Проклятый лес (СИ) - Зволинская Ирина

— Господи, Ана, да вы все детство купались вместе в нашем пруду! — воскликнула Диана.

— И сегодня, кстати, тоже, — буркнул Никки и добавил, — я просто положу руку на твой живот.

— Ну, если просто положишь руку…

В конце концов, это ведь просто Никки.

Он даже не счел нужным отвернуться, пока Диана искала плед, чтобы меня укрыть. Его ладонь была теплой, лицо абсолютно спокойным, а взгляд пустым. Я смотрела на длинные пушистые ресницы младшего Холда, нежные щеки, покрытые юношеским пушком, изящные кисти рук и удивлялась самой себе.

Разве можно было принять его за взрослого? Приличия, смущение — это не про него. Да и как он воспринимал меня? Наверняка кем-то вроде еще одной старшей сестры.

Боль отступала, я совсем уже расслабилась, а потом почему-то вспомнила, как Никки рыдал при виде клоунов. Как с деловым видом укладывал в ведро карасей и как один раз за ужином съел в одиночку огромный торт, не сказав при этом ни единого слова.

Чудный он был ребенок, когда не говорил…

— Всё, — заявил Никки и убрал ладонь.

— Совсем всё? — уточнила Диана. — Ты вылечил Алиану?

— Нет, — он равнодушно смотрел на то, как я оправляю одежду. — Оно всякий раз возвращается.

— Я не верю, что современная медицина не способна найти причину болезни и подобрать лечение, — нахмурилась женщина. — Завтра же я сама займусь поисками нужного врача.

— А если не найдешь, я стану тем самым врачом, — оптимистично закончила Лиззи.

— Что бы я без вас делала? — улыбнулась я.

Вновь посмотрела на задумчивого Никки и не нашла ничего лучше, чем благодарно поцеловать его в щеку.

Трогать уже можно, целовать-то, наверное, тоже?

Холд-младший напряженно застыл, заставляя меня жалеть об этом порыве. Диана и Лиззи испуганно ждали его реакции.

«Вот так поблагодарила…» — виновато подумала я.

— Надо же, — Никки недоверчиво дотронулся до своей щеки, — это даже может быть приятным…

Лето стремительно мчалось за давно ушедшей весной. Вереница солнечных спокойных и счастливых дней. Я, Элизабет и Никки. Как раньше, лишь с той разницей, что Николас больше не молчал. Впрочем, говорил он мало и по существу, то есть не так чтобы часто.

Не был он обычным подростком, как бы Лиззи и Диане того не хотелось. Но, определенно, двигался в сторону нормальности семимильными шагами.

Мы ежедневно купались в пруду, смотрели на яркие звезды, лежа на крыше, а потом и через огромный телескоп, присланный господином Холдом Никки в подарок.

Николас-младший даже пустил нас в свое крыло. Жаль только, там не на что было смотреть. Огромные пустые залы, по которым гуляло эхо, да мрачная серая спальня, где из мебели были только кровать, шкаф и письменный стол.

— Да… — не сдержалась я, увидев эту картину, — вот это я понимаю. Вот это минимализм!

— Мне не нужны вещи, — пожал Никки плечами.

— В казарме и то, наверное, веселее, — хихикнула Лиззи.

— Значит, там я буду чувствовать себя как дома.

Мы с Элизабет весело хохотнули. Чувство юмора младшего Холда было таким же странным как он сам, но изредка шутки его были понятными.

Только еженедельные поездки по больницам и нарушали это полусонное спокойствие. Диана взялась за меня со всей ответственностью и затаскала по врачам. Страшно представить, во что Холду обошлись мои обследования. Если бы еще с них был прок…

Медики ничего не нашли у меня зимой, так с чего бы им найти что-то сейчас?

Но Диана упрямо продолжала наш больничный забег. Думаю, она была счастлива найти достойную причину для того, чтобы наконец выбраться из поместья.

Господин Холд не стал возражать. Он вообще ничего и никому не возражал. Одобрил моё желание стать юристом и даже разрешил нам с Элизабет выбрать университет.

Мы выбрали.

Валлийский Императорский Университет — старейшее учебное заведение, в составе которого был и медицинский, и юридический факультет.

Маршал был занят в столице (и не только в столице — мы видели репортаж из бывшей Саксонии, где он лично обещал валийцам защиту). За все лето он ни разу больше не приехал в поместье, и даже в те дни, когда мы с Дианой вынуждены были ночевать в столице, его по каким-то причинам не было дома.

Не дай бог такого мужа…

— Скажи, Никки, зачем империи это захолустье? — спросила я как-то вечером Холда-младшего.

Наша ежевечерняя развлекательная программа традиционно состояла из просмотра новостей, и нам снова показывали кадры полуразрушенной самопровозглашенной Южной Саксонской республики.

— Выход к морю, ресурсы, оставшийся от Саксонии флот и инфраструктура, — не задумываясь, ответил Никки.

— Разумно ли захватывать этот кусок сейчас? Ты ведь сам говорил о возможных в ближайшем будущем проблемах.

— Не просто разумно, а единственно верно. Это деньги. Очень много денег. А деньги, как и патриотизм, — две силы, способные удержать целостность государства.

В конце лета мне исполнилось двадцать лет. Диана и Лиззи задарили меня подарками. Никки, невероятно, принес мне букет. Не цветы, именно букет. Камыши, травы, какие-то ветки и розы. Всё вместе смотрелось умопомрачительно, хоть и не лишено было некой изысканности.

И даже господин Холд с посыльным передал мне презент. Браслет, к подаренному перед балом гарнитуру. Без единой строчки на белой карточке с его размашистой подписью. К счастью, наверное.

Я задумчиво смотрела на розовые камни и думала, что с радостью променяла бы все эти подарки, на пару минут рядом с родителями.

Секретарь Холда сообщил Диане об удовлетворении моей просьбы. Выплаченные Александром деньги господин маршал перевел в Эдинбург. Не все, только часть. Но даже это было прекрасно, с учетом того, что сама я своими финансами распоряжаться не могла.

— Почти семь, — громко сказала Элизабет.

— Пойдем гулять? — я захлопнула бархатный футляр. — Растрясем торты, сбросим сливочный мусс.

— Обязательно, — хихикнула Диана, — но сначала в кабинет. У нас еще один сюрприз.

Мать и дочь заговорщески переглянулись.

— Ведите, — рассмеялась я, мимоходом отмечая недовольство на лице Николаса-младшего.

Элизабет усадила меня за стол перед телефонным аппаратом, Диана задвинула мой стул, а затем они обе посмотрели на настенные часы. Стрелки их показывали без двух минут семь.

Лиззи подмигнула мне и вышла за дверь.

— Не будем тебе мешать, — Диана погладила меня по плечу и оставила одну.

Не успела я удивиться этой показной таинственности, как зазвонил телефон. Конечно, я догадалась, что звонили мне. Улыбнулась. Неужели Ральфу позволили совершить звонок?

— Ало? — радостно сказала я в трубку.

— С днём рождения, моё солнышко! — ласково ответил самый нежный голос на свете. Голос моей мамы.

Глава 16

Разговор с мамой был коротким, но один тот факт, что она была уже достаточно здорова, чтобы доехать до Серебряных Рудников, несказанно радовал. Мама пошла на поправку!

— Вы получили деньги?

— Да, будем чинить крышу.

— Я видела Ральфа, мама, он так вырос!

— И ты, солнышко, совсем уже взрослая.

Я захлебывалась словами, расспрашивая её о каких-то глупостях, тут же сбиваясь с одной мысли на другую, перебивая и себя, и маму.

— Как вы там без нас, одни?

— Скучаем.

— Я поступила в университет! Буду юристом!

— Прекрасный выбор! Я очень рада, что ты решила продолжить обучение.

В трубке что-то захрипело. Я повысила голос, чтобы перекричать этот шум.

— Почему вы не сказали мне о Рэндольфе?

— Я до сих пор не верю, что его больше нет, милая. Прости меня, я очень виновата перед тобой.

Я смахнула набежавшие слёзы. Пока я лелеяла свои обиды и страхи, каково было ей?

— Это ты меня прости, — вздохнула. — Ты знаешь, я была на балу и танцевала с императором! Он всё еще помнит тебя. Почему ты не рассказывала об этом знакомстве раньше?