— Только одно. Ты любишь меня, Алекс?
— Да. — В одно мгновение он очутился возле нее, упал на колени и взял ее руки в свои. — Я полюбил тебя, как только впервые увидел там, в больничной палате. И уже ничто не в силах это изменить, Кара.
Дрожащей рукой она погладила его по щеке. Он сказал, что любит её, а она знала, что влюблена в него. Но было ли этого достаточно для двоих из разных миров?
— Кара, скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.
— Не знаю. Я думала, что если буду знать, что ты любишь меня, то все будет хорошо. Но это только ещё больше все усложнило.
— Что ты имеешь в виду?
— Куда мы отправимся, когда покинем это место?
— Куда захочешь.
Она покачала головой.
— Проблема в том, что я не знаю, чего хочу. Все так… запутанно. Ты в курсе, что они показывали мое фото по телевизору? Сообщили, что у меня опасный смертельный вирус. Баррет не собирается сдаваться. Я позвонила Гейл, и та ссказала, что он искал меня дома. Я попросила ее никому не рассказывать о моем звонке, даже Нане. Бабуля, должно быть, с ума сходит…
— Мне жаль, Кара. Я принес тебе одни неприятности.
— Ты спас мне жизнь!
— Ты могла бы выздороветь и без моей помощи. — Он покачал головой, вспоминая ночь, когда дал ей свою кровь, рискнул ее жизнью, не своей. — Из-за моего вмешательства ты могла бы умереть.
— Но не умерла.
— Кара… — Его руки обвились вокруг ее талии, он усадил девушку к себе на колени и поцеловал.
Тепло разлилось по всему ее телу, сменяя холод, страх и неуверенность. Она обняла его, поглаживая руками его широкую спину.
— Алекс! — Она убрала руку и увидела темное пятно на своей ладони. — Ты ранен!
— Та кошка поцарапала.
— Рана кажется глубокой. Позволь мне взглянуть. — Она поднялась и обошла его сзади. Кровь была отчетливо видна при свете луны. — Ее необходимо зашить.
— Все будет хорошо.
— Но она может воспалиться.
— Я не могу поехать в больницу, Кара, — печально напомнил он. — В любом случае, в этом нет никакой необходимости.
— Что ты имеешь в виду?
— Кара, я здесь уже двести лет. И все это время я ни разу не болел. Любая рана заживала сама за день или за два.
— Позволь хотя бы смыть кровь.
— Ну, если тебе так хочется.
Он поднялся и последовал за ней на кухню. Пока Кара искала чистую тряпку, он подошел к умывальнику и помыл руки, затем сел на пол, а девушка принялась промывать рану.
Он взглянул на нее через плечо.
— Разве моя внешность больше не вызывает у тебя отвращения?
Кара посмотрела на темный узор, спускавшийся вдоль его позвоночника.
— Нет. — Она смыла кровь и насухо вытерла спину полотенцем. — Жаль, что здесь нет никаких бинтов.
Алекс поднялся и заключил ее в объятия.
— Хватит переживать об этом.
Кара кивнула, внезапно онемев от его близости. Темные глаза Алекса горели неподдельным желанием. Она даже ощущала жар, исходивший от его тела и выдававший его сильное желание.
— Я хочу тебя, Кара, — его голос охрип от страсти.
— Я знаю.
Очень нежно, будто опасаясь, что она разлетится на кусочки в его объятиях, он снова поцеловал ее. Его нежность тронула ее до глубины души, и ей вдруг захотелось обнять его, приласкать.
— Кара?
— Что, Александр?
— Я не хочу навредить тебе?
— О чем это ты?
— Ты такая хрупкая. Боюсь, что могу причинить тебе боль.
— Алекс, ну я же не из стекла сделана.
Он поднял ее на руки и понес в спальню, положил на кровать, лег рядом и притянул девушку ближе. Наконец-то она снова оказалась в его объятиях. Он прикрыл глаза, упиваясь ее близостью, ее запахом так же, как упивался лунным светом. Она была подобна солнечному свету и атласу, такая же теплая и нежная. Ее аромат наполнил его всего, ее кожа была мягкой и гладкой под его руками. Он зарылся лицом в копну ее волос.
— Алекс… — Желание пробудилось внутри нее словно цветочный бутон, распустившийся навстречу солнечному свету. Ее руки нетерпеливо скользили по его плечам и вдоль спины. Кара восхищалась ощущениями от прикосновений к его крепким мускулам, теплом его кожи, мягкостью его волос.
Ее рука замерла, когда пальцы коснулись грубоватого рельефного узора вдоль его позвоночника. Плоть пришельца… — эта мысль промелькнула в её разуме совершенно неожиданно.
Она почувствовала, как замерло под ее ладонями его тело, ощутила напряжение, пронзившее Алекса, когда тот отпрянул.
— Алекс…
Боль в его глазах ранила девушку в самое сердце. Не произнеся ни слова, он поднялся и повернулся спиной, словно предлагая — Давай же, рассмотри его получше.
В глубине души она почувствовала его отрешенность.
— Алекс, пожалуйста…
Пожалуйста, что? — подумала она, ненавидя образовавшуюся между ними непреодолимую пропасть, презирая саму себя.
И уставилась на его спину. Казалось, узкая полоска кожи становилась шире и темнее, пока не заполнила все поле зрения Кары.
Алекс встал, и девушка поняла, что он собирался уйти, и если она его не остановит, то до конца своих дней больше его не увидит.
— Алекс! Не уходи! Прошу, вернись в постель!
Он обернулся, чтобы взглянуть ей в лицо. Челюсти его были сжаты, темные глаза наполнены мукой, а руки сложились в кулаки так, что девушка отпрянула назад к изголовью кровати, вспомнив, какой разгром они уже учинили.
Это движение не осталось незамеченным. Его глаза сузились, он шагнул к Каре, из груди его вырвался грозный рык, когда он увидел, как она подняла перед собой руки, чтобы защититься от него самого.
— Я думал, ты уже не боишься меня, — насмешливо произнес он.
— Я не…я не боюсь.
— Разве?
Его пронзил гнев и разочарование, когда он шагнул еще ближе к ней.
— Тебе лучше бежать, Кара. Бежать от монстра что есть духу, и, возможно, я позволю тебе уйти.
— Алекс, не надо. — Она пристально посмотрела на него, и сердце её бешено забилось. На мгновение Каре действительно захотелось сбежать, но потом она вызывающе подняла голову, распрямила плечи и встретилась с ним взглядом.
— Я не боюсь тебя, Александр Клейборн.
Со сдавленным криком он упал перед ней на колени и закрыл лицо руками. Какое-то время она просто смотрела на него, а звук его мучительных рыданий разрывал ей душу.
— О, Алекс, — пробормотала она, встала с кровати и без колебаний бросилась к нему. Притянув его голову к своему животу, она нежно гладила мужчину по волосам. — Прости меня, Алекс. Я больше никогда не буду тебя пугаться.
Секунду он позволил себе насладиться ее прикосновениями, желая, чтобы она принадлежала только ему, и чтоб это продолжалось вечно. Он так долго был один. Жители ЭрАдоны были известны на всю галактику как страстный и любящий народ. Время, проведенное в одиночестве без любви и заботы, было самым тяжелым за всё существование Алекса.
