середина ночи.
– Прости, – пискнула снова появившаяся мышь и попыталась скрыться.
– Подожди, постой. – Рахим придержал ее за локоть. – Расскажи.
Ирса завороженно уставилась на собеседника, словно впервые заметив его угольно-черные пушистые ресницы на полуприкрытых веках. Он всегда был таким… высоким?
– Аиша рассказала, что на месте пустыни когда-то плескалось бескрайнее море. – Она сделала паузу, чтобы голос не дрожал. – Что в нем плавало множество рыб, которые резвились в сверкающих под прекрасным солнцем водах. Пока однажды обиженная маленькая рыбка не решила, что устала плавать, и не возжелала летать. Она отправилась к морской ведьме и попросила помочь. Для создания крыльев колдунья потребовала собрать все белые цветки вдоль кромки прибоя и наложила заклятие, когда послушная маленькая рыбка притащила сети, полные лепестков. На солнце наползла черная тень. Сделалось так темно, будто настала вечная ночь. Море пересохло, и все его обитатели исчезли, не считая одинокой маленькой рыбки с белыми крыльями из цветов. Когда солнце вновь появилось, она почувствовала себя такой виноватой, что взлетела прямо к палящим лучам светила. Лепестки не выдержали жары и рассыпались на тысячу кусочков. До сих пор, если внимательно присмотреться к пескам пустыни, можно заметить следы утраченных крыльев – прекрасные белые раковины с оттиском цветов на поверхности.
Ирса закончила историю торопливо, на одном дыхании, под терпеливым теплым взглядом Рахима и прошептала:
– Я не слишком хорошая рассказчица.
По щеке скатилась одинокая слезинка.
Рахим наклонился и вытер ее большим пальцем.
Ирса смущенно отпрянула. Не следовало сюда приходить. Это была ошибка.
Так ведь?
Слабый ветер донес аромат льняного масла и… апельсинов?
Похоже, Рахим ел их до того, как лечь спать. Как… замечательно.
– Что случилось, Ирса-джан?
– Шази постоянно меня бросает, – тихо отозвалась она. – Все меня бросают. А я беспокоюсь. Но – по большей части – чувствую себя одинокой.
Не сказав ни слова, Рахим уселся перед шатром и приглашающе похлопал по песку рядом с собой.
Ирса опустилась неподалеку и подтянула колени к груди.
– Ты больше не одна, – заявил Рахим и устремил на девушку прямой взгляд.
Она улыбнулась и положила голову на широкое мужское плечо.
Этого было достаточно.
Дождь начался, когда ворота Рея уже показались на горизонте. Крупные, безудержные капли застучали по плечам Шахразады, заколотили по волшебному ковру.
Она ощущала приближение непогоды, пролетая под грозовыми облаками. Порывы ветра с металлическим привкусом играли с кисточками по углам.
Подгоняя к цели.
Заставляя кровь быстрее бежать в жилах по мере приближения к столице.
К Халиду.
Когда Шахразада достигла городских ворот, поток воздуха подхватил коврик и перенес через освещенные факелами стены вне пределов видимости часовых.
Спящий Рей был таким, каким она его помнила…
Но и сильно изменился.
Некоторые секции короны Хорасана выглядели так, словно после удара гигантским кулаком лишились части драгоценностей. Некоторые же места и вовсе сгорели до неузнаваемости. На несколько секунд Шахразада почувствовала, как ледяные пальцы отчаяния стискивают ее сердце.
Затем же, направив коврик ниже, заметила и то, что вселяло надежду.
Более светлые, недавно высеченные глыбы гранита на фоне старых камней. Запах свежеспиленных деревьев. Аккуратно сложенные груды обломков. Дым от сожженного мусора.
Оглядываясь вокруг, Шахразада видела город, пострадавший от последствий проклятия. Наполовину разрушенный.
Но и наполовину возрожденный.
Ее сердце затопила теплая волна, прогнавшая отчаяние. Жители Рея не привыкли отступать перед трудностями.
Как и Халид.
Шахразада направила коврик выше, к пострадавшему от грозы дворцу, чьи гранитные и мраморные стены блестели от летнего дождя вдалеке.
Дрожь предвкушения закралась в душу, породив поток вопросов.
«Халид почти такой же упрямый, как и я. Что, если он не захочет довериться Артану или его семье? Что, если откажется от их помощи? Что, если предпочтет так и провести всю оставшуюся жизнь под гнетом проклятия? – такие мысли всплыли в сознании Шахразады. И последним возник самый эгоистичный вопрос, который она старательно отгоняла все это время: – Что, если он сердится на меня из-за бегства? Из-за того, что я даже не оставила записку?»
Дождь усилился и лил уже не каплями, но струями. Тучи разверзлись без предупреждения и обрушили на город настоящий потоп. Над улицами возникла водяная взвесь, по мостовой бежали ручьи, лужи не успевали впитываться в иссушенную землю.
Коврик опустился на балкон, ведущий в покои Халида.
Шахразада молча постояла, прислушиваясь и пытаясь успокоить сердцебиение, барабаном стучащее в ушах. Эмоции неслись вскачь, обгоняя друг друга и заставляя дрожать всем телом, несмотря на теплую летнюю погоду.
Халид находился так близко. Чуть-чуть – и можно дотронуться.
Но Шахразада все мешкала, никак не решаясь отодвинуть в сторону резные решетки.
Она бросила его. Даже если поступила так из желания защитить – его и их любовь. И сделала этот выбор единолично, не спросив мнения Халида.
Он никогда не избегал обязательств. Это было особенно заметно с воздуха, во время полета над столицей. В упорядоченном восстановлении, в организации работ – в каждой детали просматривалась рука халифа, вернее, его методичный интеллект. В логике строительства. Во внимании к мелочам.
Он незримо присутствовал везде. Даже если этого никто, кроме Шахразады, и не видел.
А она бросила столицу горящей, в руинах, и даже не обернулась. Бросила возлюбленного разбираться с непосильной задачей в полном одиночестве.
Считает ли он этот поступок предательством? Осуждает ли его?
Или, как обычно, ставит интересы Шахразады превыше своих?
Она промокла до нитки. Под сладко пахнущим летним дождем волосы превратились в капающую на концах паклю. Влажный камис лип к телу, а темно-голубой кушак-тикка тянулся по черному полу возле ног.
Сколько времени Шахразада уже провела на балконе, боясь войти?
«Достаточно», – решила она.
Затем расправила плечи, вздохнула и потянулась к резным решеткам.
И тут они разъехались сами.
Шахразада застыла без движения, не смея поднять глаза. Не смея посмотреть на Халида. Она чувствовала его присутствие всем телом.
Как всегда. Как цветок чувствует появление солнца.
Колени задрожали. Холодные капли стекали по спине.
– Шахразада?
Низкий, ничуть не удивленный голос. Безошибочный.
Когда она подняла голову и встретила взгляд Халида, все остальное растворилось. Даже дождь, казалось, прекратился.
Даже время застыло. В эту секунду существовали только янтарные глаза возлюбленного.
Страх пропал. Все тревоги исчезли. Сожаления испарились.
Колени больше не тряслись. Сердце замерло в груди.
В это мгновение идеального баланса на Шахразаду снизошло понимание. Этот покой, эти колебания, отступившие на задний план без малейших усилий, – все потому, что они с Халидом составляли две половины единого целого. Он не принадлежал ей. А она не принадлежала ему. Дело вообще
