имя и ввела свои биометрические данные. Прошло четыре дня, но ничего не изменилось. Иногда начинало казаться, что «эльфы» обманули и ее и Капитана, и Капитана уже давно нет в живых. А она не Мейт и не сможет почувствовать если с ним что-то произойдет. Возможно, про нее уже и забыли, свершив правосудие над командой пиратов. Может быть, стоит пойти в центральный космопорт и наниматься на службу. Хотя до этого необходимо было определить свой правовой статус. Кем она числится? Врачом «Меченосца» или пропавшим без вести уже граждански лицом, с которым Служба успела расторгнуть контракт. Для этого нужно было лично идти в порт, регистрировать и ждать неизвестно, сколько времени в очереди таких же, как она, неприкаянных на просторах вселенной. Но она боялась отлучиться из номера, переживала, что если уйдет ее могут искать «эльфы». Своего комма у нее пока не было. Хотя можно было заказать его в сети и комм доставили бы прямо в номер. И точно также зарегистрировать комм и ввести биометрические данные. Тогда «эльфы», смогут найти ее, даже если она уйдет из номера. Но окажись у нее в руках комм, будет странно, если она не свяжется с Эрриком, который как-никак был ее женихом. А вот этого делать категорически не хотелось и слово «был» теперь прилепилось к имени Эррика в ее мыслях и воспоминаниях.
Поэтому Аль продолжала лежать на кровати и смотреть в потолок. Она считала про себя, но ничего не происходило.
Мейт сидел на полу камеры, и закрывал лицо руками. Яркий, казалось слепящий свет осветительных ламп прожигал до мозгов. Четверо суток он не спал, для него это не было сроком, свободно он мог бы продержаться неделю, но чертовы «эльфы» привлекли своих сильнейших менталистов, которые минута за минутой, ломали и выламывали ему мозги и эмоции, просматривая каждую секунду его жизни, и заставляя попутно проживать эти мгновения и его самого. Их интересовало все, его родная планета, храм Пра-Отцов, их законы, обычаи, социальное устройство их общества, иерархию в его команде. Они пересмотрели и переписали все трафики их пиратского корабля, по несколько раз прокрутили каждое нападение совершенное его командой и, наконец, дошли до «Меченосца». Все эти воспоминания были для него как трехмерное кино, в котором он является наблюдателем. Он, с останавливающимся сердцем в груди, смотрел, как тот другой Мейт, тащит за ноги Аль по коридорам своего корабля в сторону грузового отсека. И Аль в беспамятстве, от того самого первого его удара, и ее голова бьется об металлический ребристый пол, и уже на подходе к грузовому отсеку она начинает оставлять за собой тонкий, но различимый кровавый след. От грузового отсека Мейта скрутило так, что «эльфам» пришлось остановить сеанс, он бился в конвульсиях и начал хрипеть, захлебываясь пеной идущей изо рта. Но надо отдать должное, «эльфы» быстро привели его в чувство и после нескольких неудачных попыток поняли, как держать его на плаву и не давать его сердцу разорваться, или не провалиться в спасительное беспамятство.
Иногда, он не понимал, где находится, какой сейчас день, год или сколько ему лет. Кто он?
Сидя в камере на полу, он слеповато, щуря глаза, смотрел в яркие осветительные лампы, которые не гасли никогда. Он поднимал руку и заслонялся ладонью от испепеляющего света. За ним вновь и вновь приходили и вели в кабинет с серыми стенами и приглушенным светом. И там, сидя в кресле, напротив трех менталистов он переживал свою жизнь заново, переживал и умирал каждый раз. В очередной раз, сидя в кресле, он приложил усилие и спросил:
— Сколько?
— Что сколько, — спросил один из менталистов, который не стал игнорировать вопрос подопытного.
— Сколько времени прошло?
— Четыре дня.
— Но как?.. — Мейт никак не мог сформулировать интересующий его вопрос.
— Как получилось, что мы за четыре дня просмотрели, а ты заново прожил свою жизнь? — Насмешливо спросил «эльф». — Здесь, — продолжил он, и неопределенно взмахнул рукой описав круг указательным пальцем. — Здесь время идет иначе и все зависит от нашего желания. Сколько мы просмотрим или прочитаем в тебе или ком-либо и за какое время.
— Вы же убиваете меня… И это обещанное прощение?
— Мейтон Аль-Кон, неужели ты думал, что ты и твоя команда будете прощены без должного наказания?
Мейт молчал, но потом, пересилив себя тихо попросил:
— Я больше не могу…
— Осталось немного, — последовал твердый ответ менталиста.
Спустя, как оказалось, всего два дня, процедуру закончили. Не давая опомниться, Мейта и его команду повезли на заседание Совета. Их провели черными, теневыми проходами, но даже судя по извилистым и длинным полутемным коридорам, по которым они проходили, дворец был внушительным и монументальным. Коридоры отличались высокими потолками, и вытянутыми окошками с витражами.
Зал заседаний был выложен белым гладким камнем, у северной стены, которая была украшена стремящимися ввысь витражами, с преобладанием сине зеленых цветов, полукругом расположились высокие каменные кресла и в центре возвышался трон короля. «Эльфы» восседающие на креслах были одеты в белоснежные мантии. Мантия короля была алой. За его спиной, прячась за трон, стояла принцесса — Инрад Инрала. Стража силой надавив на плечи Мейту и его команде заставила тех опуститься на колени. От совета исходила Сила, она пригибала Мейта и его команду, они непроизвольно склонили головы. Инрад Инрала довольно улыбнулась, и отступила в тень.
— Какие интересные представители расы наших уважаемых соседей — твердым и хорошо поставленным голосом сказал король.
Мейт молчал, он не знал можно ли отвечать. Но в этот момент рука стражника опустившего его на колени сжала его плечо, и Мейт понял «можно» его спрашивают, следует вступить в диалог:
— Мы не чистокровные эйки и на родной планете никогда не были… — Мейт в замешательстве замолчал, не зная как правильно обратиться к королю.
«Светлейший» прошептал стражник и Мейт закончил:
— Светлейший.
— Да…, - со значительной паузой сказал король. — Да я смотрел записи и видел, ваше общество ужасно.
Рука стражника на его плече была спокойна, ответа не требовалось. Несколько минут король молчал, Мейт начал чувствовать как все тело, уставшее от почти бесконечных пыток менталистов начинает деревенеть и затекать, еще немного и он просто не сможет встать, когда придет время уйти.
