Я так устала, наверно… От неопределенности, от бесконечной дороги и чужых людей, от умываний ледяной водой, от ночей под открытым небом, от всего этого. Хочется покоя и тепла.
Хочется, чтобы он обнял меня.
Эйх останавливается, поворачивается ко мне. Совсем близко… Смотрит мне в глаза. В темноте его глаза совсем темные, но я отлично знаю, что они изумрудно-зеленые на самом деле. Эйх очень спокоен внешне, только крылья носа чуть вздрагивают, но в изумрудной глубине полыхает огонь… его не скрыть, такой горячий, что у меня вспыхиваю щеки.
Он отпускает мою руку, но только для того, чтобы обеими ладонями обнять за талию, притянуть к себе. Я подаюсь… и вдруг понимаю, что стою столбом, не зная, как ответить. Я не смущаюсь, нет, я уже большая девочка… и мне нравится все, что сейчас происходит, но… не знаю. Кажется, для него это значит куда больше, чем для меня.
Он гладит меня нежно, кончиками пальцев, пытается заглянуть в глаза.
— Что-то не так, Ти?
Все так. Он не Маро, не станет уговаривать и давить, Маро ждал, что я буду обнимать его, потому что он этого хочет, Эйх пытается понять, чего я хочу. Я постоянно сравниваю… не стоит, наверно.
— Все именно так, — пытаюсь улыбнуться, найти и уцепиться хоть за что-то, что может реально тревожить меня, а не все эти глупые мысли. — Ты ведь должен был отдать меня императору? Ты ведь все еще служишь ему. Ты говорил об эмоциональной привязанности, о том, что мое сердце должно быть свободно…
Он немного хмурится.
— Не думай об этом. Так, как должно быть, уже не вышло в любом случае.
— Но император…
— Тебя никто ни в чем не обвинит, Ти. Это я могу обещать. А если вдруг императору понадобится помощь, и ты захочешь помочь, то сможешь сделать это в любом случае.
— А ты? Никто не обвинит тебя?
Он тихо фыркает, почти с усмешкой.
— Это уж моя забота.
Обвинят, я вижу это. Он не выполнил приказ, и у них с этим строго.
— И ты не боишься?
Эйх улыбается.
— Отказываться от любви, боясь наказания? Зачем тогда жить вообще?
Поднимает руку, касается моих волос, проводит пальцами, и чуть-чуть по щеке…
Это не игра, не бравада, это серьезно для него. И он ничего не боится, не сомневается, легко и открыто говорит о чувствах. Но он тхай, так что, наверно, это обычное дело. Они воспринимают это иначе.
Я…
Я просто прижимаюсь к нему, на выдохе, обнимаю его крепко. Не знаю, что мне сказать. Просто сделать вот именно так мне кажется правильным, самым правильным из всего, что я могу. Быть рядом. Всем телом чувствую, как быстро колотится его сердце. Чувствую, как и мое сердце начинает биться сильнее.
Он обнимает меня сам. Касается носом, губами моих волос.
— Я люблю тебя, — говорит шепотом.
Это так просто, он ничего не просит взамен. Не ждет от меня ответных признаний. Эйх ведь прекрасно видит, как я… сомневаюсь. Но не обижается за это на меня. Ему достаточно своей любви, достаточно отдать мне сейчас то, что у него есть.
Чувствую, как улыбается, его дыхание мне в макушку. Это удивительно успокаивает. Я прижимаюсь к нему сильнее. И как-то почти до всхлипа… словно что-то ломается во мне. Словно лопается защищающая меня скорлупа и тепло разливается по всему телу. До слез.
— Ну, ты чего? — говорит он.
Я поднимаю на него глаза. Он осторожно смахивает непрошенную слезинку с моей щеки и касается в этом же месте губами.
Словно я знаю его всю жизнь, словно он самый близкий человек… это так удивительно… он мой…
И я, почти не осознавая этого, к нему тянусь, губами к его губам. И быстрый отчаянный выдох… Его поцелуй такой горячий и такой нетерпеливый, словно все эти годы он только этого и ждал. Пальцы мелко подрагивают от волнения — у него, не у меня, и я чувствую, как он всеми силами пытается сдержать этот порыв, потому что на нежные вдумчивые ласки терпения не хватает, это сильнее его, огонь вспыхивает.
Я обнимаю его за шею… короткий колючий ежик на макушке, подбородок колючий тоже — щекотно, но мне нравится. Может быть, потому что в этом есть что-то удивительно настоящее, живое… не важно, нет сил думать уже ни о чем. Его огонь обжигает, захватывает и меня тоже, горят щеки, дыхания не хватает и кружится голова. Мне просто хорошо с ним сейчас, остальное не важно.
Он подхватывает меня на руки… или я сама запрыгиваю, сложно сказать… обхватив его ногами, глажу его шею, плечи, я прижимаюсь к нему до хриплого стона. Он целует мою шею и грудь в вырез платья… и укладывает меня на траву, его пальцы по моим ногам… а дальше я уже вообще плохо понимаю…
22.
Дорога
Мы видели вооруженных людей на дорогах, но предпочитали держаться подальше. Это Сайторинская территория, и как бы восприняли тхая, интересующегося ситуацией в мире — сложно сказать. Императорского стража в нем сейчас не распознать, и даже если бы узнать можно было, то не факт, что встретили бы с радостью. Альтар тем более выглядит странно, а я… Одинокая женщина на дороге смотрится подозрительно, а женщина в такой компании — тем более.
Конечно, можно притвориться другим человеком с помощью магии, но долго держать такую маску не выйдет, да и попадись на пути хороший маг — он почувствовал бы неладное, и это вызвало бы куда больше подозрений.
Поэтому мы смотрели издалека, пытаясь строить версии. Старались держаться подальше от больших дорог.
Еще не война, но точно что-то готовится.
То тут, то там — встречались повозки сайторинцев, направляющиеся от тхариской границы вглубь. Обычные люди, по большей части, такие нередко бегут от войны, если остались родственники, живущие в относительно безопасном месте.
Пока таких было немного.
До Тхариса отсюда не так далеко, поэтому Эйх рассчитывал выяснить все у своих.
И только когда попался небольшой городок на окраине Сайторина, мы, наконец, решили выйти к людям. Здесь хватало и сайторинцев и тхарисцев, так что мы не будем слишком уж бросаться в глаза. И все же, решили разделиться с Альтаром, у него, похоже, были дела, которые он хотел решить самостоятельно.
Мы с Эйхом отправились на рынок, купить немного еды в дорогу и хоть какие-то ботинки для него, а то идти в горы босиком — не самая удачная идея. И, если повезет, узнать последние новости, что там в мире делается.
— Давай так, — сказал Эйх, — если вдруг спросят: ты дочь состоятельного купца, живущего в Тхарисе последнее время. У отца дела, а тебя он отослал к родственникам. Я наемник, твой сопровождающий.
— Пожалуй, наемник ты так себе, судя по тому, что нас явно обокрали в дороге, — я кинула на его ноги. — Да и оружия у тебя нет.
Эйх усмехнулся.
— Ничего, я хреновый наемник. В конце концов, так и есть, свое задание я провалил.
И вроде бы весело, но капелька горечи в голосе.
Но до рынка мы дойти не успели. Прямо на улице, столкнулись с всадниками.
— Сойтер! — вдруг крикнул Эйх, едва ли не наперерез бросился. — Аше Сойтер!
Два всадника охраны впереди, трое сзади, а между ними огромный черноволосый мужчина в синем дублете расшитом серебром.
— П-шел вон, оборванец! — рявкнул один из охраны.
— Сойтер, мать твою! Я Кавьяр! Нам нужно поговорить!
— Что ты несешь! — Сойтер выехал вперед, напряжено вглядываясь. Охрана демонстративно взялась за оружие, пока не обнажая, но готовясь сделать это в любой момент.
— Эйх Кавьяр, каменный страж! — он быстро засучил рукава, хлопнул в ладоши, и его руки до локтя вспыхнули огнем.
Двое впереди выхватили мечи.
— Стойте! — Сойтер подъехал ближе, потом спрыгнул с лошади. — Кавьяр? Что это значит? Огонь убери.
Огонь погас.
— Нам нужно поговорить, — сказал Эйх.
Мы расположились в таверне неподалеку. Мужчинам принесли эль, мне немного вина.
