Джаред спустился вниз, но Майя осталась с ней, удерживая ее волосы во время самых тяжелых приступов, вытирая лицо влажной тканью.
— Алия бедняжка! Что случилось?
Алия боролась с сильной дрожью.
— Ничего, любимая. Просто что-то съела. Скоро я буду в порядке.
Михаил направился в сад. Он пришел на место, где он прижал ее и высасывал мед из ее вен. Он должен был обескровить ее здесь, и спасти себя от больших проблем.
Отправляясь сюда, он знал ее характер. Он знал, что она не сможет стать женой. Если бы он следовал своему здравому смыслу, то прикончил бы ее здесь, той ночью. Но он прислушался, к так называемому сердцу, чтобы, к конечном итоге, покончить с этим в том же самом месте, но с большими разногласиями.
Подтянувшись, он ухватился за крепкую ветку старого оливкового дерева, и вскочил на ветки, с качающимися незрелыми плодами. Деревья его успокаивали. Всегда так было. У него было несколько фаворитов в Центральном парке, но он никогда не сидел на оливе. Прислонившись спиной к стволу, он позвонил своей семье. Сначала Грэгори, не потому, что он был вторым братом, а потому, что ему можно было доверять, он никогда не совал нос в чужие дела. Алекс был бы обеспокоен. Родители, разочарованы.
— Я так и знал, — сказал Грэгори, когда он рассказал ему. — Я знал, что все эти мамины разговоры о "подарке ангелов" — дерьмо. Эта женщина — урод.
— Алия не больший урод, чем я.
Грэгори услышал угрозу в его голосе и отступил.
— Ладно. Как бы там ни было. Вызов брошен. Насколько она сильна?
Михаил крутил между пальцами бархатную зеленую маслину.
— Она обескровила шестерых принцев. Это о которых я знаю. И Хэлверсона, две ночи назад.
— Хэлверсона? Она что, собирается в Лос-Анджелес?
— Я позже объясню. По этой причине, она невероятно сильна. И быстра тоже.
— Но у тебя преимущество в росте и весе. Дольше тянуться.
Главное, на этот раз, он честно будет пытаться убить ее. Она еще не видела его решимости, поэтому она будет самонадеянной. По-прежнему.
— Я голодаю. Она по-прежнему ест. Мы должны сделать это, до того, как я стану еще слабее.
— Я понял. Я буду там завтра, на закате.
— Хорошо.
— Какое оружие?
— Выбор за ней. Ее секунданта зовут Доминик. Я достану тебе его номер.
Он услышал жалующийся голос Маделин на заднем плане. Грэгори прижал трубку рукой, а затем произнес:
— Мэдди говорит, что должна поговорить с тобой.
Михаил закатил глаза. Он бы попросил Грэгори не передавать телефон Маделин, но он знал, что Грэгори ни в чем не отказывает своей жене.
— Поговори со мной, — сказала Мэдди.
— Говорить?
— Говорить. Это когда ты открываешь свой рот и даешь возможность другим людям узнать о чем ты думаешь. Скажи мне, что ты чувствуешь?
Чувствую? В данный момент, все что имело значение, это факты.
— Она кормилась от меня, но не была связана. И она ясно дала понять, что не хочет иметь ничего общего со мной. Это безнадежно. Теперь, только один из нас может жить, и я собираюсь убить ее, чтобы вернуть свою жизнь.
— Подожди. Просто подожди. Что-то не так. Эта женщина не могла ощутить твой вкус и остаться нетронутой этим. Поверь мне. Твоя кровь текла через меня, когда я была на том больничном столе. Я никогда не говорила тебе, но я помню, каждое мгновение этого. Я знаю тебя, Михаил Фостин, и внутри и снаружи. Ты хороший человек. Она должно быть сумасшедшая…
— Это ничего для нее не значит.
— Это полное говно. Она твоя обещанная невеста. Твоя кровь должна для нее значить все. Ты должен значить для нее все. Она лжет тебе, притворяясь, что не любит тебя, когда на самом, деле так оно и есть.
— Это не старшая школа. Я только предложил ей формальный вызов. И она приняла его. Это значит, что она лучше умрет, чем будет со мной. Это однозначно.
— Что-то все-таки произошло. Имей это ввиду.
Михаил проворчал. У нее был шанс. Он отдал ей все сполна, включая его жизнь, и ей этого было не достаточно, он устал играть в ее игры.
Голос Маделин вернул его обратно.
— ….конечно ее все ненавидят, но все ненавидели Екатерину Великую и Клеопатру тоже. Ты и твои братья достаточно открыты сознанием, но ты знаешь, что вампирское сообщество не совсем прогрессивно…
— Я должен идти.
— Увидимся завтра.
— Нет. Однозначно нет. Я запрещаю.
— Михаил, я должна. По голосу слышно, что тебе нужна поддержка.
Кормилица, Майа, остановила его до того, как он успел забраться в машину.
— Куда вы собираетесь?
— Я оставил записку твоей любовнице.
Для него было не уместно оставаться в доме до вызова — и невыносимо.
— Но она хочет поговорить с вами. Она послала меня найти вас.
Глаза девушки были бесхитростными, но он только что видел, как она извивалась, когда Алия ласкала ее своим ртом. Даже если она была только кормильцем, он ненавидел ее.
Но она была храброй, потому что, видя неприязнь, появившуюся на его лице, она все равно взяла его за руку и сказала:
— Идемте. Пожалуйста.
Он дал указание водителю ждать, и девушка повела его через дом к темно-бордовой кожаной двери, обитой гвоздями с большими медными шляпками. Она вела в подвал. Он понял это, изучая планировку дома. Подвал был бы самой безопасной комнатой в доме, светонепроницаемой и отлично защищенной. Михаил кивал сам себе в одобрении. Рассматривая вероятность возмездия за резню Хэлверсона Северными семьями, было бы умно с ее стороны вести дела в безопасном месте. Но была одна проблема — ее здесь не было. Он мог сказать совершенно точно.
— Ее там нет. Она…, - он повернулся на пятках, как стрелка компаса, и указал на северо-западный угол дома, — наверху.
— Вы правы. Она спускается. Она сказала мне привести Вас сюда.
Он согласился спуститься вниз. Они завернули за угол лестницы и он вошел в камеру пыток. Волосы на его спине встали дыбом.
— Разве здесь не прекрасно? — спросила Майя.
Михаил осмотрел роскошно отделанную, слабо освещенную комнату. Он слышал о таких местах, но у него не было опыта в них. Комната была небольшой, но была напичкана экзотическими предметами. Высокая, в человеческий рост, клетка, обитая стена, оснащенная различными крюками и кольцами, неким образом, напоминающими гимнастические снаряды. К ней он подошел в первую очередь, возможно, потому, что это напомнило ему маленькую черную коробочку, в которой она держала свои жемчужины. Верхняя часть сооружения была увенчана полками, которые были заставлены прозаичными вещами, такими как, вода в бутылках, смазки, очищающие салфетки, сложенные полотенца, ленты в рулонах и, самое необычное, огромный запас скотча. Он с треском закрыл дверцу, чувствуя себя некомфортно, как вуайерист.
