Золото холодно. Медовая. Волосы цвета липового меда, который собирают пчелы под полуденным солнцем июня. Кожа светлая, как тот, цветочный, мед, что приносили со старой пасеки прямо в сотах. И Кайдену позволялось эти соты разламывать, и жевать, не думая о том, сколь прилично или неприлично он при том выглядит.
Веснушки — гречишный.
Темный, тягучий.
И тянет лизнуть их, убеждаясь, что они столь же сладки.
Мед, вот что, пожалуй, примирило Кайдена с этим миром, столь непохожим на тот, другой, к которому он привык, к которому, как мнилось, принадлежал. Мед и молоко.
— И чем вы занимаетесь? — поинтересовался Гевин.
Этот засранец устроился рядом и разглядывал Кайдена, не скрывая своего пренебрежения, что было оскорбительно. И будь Кайден помоложе, он бы, конечно, оскорбился, и поспешил бы отыскать пару-тройку едких слов. Или просто и незамысловато дал бы в морду, вследствие чего случилась бы драка…
— Всем, понемногу, — сказал он, представляя, как медленно и с наслаждением выкручивает голову этого засранца. И как трещит шея, рвутся связки… — Кур вот выращиваем. Поросят опять же…
— Поросят? — Кевин хмыкнул.
В отличие от братца он не скрывал своего раздражения. А вот на Катарину и вовсе поглядывал так, будто она была его собственностью.
А ведь болото хорошее.
Глубокое болото.
Если груз к телу привязать да отнести подальше, скажем, туда, где разбойников вырезали. А ведь, если напрямик, то это почти рядом.
— И как поросята?
— Растут, — Кайден мысленно представил карту.
Бристон.
Поместье.
Дороги… дороги огибали болото, которое аккурат пролегло между Бристоном, поместьем и старыми холмами, куда Кайдену тоже стоит заглянуть. И вспомнился призатопленный берег.
— Видишь, дорогая кузина… — Кевин покачал на пальце серебряную вилку. — Какая насыщенная здесь жизнь. Цыплята, поросята… хозяйство.
— Что плохого в хозяйстве?
— Ничего. Если ты смерд. А человеку благородному следует уделять внимание делам иным.
— Выпивке, картам и шлюхам? — поинтересовалась Катарина, и тут же мило покраснела. — Простите. Следовало, наверное, сказать «падшим женщинам»? Но у нас в колониях привыкли выражаться прямо.
Тихо звякнула вилка.
— Клубам, дорогая…
— В которых все в конечном итоге сводится к той же выпивке, картам и шлюхам. Простите, падшим женщинам, — сказала Джио.
— Мне не кажется, что эта тема подходит для беседы, — Гевин от братца отличался немалой выдержкой. И сейчас осадил близнеца взглядом. Тот лишь скривился, но промолчал. — Лучше расскажите нам о колониях. Всегда хотелось узнать, каково там.
— Колониально, — сухо ответила Катарина.
— Жарко, — Джио глянула на подопечную едва ли не с умилением. — Весьма жарко. И душно. В сезон засух воздух такой, что кажется, будто вот-вот вспыхнешь изнутри. И от жара этого не спасают ни артефакты, ни холодные напитки. Еще пыль, насекомые и змеи. Последние умудряются преодолевать любую защиту, и потому в богатых домах часто держат специального слугу, задача которого перетряхнуть постель хозяина перед сном. На всякий случай. А то бывает, что меж простыней затеряется королевская кобра.
— Ужас какой…
— В сезон дождей не лучше. Вода льет и днем, и ночью, и все, что еще недавно было сухим, становится мокрым. Порой кажется, что ты живешь в воде и под водой, что еще немного и отрастут жабры, будто у рыбы. Там тепло и в то же время зябко. Огонь почти не горит, а змей и скорпионов становится больше. Они ищут тепла, лучше живого…
За столом ненадолго воцарилась тишина, которую не нарушало гудение мух под потолком.
— Это… очень… впечатляет, — Гевин склонил голову. — Дорогая кузина, я поражен вашим мужеством. Столько лет провести в подобном месте.
— Поверьте, бывают места и хуже, — Катарина ему улыбнулась, и у Кайдена возникла острое желание прямо сейчас голову и оторвать. Правда, он себя сдержал.
Он ведь куда взрослее, чем представляется Дугласу, и понимает, что нельзя убивать людей. При свидетелях.
— А я слышал, что там столько золота, что даже самый последний бедняк имеет золотые браслеты, — оживился Кевин.
— Золота там хватает. Но не у бедняков. Бедняки там мрут, впрочем, как и здесь, — Джио откинулась на стуле и прикрыла глаза. — От голода. И холода. От когтей хищника. От старости и истощения. От невозможности жить. Но разве кому есть до них дело? А золото… ему место во дворцах и храмах, столь великолепных, что сердце замирает, а глаза не способны поверить в существование подобного чуда. Или в мертвых стенах потерянных городов…
— Как… интересно, — Гевин покосился на Катарину, которая молчала. — И вы… тоже? Бывали?
Джио провела пальцем по столу.
— Местные избегают подобных мест, почитая их проклятыми, но верят, что проклятье не властно над белыми людьми. И потому, если возникает у кого желание собрать экспедицию, то желающие находятся. Впрочем, за пару пенсов там легко нанять и носильщиков, и охрану… которая сбежит при малейшей опасности.
— Я слышал, что вашему отцу, Катарина, удалось добраться до затерянного храма?
Но ответила опять Джио.
— И не одного. Он нашел целый город, мертвый город. В центре его стоял дворец из белого камня, окруженный двумя дюжинами храмов. И каждый из них был посвящен своему богу. Но джунгли давно поняли, что меж богами и людьми нет особой разницы. И в храмах поселились обезьяны. Маленькие хитрые твари, которые скакали и скалились, корчили рожи, а еще не брезговали нападать на отстающих. Они налетали коричневой волной, и оказывалось, что зубы у них не менее остры, чем у тигров…
Дуглас дернул себя за короткую бородку.
— А еще они довольно умны… местные считают их едва ли не равными людям. И боятся…
— Вы там были?
— Была, — Джио сцепила пальцы. — И поверьте, это не самые приятные воспоминания… Катарины тогда еще не было… точнее… получилось тогда, как в сказке, в той, где обещают отдать то, о чем не знают дома. К иным сказкам стоит прислушаться.
Оскал стал шире.
— В то время и я сама была куда моложе, самоуверенней. Мы добрались до дворца. Он оказался на удивление целым, будто люди, в нем обитавшие, просто вышли ненадолго и вот-вот вернуться. Не знаю почему, ибо магической защиты на нем не было, там ее вовсе редко ставят, из-за сезона дождей, ведь вода смывает любую силу. Так вот, джунгли держались в стороне. Они будто чуяли то, недоброе, что затаилось внутри. И уцелевшие носильщики пали ниц, уговаривая не ходить туда. А с ними и охрана. Они даже попробовали удержать нас силой, но что такое сталь против магии?
Почему Кайден никогда не думал о колониях?
Нет, он знал, что колонии были где-то там, за краем моря. И дед вел с ними торговлю. Ему принадлежала дюжина кораблей и собственная фактория имелась. Но торговля всегда казалась Кайдену на редкость скучным занятием.
Выходит же…
Про золото ему не говорили.
И про затерянные города. Про джунгли, которые наверняка имеют своих хозяев… или имели? Кайден заерзал и получил тычок в бок. И выразительный взгляд Дугласа, который, кажется, с куда большим удовольствием поговорил бы о поросятах.
— И вы пошли туда? — Кевин подался вперед, едва не лег на стол. О Катарине он, казалось, вовсе забыл. Она же слушала рассказ внимательно.
И смотрела на свою подругу… с жалостью? Скорее с сочувствием.
— Пошли, — она погладила пальцы левой руки. — Мы пошли… мы дождались утра. И слушали, как всю ночь бесновались обезьяны. А затем стихли, испуганные ревом тигра. И мы знали, что зверь этот не обычен, что пришел он по зову тех, чей покой мы потревожили. Тогда я сказала, что нам стоит вернуться, что в храмах, пусть и разграбленных иными искателями сокровищ, найдется достаточно золота, чтобы мы вернулись богатыми. Чтобы мы вообще вернулись…
Она замолчала. И никто не рискнул поторопить.
— Утром мы спустились в сокровищницу. Мы прошли по узкому коридору, пол которого норовил провалиться, и в ямах, что скрывались под плитами, все еще стояли острейшие колья. Мы миновали аллею лучников, и стрелы забрали троих. Эти стрелы пробивали и наши щиты. Мы перебрались через ров, наполненный живыми змеями.
