- Ченнинг, тише, - сказала Моника и взяла собачку на руки. Та постоянно дрожала, напряженно изучая Шейна и Клэр. Она перестала лаять, но продолжала рычать так, что даже бабочка бы не испугалась. - Это Ченнинг. Ченнинг, это Дебил и его Зубрилка.
- Думаю, это новое название для моей группы, - сказал Шейн. - Дебил и его Зубрилка. Хорошо звучит. Ты назвала своего пса в честь Ченнинга Татума?
- У него есть хорошие качества, - сказала Моника и опустила чихуахуа. Она сразу же напала на шнурки Шейна. Он смотрел на нее с озадаченным хмурым взглядом, словно не мог решить, смеяться или... действительно смеяться. Это правда было смешно. Его обувь была больше, чем вся собака. - Садитесь. Ничего не трогайте.
Клэр опустилась на розовый диван; Шейн очевидно решил, что цвет может быть заразным, так что выбрал желтое кресло, которое было чуть более мужественным, и попытался стряхнуть Ченнинга. Это привело к восторженным подергиваниям лапами. Клэр закрыла рот, чтобы остановить совершенно неуместный взрыв смеха, а Моника проигнорировала драму и налила себе крепкий напиток из бутылки бурбона. Она не предложила остальным, но Клэр и не согласилась бы.
- Говорите, - указала Моника и залпом выпила половину стакана. - Потому что я все еще имею полное право стрелять в вас как в грабителей. Никто не будет сомневаться, потому что вы джейлбрейкеры и убийцы.
- Нам нужно попасть домой, - сказала Клэр. Вся эта сцена была слишком сюрреалистической, начиная пастельной квартирой (это розовый чайник на плите?) и Ченнингом, имеющим собачий ненавистный секс с ногой Шейна и заканчивая тревогой, скрутившей все ее внутренности. Дом нуждается в них. Немедленно. А они тратят время. - Дневные хотят разрушить Дома Основателя. Они пытаются демонтировать все строения Амелии. Мирнин всегда говорил, что Дома Основателя - сердце Морганвилля. Если им удастся уничтожить их...
- Глаза будет меньше мозолить это викторианское уродство? - спросила Моника и допила бурбон. - Ладно, чего бы эти идиоты с фетишем восходящего солнца не хотели, я против, это очевидно. Даже если это означает общение с... ну. - Она указала на них обоих, и с одного только изгиба ее губ они получили отвращение, омерзение и смирение. Она налила еще одну щедрую порцию алкоголя. - Все белые и пушистые, зло повержено, солнце взошло, в Америке утро и всякое прочее, и я не знаю, как вы, но я не верю всему тому дерьму о лучшей жизни, что толкают эти тупицы. Они просто хотят, чтобы люди были на их стороне. Все это строительство, покраска и архитектурный ботокс... это просто завеса. Они хотят вампиров. И они у них есть.
Это было удивительно точное наблюдение, учитывая Монику, что даже Шейн забыл про Ченнинга, уставившись на нее.
Ченнинг, очевидно, потерял интерес, так как больше не приводил Шейна в ужас. Собака понюхала ковер и убежала жевать миниатюрные крошки пищи из крошечного розового шара, украшенного стразами в виде короны.
- Чего вы от меня хотите? - спросила их Моника. - Потому что вы знаете, что я не позволю арестовать себя. Не ради вас двоих, ради всего святого. Это будет просто эпически жалко.
- Для начала нам нужна машина, - сказал Шейн. - До нашего дома. Можешь это организовать, Придирчивая Принцесса?
Она стрельнула в него пальцем и прикончила свой бурбон, и Клэр вздрогнула. Она видела, как та выпила два стакана бурбона, и судя по тому, как двигалась Моника - не то чтобы покачивалась на каблуках, но определенно не ровно - она не была трезвой.
- Я поведу, - сказала она.
- Черта с два, - сказала Моника и схватила ключи - на розовом брелке, конечно - с кофейного столика. Который был белым с розовыми завитушками. - Никто не ездит на моей машине кроме меня.
- Может быть тебе не стоит водить с пистолетом в руке, - сказал Шейн. Моника посмотрела на свои прямые пальцы, все еще скрюченные вокруг сумочки с пистолетом, и, казалось, слегка удивилась. Она пожала плечами и положила ее рядом с бурбоном. Клэр внезапно посетило печальное и ироничное видение Моники в тридцать лет - раздутая, обвисшая, пьяная и вооруженная, сидящая в этой все еще розовой квартире.
Пока пьяная Моника пыталась сосредоточенно положить пистолет, Клэр сорвала ключи с ее пальцев. Шейн встал и в то же время переместился, пока Моника пыталась нащупать оружие, он сунул его вне ее досягаемости. Она попыталась ударить его, но он изящно увернулся, избегая ее так же легко, как дышал.
- Ты не сядешь за руль, - сказала Клэр. - Но спасибо за машину, и ты можешь пойти с нами, потому что я не хочу, чтобы ты доложила на нас копам как за угон автомобиля.
Моника надула губки. Было довольно очевидно, что они тотчас перескочили в начало ее списка дел.
- Отдайте мне мой пистолет.
- Очевидно, нет, - сказал Шейн.
- Это семейная реликвия! - Он просто посмотрел на нее. - Хорошо, - сказала она. - Но это еще не конец.
- Это никогда не закончится, - сказал он. - Только не скандаль, и мы поладим.
Клэр искренне сомневалась в этом, но открыла дверь квартиры Моники и проверила, что снаружи. Никаких признаков полицейской машины не было; она уехала обследовать новую территорию.
- Скорее, - сказала она и пошла. Шейн пропустил Монику вперед, прочно держа её за плечо наполовину чтобы удержать в устойчивом положении на таких каблуках и наполовину, чтобы обеспечить отсутствие возражений и скандалов. Но она молча забралась на пассажирское сиденье, пока Клэр занимала место водителя.
- Что? - Спросила она, когда Шейн встал у двери, хмуро глядя на неё. - Серьезно? Никаких ружей в моей машине, неудачник.
- По крайней мере с этого места мне будет проще тебя придушить, - сказал он в ответ. - Нет худа без добра.
- Тронь меня и умрёшь. И не поцарапай её, - сказала Моника, направив ровный указательный палец на Клэр. Её глаза блестели от бурбона и злобы. - Я дважды зарежу тебя за каждую вмятину.
После катания на чудовищной машине Шейна, это был кусок пирога - автоматическая коробка передач, гладкий руль, шикарный кожаный салон. Клэр была готова ненавидеть машину Моники, но чувствовала она себя... Ну, отлично. Может, быть богатым не так уж плохо, если можно избежать при этом становления сукой.
Она заставила Монику закричать, слишком близко подъехав к ржавому мусорному контейнеру, но объехала его на расстоянии нескольких дюймов и выехала с парковки на главную дорогу. Разъезжать в открытой машине было рискованно (у Моники, конечно же, был кабриолет), но у них не было времени доставать крышу, и в любом случае любой, кто знал Монику, знал и то, что она никогда не достаёт её, за исключением того времени, когда идёт дождь.
Что было редкостью для Морганвилля.
На самом деле ночь была ясной, прохладной и полной звезд - так много звезд сверкало над головой в холодном черном небе, что казалось странно нереальным. Была только нарастающая луна, но она все равно проливала яркий свет, обрамляя острые углы и делая тени более глубокими. Свет покалывал на открытых участках кожи Клэр, как та ментоловая мазь, которую ее мама всегда втирала ей, когда та кашляла. Разница в том, что Морганвилль не пах лекарствами. Он пах пылью с интересной ноткой сырой древесины.
