моя одежда давно никого не отвлекает от дел. К тому же этак не надо думать, где, когда и как соответствовать случаям. А это, знаешь ли, здорово забивает голову, — Неро улыбается.
— Представляю, но я бы так не смогла.
— Тебе и не надо, земляничка. А вот что тебе надо, так это курсы по разным дисциплинам. Лучше индивидуальные, как танцы с Лаисой, тогда ты лучше усвоишь материал. Теперь мы не можем отрицать, что ты имеешь Дар. А Дар — это ответственность перед эльфами, малыш.
В таком вот виде Дар начинает меня раздражать.
Неужели эльфы теперь не смогут без меня обойтись?
Я зло разламываю бутерброд.
— Трахаться с кем попало? А может, тогда не развивать Дар вообще?
— Не торопись с выводами, малыш. Дар — это Дар. Это не клеймо и не ярмо. Нет смысла с ним торопиться, предъявлять его каждому и вообще кому-то что-то доказывать. Для всех ты теперь больше загадка, чем разгадка, и чем больше интриги, тем острее жажда. Потому и мы торопиться не будем. Ты должна многое узнать и многому научиться, Армела, прежде, чем отдавать что-то эльфам. Но рано или поздно они к тебе придут.
Я легонько толкаю Неро в плечо.
— Эй, жрец, хватит загадками говорить. Младшие жрицы трахаются с кем попало. Ну, не совсем, но недалеко ушли. А старшие? Ты мне можешь внятно объяснить, чего делают старшие?
— Могу. Хватит мучить бутерброд. Старшая жрица не отдается гостям, она их принимает. Без всяких подтекстов, малыш. Это просто посиделки в небольшой комнате. И жрица обычно одна. А гости ее развлекают. Причем даже не наоборот. Становится ли кто-то из гостей ее любовником — огромный вопрос. Во всяком случае, на встрече гости стараются завоевать благосклонность жрицы и заинтересовать ее. Дорасти, скажем так, до ее уровня. Если секс и случается, то не при всех.
