Царевич потащил меня за собой, но я вырвала руку и заявила:
— Я не шпионка и не сторонница красных! Нас похитили вместе с Эвеном и…
— И отпустили? Какая невероятная доброта!
— Вы не имеете права меня запирать! Я гражданка Союза!
— Ты была гражданкой Союза, а теперь – подстилка Регнана!
Я ударила его по лицу – рука взлетела моментом и ударила крепко; след от пятерни почти сразу проявился на бледной-бледной коже царевича Неррианского. Полагаю, его вот так никогда не били – по крайней мере, женщины; он, ошарашенный, замер, кожа его стала еще бледнее.
Да и для меня, в общем-то, это первый раз – я никогда еще ни на кого руку не поднимала… но не жалею, что сделала это сейчас. Да, это неправильно, да, неразумно, но я не жалею.
Риэл замахнулся.
Я ударила его снова, по другой щеке, и рука царевича опала – вторая пощечина удивила его не меньше, чем первая. Какое-то время Дилайс смотрел на меня, обещая взглядом смерть, а потом схватил меня за шею и швырнул к стене. Я вцепилась в его руку, пытаясь разжать.
— Я убью тебя за это, — пообещал неррианец.
Я, в общем-то, поверила, поэтому, наверное, и случилось со мной что-то странное: включилось вдруг зрение диагноста, кончики пальцев запульсировали, и я совершила экстренную реанимацию наоборот.
То есть его убила.
Глава 14
Охрана, что примечательно, явилась именно когда царевич упал, но не когда он меня душить пытался. В меня пульнули из оружия, по виду напоминающего мазер; я ушла в сторону – в меня пальнули снова, а я снова ушла.
Подняв руки, я сообщила:
— Царевич умер! Ему нужна реанимация и как можно скорее!
На меня воззрились так, словно я брякнула глупость, и пальнули еще раз – и я снова ушла, отметив про себя, что как-то очень улучшились мои рефлексы.
— Стоять! — наконец сказали мне.
— Стою, — кивнула я и повторила: — Царевич мертв, ему нужна экстренная реанимация!
Тут охрана убедилась, что я говорю правду, и меня тоже убили… бы, не появись еще одна группа неррианцев с оружием, и вместе с ними Регнан Арис собственной персоной.
Он вошел.
Посмотрел на меня.
Посмотрел на охрану.
Охрана попадала без чувств – вся охрана.
Звук падающих тел смолк, и воцарилась полная тишина, если не считать тихого жужжания каких-то установок в помещении.
— Круто, — выдохнула я.
Регнан подошел ко мне, снял китель и укрыл меня им.
— Ты ранена? — спросил он сквозь зубы. Он зол, но эта злость направлена не на меня.
— Да, — кивнула я и потрогала бок – кожа здоровая. — Была… Меня, кажется, прийн вылечил.
— Да, они могут. У тебя на шее синяки.
Именно это его волнует? У него тут полное помещение бесчувственных, а возможно и мертвых неррианцев, убитый царевич Дилайс, а он думает о синяках на моей шее… Я качнула головой и вернулась к важному.
— Дилайс мертв, Ваше Высочество. Я должна провести реанимацию.
— Проводи.
Я уложила свежеубиенного как следует, включила свое особое зрение, воззвала к способностям и без промедлений влила силу в переплетение его потоков энергии, еще пульсирующих. В отличие от первого раза, когда я провернула такое с Арнгелл, я не почувствовали боли и ощущения ожога, все прошло гладко. Сосредоточенная, я наблюдала за Дилайсом, пока его сердце не запустилось снова, и когда царевич открыл глаза, выдохнула…
Жив!
— Ах, ты… — начал было воскрешенный, но тут в дело вступил Регнан. Мягко ухватив за плечи, он поднял меня и спросил:
— Что случилось, Даша?
— Эта тварь меня вырубила! — тут же пожаловался неррианец.
— Вообще-то убила! — возмутилась я.
— Это я тебя убью!
— Молчать, — призвал нас к спокойствию Регнан. — Даша, — будничным тоном, словно мы обсуждаем посадку цветов на даче, — ты действительно убила Риэла?
— Убила.
— Что ты несешь? — поразился неррианец и на всякий случай себя ощупал. Не найдя следов убийства, он выпалил: — Лгунья! Шпионка красных! Мерзавка!
— Сам мерзавец!
— Тихо, — Арис даже голос не повысил, но нас его приказ возымел действие чар из сказок, и мы замолкли. — Риэл, — обратился он к другу, — объясни, почему моя женщина нага и избита.
— Она с прийном слилась, и мы нашли ее в одних трусах!
— И ты не дал ей одежду, чтобы прикрыться?
— Он обвинил меня в шпионаже и сразу в камеру потащил! — сказала я.
— У Даши синяки, — проговорил тихо Регнан, сверля Риэла взглядом. — Почему у нее синяки?
— Она меня ударила, — ответил неррианец; ему стало страшно, но не настолько, чтобы отбило дерзость. — Ударила царевича!
— А ты ударил наложницу царевича.
— Она заслужила.
— Ты заслужил! — парировала я.
То, что случилось дальше, поразило меня до глубины души: прямо на наших глазах пальцы на холеных руках неррианского царевича потемнели; сначала он сам не понял, что произошло, а потом завопил во весь рот. Я же, увидев впервые, что психокинетик может сделать с живой тканью, попросту онемела, и когда Арис повернулся ко мне, отшатнулась.
Этот его взгляд я никогда не забуду. Человек, способный причинять такую боль с таким спокойствием, не может быть нормальным… это деформация.
Регнан посмотрел на Риэла, и руки последнего приняли обычный вид.
— Это было первый и последний раз, — сказал Арис. — Если ты хоть раз еще тронешь Дашу, неважно – словом или делом, то испытаешь настоящую боль.
— Выясни… сначала… кто она… — выдавил неррианец, вспотев.
— Уже выяснил. Идем, Даша.
Конечно же, я пошла за Регнаном, хотя после того, что я увидела, безопаснее мне показалось остаться с Дилайсом.
Царь Неррианский принял нас лично – это оказался пухляш с простецкой внешностью, которую не облагородили даже переливающиеся под чешую одежды, макияж и аксессуары. Покои, куда нас пригласили, показались мне более интересными, чем комнаты в Малом дворце: расписные стены, интересная изогнутая мебель, кораллы различных цветов и форм, удачно дополняющие выбранный стиль оформления.
Угощения для нас, гостей, тоже принесли интересные – некие сухие свертки в блюде, емкость с розоватой тягучей массой, водоросли, завернутые в «гнезда». Но я попробовала лишь напиток, поданный в высоком узком бокале – солоноват, но приятен.
После всего произошедшего я была странно спокойна и эмоции всех присутствующих, кроме, конечно же, Регнана, считывала хорошо. Царь Неррианский меня уже терпеть не может и желает вышвырнуть, но страх перед Арисами и лично Регнаном заставляет его быть милым; придворные, трущиеся по коридору туда-сюда, возбуждены; охрана зла.
— Еще раз примите мои извинения, Регнан, — сказал царь. — Риэл перестарался, но и вы его поймите: ситуация была двойственная.
— Не передо мной вы должны извиняться, — ответил Регнан.
Неррианец посмотрел на меня и легко солгал:
— Извините моего сына, госпожа.
«Госпожа»… ну да, при Регнане меня никто «подстилкой» не назовет и пальцем не тронет. Лицемеры…
— Пусть и он меня извинит, — произнесла я, смело посмотрев в глаза неррианца. — Мы оба погорячились. Я врач и хотела бы осмотреть вашего сына, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.
Царь обалдел – именно так точнее всего можно выразить поступивший от него эмоциональный сигнал. Но, к его чести, он лица не потерял и сказал:
— Очень мило с вашей стороны, госпожа, но царевичем уже занимаются наши врачи.
— И все же я хотела бы на него посмотреть.
— Пусть посмотрит, — кивнул Регнан.
— Не думаю, что это хорошая идея…
— Наоборот, самое время принести обоюдные извинения. Так, Дэрия?
— Так, Ваше Высочество.
Бедный Риэл Дилайс… когда он увидел меня, то обалдел не меньше своего папаши. Мы долго посмотрели друг на друга. Он – причесанный, раздетый по пояс; ложе у него круглое, огромное, куда еще неррианцев пять поместится. И я – тоже переодетая, точнее, уже одетая, тоже причесанная, знающая, что никто меня не тронет. Потому что Регнан позади, и его здесь боятся все. Включая меня…
