— Зараженных от прорыва — да, пожалуй, но ведь твари, уже давно мутировавшие, могут появляться в любом месте. Как вы уже знаете.
— В прорыве тоже я виновата? — окрысилась я.
— Но согласитесь, вы же там были.
— Там — это где?
— В центре столицы.
— Но прорыв был вовсе не в том баре, где мы отдыхали с группой.
— А смысл устраивать прорыв там, где под сотню магов, а обычных людей можно по пальцам пересчитать?
— Маги тоже могут заразиться.
— Могут, но только слабые и необученные. Там было достаточно старшекурсников, чтобы купировать прорыв в самом начале.
— Пьяных старшекурсников, — не согласилась я. — К тому же вы что думаете, что мгла настолько разумна?
— Честно говоря, сомневаюсь. Может зачатки коллективного разума там и есть, но не более того.
У меня на этот счет было другое мнение. Мгла была без сомнения разумна. Ее “взгляд” мне до сих пор иногда в кошмарах снится. Только это был не коллективный разум наподобие роя, как мне кажется, а очень далекий от человеческой логики. Настолько далекий, что мы друг друга просто не понимаем. Для такой сущности, кем бы она ни была, пьяные или не пьяные студенты, младше или старшекурсники — непонятные, абстрактные слова и явления. Вот маги или не маги — это она наверняка понимает, ведь это опасность или безопасность — базовые инстинкты.
— Так и все же, не думаете же вы серьезно, что я как-то могу повлиять на тьму?
— Ну смотрите: сначала нападение на наш караван, потом на вас здесь, а следом и вовсе прорыв в столице. А в последний раз прорыв в столице был, когда по окрестным лесам охотники с луками бегали, больше пяти столетий назад.
— И во всех этих случаях вы там тоже присутствовали, — хмыкнула я, напомнив Зееру очевидную вещь.
— А еще вы, похоже, не очень осознаете опасность мглы. Что странно для сироты из приюта Ельбы, находящегося недалеко от Рощи.
— Осознаю? Да нет, я осознаю, просто… Ну нельзя же постоянно бояться! Это дестук…
— Что же вы, договаривайте! — усмехнулся Зеер. — Откуда вчерашняя школьница знает слово деструктивно и может правильно его применить в разговорной речи? Вы же именно его хотели сказать?
— Хотела. В книжке вычитала, — буркнула я.
— И поняли его значение?
— А чего там не понять-то было? — я тяжело вздохнула. — Ну да, я умная, но это ведь не преступление?
— Ага, и скромная, — мужчина уже откровенно веселился.
Я фыркнула и надулась. Да, я плохо продумала свое поведение, но играть деревенскую дурочку двадцать четыре на семь — это нереально для человека без специфической подготовки. А я в прошлой жизни была вовсе не какой-нибудь Матой Хари, а обычной выпускницей института. Меня к такому жизнь не готовила!
— Ладно, не обижайтесь, — примирительно сказал Зеер. — Просто это действительно необычно.
Что это, я не стала уточнять. Будем надеяться, что он имел в виду мой интеллект, а не то, что мной интересуется местная бабайка.
На этот раз до общежития мы дошли без происшествий и распрощались на крыльце. Я несколько секунд смотрела в спину уходящему магистру, а потом, пару раз вздохнув, юркнула в темноту нашего домика с приведениями, то есть общежития.
Когда я ввалилась в комнату, меня чуть не оглушили крики. Да, у нас опять скандал. В данный момент Лиса орала на Гетту, что она не умная и вообще альтернативно одаренная. Не такими словами, конечно, но смысл примерно тот же.
Как же они меня достали!
— Что они опять не поделили? — спросила тихо Риму, которая сидела за своими столом и пыталась что-то читать.
— Да все то же, — пожала плечами та. — Опять из-за светильников, на этот раз божественных.
— Они же стоят…
— Вот именно, поэтому Лиса предлагает скинуться и купить один на всех.
— А толку? — не поняла я.
— Ну чтобы его в комнате держать, наверное, — хмыкнула Рима. — Только в общежитии живет полно боевичек, так что смысла так извращаться нет никакого.
— Это да, вот для хождения по темноте я бы не отказалась.
— За триста лиев? Это по сколько?
— По семьдесят пять.
— Вот! По семьдесят пять! Откуда у нас такие деньги? Мы обычные светящиеся шары до сих пор не купили. Хотя пятнадцать лиев — тоже деньги.
— Ну мы не поэтому не купили…
— Это да, некогда было, — согласилась соседка.
— Вот и ты ей скажи! — я повернулась на полный возмущения вопль и увидела Лису, наставившую на меня палец.
— Что сказать?
— Что безопасность дороже денег.
— Но у нас правда нет таких сумм Лиса, да и не нужен нам священный огонь.
— Ты же поздно возвращаешься из библиотеки и вообще…
— И вы мне его отдадите? — усмехнулась я.
— Ну а когда кому-то из нас понадобится, мы возьмем.
— Даже если так, откуда взять семьдесят пять лиев?
— Я знаю человека, который продаст за сотню, сдать придется по двадцать пять — это не дорого.
— В три раза дешевле? — я нахмурилась.
— Да, он напрямую с завода берет. Это лавочники цены накручивают.
— И откуда ты это знаешь?
— Он сказал.
— Ах, он сказа-а-ал…
— Я ей сказала, что это глупость, — влезла Гетта.
— Что, не верите? А он хороший, он понимает, насколько эти огни важны, он понимает, что это…
— Стратегический ресурс? — уточнила я.
— Хм… Ну да, ресурс… Стратегический.
— И он по доброте душевной решил нам его продать?
— Да, он такой!
— А давно ты его знаешь?
— Ну…
— Лиса, я сейчас буду угадывать, а ты меня поправишь, где я ошиблась, ладненько?
— Что угадывать?
— Он подошел к тебе недалеко от Академии, не у самых ворот, но там где много первокурсников. Может, прачечная или окрестные лавки.
Девушка неуверенно кивнула.
— Завел разговор о самой большой сплетне года, о прорыве. Насколько это страшно и ужасно, начал сгущать краски. Вел себя экспрессивно, размахивал руками, резал суровую правду жизни, говорил о том, что это виноваты чиновники, что не заботятся о нашей безопасности и спокойном сне мирных граждан. Наверняка сказал, что даже такой симпатичной девушке как ты, невозможно безопасно ходить по вечерам на свидания с поклонниками, коих у тебя, без сомнений, много. А когда ты начала с ним соглашаться, потому что он был очень убедителен, предложил тебе выход — артефакт священного огня в треть от его реальной стоимости.
— И что ты хочешь сказать? — не поняла Гетта.
А вот Лиса все поняла, и так побледнела, что я уже приготовилась ловить ее бессознательное тело. Надеюсь, у девочек есть знакомые старшекурсницы с их целительского факультета.
— Это был мошенник, да?
— Сколько ты ему отдала?
— Он попросил задаток — двадцать пять лиев, — она закрыла лицо руками и мелко затряслась, пытаясь сдержать плач. — Это были почти все мои деньги.
— Вы договорились о следующей встрече? — спросила Рима.
— Да, завтра у бакалейной лавки.
— Если мы все туда пойдем, да еще пригласим знакомых…
— Правда? Вы пойдете туда ради меня? — с надеждой спросила Лиса.
— Не думаю, что он еще раз там появится, — покачала головой я.
— Ну а вдруг? Может, обратиться к жандармам, чтобы они его поймали?
— Мы обязательно сходим к ним. Но, честно говоря, я бы особо на поимку не рассчитывала. Вот если бы он тебе отдал поддельный артефакт вместо настоящего — тогда да, а так…
— Ну так может тогда мы сами с ним разберемся?
— А вы как себе это представляете? — едко спросила я. — Даже если он туда придет за оставшейся суммой, а мы его попросим вернуть деньги, он же первый побежит к жандармам рассказывать как его ограбили сумасшедшие студенты, которые уже никого и ничего не боятся. А если попытаемся припугнуть или как-то воздействовать, то и вовсе скажет, что мы на него напали и угрожали расправой.
— И что же делать?
— Что делать? — я задумалась.
Варианта имелось два: просто пойти в жандармерию, но тогда денег они точно не вернут. Не будут просто этим заниматься — слишком незначительное преступление, да еще учитывая последние события. После прорыва и ликвидации первичных последствий, по столице прокатилась волна ограблений и мародерства. Так что им есть чем заняться.
