Все дружно рассмеялись. Амин вздохнула и помахала нашим студентам-помощникам.
- Ну что, ребята, - устало сказала она. – Давайте убирать все это. Хоть бы до вечера разгрести.
Глава 9
Появление старого хозяина садов Алейны, который к тому же проявил себя настоящим героем и убийцей чудовищ, привело всех горожан в ажиотаж. Гаспара обступили зеваки, расспрашивая его сразу обо всем: а каково было столько лет пролежать в склепе, а как же он не испугался той страховидлы, а что он дальше будет делать? Гаспар отвечал на вопросы, и было видно, что все это ему нравится. Собирая посуду в коробки, я услышала краем уха, как одна из горожанок предметно поинтересовалась у подруги, как у упырей обстоят дела с плотской стороной отношений.
Да, кажется, наши дамы просто так Гаспара отсюда не выпустят. Им важно, что есть мужчина, свободный и богатый – а насколько он жив, это уже не имеет значения. Надо напрыгивать и хватать, пока более проворные не подсуетились.
Макс прошел мимо столов и припасов, покачивая артефактом – кристаллом на цепочке – и угрюмо сообщил:
- Это все можно выкидывать. На всех вещах посмертные оттиски лицехватчика. Хорошо, если после этой еды отделаешься расстройством желудка, а то можно и богу душу отдать.
Я мысленно выругалась. Мало того, что отбор невест в очередной раз перепугал весь город, так он еще и встает в немалые деньги. Что касалось денег, так тут бургомистр держал нос по ветру и учуял, что у Гаспара имеются немалые капиталы. Сейчас он краем уха слушал принца Эжена, который рассказывал о том, что Гаспар со всеми удобствами разместился в садах Алейны, и приговаривал:
- Как же, как же, вернулся настоящий хозяин этих мест! А места-то в упадке, увы… и земли нуждаются в удобрениях, и дороги вон, все в ухабах. И я уже не говорю про состояние железной дороги на нашем участке! Кругом разорение, кругом!
Гаспар делал вид, что все это к нему не относится, тем более, какая-то барышня мягко, но крепко взяла его за рукав и принялась щебетать что-то очень завлекательное. Амин посмотрела в их сторону и, перелистывая свою записную книжку, пробормотала:
- Вот народ, а? Даже упыря рады подцепить.
- Упыри, милые леди, не имеют склонности к физической страсти, - тоном лектора сообщил Макс. – Они же покойники. Так что там никому ничего не светит дальше поцелуя ручки.
Амин скривилась, должно быть, представив, как именно Гаспар будет целовать ручку, и спросила:
- Так зачем же он сейчас с ней так улыбается?
Макс лишь развел руками.
- Из любви к искусству, я полагаю. Или ему просто скучно.
Петрова вздохнула и сказала:
- Ну ладно, пусть развлекаются. А я молодец. Как знала, заказала все для этапа в двойном экземпляре. Вот бы нам теперь ждать, когда все привезут, да? А теперь осталось только выгрузить да расставить.
Мы все дружно согласились, что Амин действительно молодец. Берт приобнял меня за плечи и спросил:
- Как ты?
- Все в порядке, - ответила я. Сейчас, когда приключение осталось позади, мне было не по себе от того, что Берт видел мой страх. Я привыкла прятать от других то, что могут потом использовать мне во вред: страхи, привязанности, чувства, мечты…
- Ты была очень бледная, - негромко произнес Берт. – Я за тебя испугался.
И это тоже было в новинку. За меня никто не боялся, кроме родителей и Петровой. Я посмотрела на Берта с самым беспечным видом и сказала:
- Все правда хорошо. Давай работать?
Мы провозились до вечера, сначала убирая испорченные столы, продукты и посуду, а потом расставляя все заново. Народ постепенно разошелся с площади в сторону кабачков и погребков – надо было обсудить и чудовище, и появление упыря, и то, с каким выражением лица уже настоящая Линда выходила из дому. После того, как к завтрашнему этапу все было подготовлено, а Макс натянул защитное полотно над вещами, мы отправились по домам. Я держала Берта под руку и чувствовала: вот тот человек, на которого я наконец-то могу опереться.
Это была не та любовь, о которой так горячо пишут в романах. Я бы назвала это увлечением, которое смешано с дружбой, уважением и интересом. Мне не хотелось думать о том, как долго оно продлится – я просто шла рядом с Бертом, и мне было хорошо.
Мы даже ни о чем не говорили. Просто пришли домой, зашли в гостиную, и Берт снял заклинание с картины и сказал:
- Кажется, я уже могу показать ее. Самое главное тут написано.
Никто никогда не писал моих портретов. Мне всегда хватало отражения в зеркале, и там нечем было гордиться настолько, чтобы заказывать еще и портрет. Я подошла к холсту, не надеясь, в общем-то, увидеть там что-то особенное.
На меня смотрела девушка. Живая, яркая, с энергичным взглядом карих глаз и мечтательной улыбкой, которая готова была распуститься на губах. Девушка была красива – той светлой красотой, которая не зависит от моды и чужого мнения, которая просто есть.
- Кто это? – растерянно спросила я, уже зная ответ. Мне захотелось расплакаться – так горячо вдруг сделалось в груди. Я смотрела на свой портрет и понимала, что на самом деле я вот такая.
Красивая. Живая. Меня можно любить. И мужчина, который был способен нарисовать девушку вот так, умел любить и любил. Потому что без любви можно жить – но творить нельзя.
- Это ты, - негромко ответил Берт. – Такая, какая есть. Я смотрю на тебя и вижу чудо. Мое чудо.
- Звучит намного лучше, чем чертополох, - улыбнулась я. Мне хотелось как-то пошутить, чтобы скрыть ту обжигающую волну, которая захлестнула мою душу. Мне хотелось быть небрежной и непринужденной.
И я не могла.
- Давай поженимся, - предложил Берт. – Прямо сейчас.
У него были кольца – широкие, серебряные, похожие на паутину, в которой запутались сиреневые аметисты. Когда Берт протянул мне то, которое было поменьше, то я почувствовала, что сердце пропустило удар.
Дракон дарил мне кольцо. Я никогда и мечтать бы о таком не стала. Где я, и где драконы?
- Драконы всегда дарят кольца невестам, такова традиция, - сказал Берт. – Эти когда-то принадлежали моим прадеду и прабабке… я забрал их, уезжая из столицы.
Мне вдруг сделалось страшно. Это была не шутка, не каприз, не игра – Берт действительно хотел видеть меня своей женой. Несколько дней назад Амин вышла замуж… получается, теперь пришла моя очередь?
- Красивые, - выдохнула я. – Берт, ты в самом деле уверен?
Он рассмеялся. Погладил меня по плечу.
- Уверен. Я никогда не делаю того, чего не хочу. И если я говорю, что беру в жены Лану Эленден, то я беру. Не шучу и не играю с ней, а хочу идти дальше вместе. Тянуть груз этой жизни вдвоем.
Это было сказано так, что я окончательно пришла в себя и успокоилась. Если бы Берт начал петь сладкие песни о неземной любви, то это было бы ложью. Нет тут ничего подобного и не может быть. Но он не лгал о своих чувствах – и это было главным.
- А твои родственники? Друзья? – раз уж мы говорили в открытую, то надо было сказать и об этом. – Ты женишься на эльфийке-полукровке, у которой из приданого серебряная крона и неописуемая наглость… - я схватилась за голову, пытаясь уверить себя в том, что не сплю. Да, ночью он сделал мне предложение, но я знала, что все слова ночи не имеют смысла при свете дня. – Ты уверен, что твой выбор примут?
Улыбка Берта сделалась еще шире, но в глазах проплыли холодные искры, и я поняла, что он уже думал об этом – и все для себя решил.
- Не буду врать, наша свадьба вызовет определенные волнения, - ответил он. – Но я уже взрослый мальчик, как говорится. И сам выбираю свою судьбу. Мои друзья и родственники молчали, когда я покидал столицу – пусть молчат и дальше. Нам с тобой никто не причинит никаких неудобств.
Несколько минут мы молчали. В гостиной сгущались летние сумерки, за распахнутыми окнами вовсю распевали вечерние птицы, и издалека доносился свирепый мяв Бекона, который гонял соседских котов.
