взгляд нашел бы зацепки, однако куда проще решить, что человек утопился сам или, допустим, съел крысиную отраву по ошибке.
Пристав покраснел от злости. Я покосилась на Косту, и он, почувствовав мой взгляд, взял меня за руку.
— Не волнуйся, Элис, это всего лишь часть моей работы.
— Хорошо, — процедил Остин. — Я подготовлю для вас информацию.
— Благодарю, — кивнул Коста и помог мне встать. — Она нужна мне к завтрашнему утру. Плодотворного дня, господин Дорсон.
Очкастый секретарь провел нас до дверей, глядя на Косту почти с таким же обожанием, как Мадлен.
— Скажите, эльен, — волнуясь, спросил он уже на пороге. — У нас в Виларе завелся некрос?
— Нельзя исключать такую вероятность, молодой человек, — важно ответил Коста, глянув в сторону кабинета.
— Это правда? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
— Ты мне скажи, — пожал он плечами. — Ты ведь предсказательница. Что там духи, молчат? Или все еще изучают мои родинки?
Я закатила глаза, а Коста вновь взял меня за руку и пошел рядом.
Элис привела его в храм, где столпы света падали от потолка до белого пола, и золотые пылинки плавали в воздухе. Оставив его, пошла к статуе в углу и положила ладони на босые мраморные ноги. Интересно бы знать, за кого она молится с таким одухотворенным выражением лица.
Из дверцы в углу вышла женщина в сером одеянии служки и бросила на Косту любопытный оценивающий взгляд. Язычок быстро скользнул между розовых губ, ресницы игриво опустились и взметнулись. Покачивая бедрами, она подошла к нему и спросила:
— Господин чего-то желает?
И Косте показалось, что вопрос, вполне невинный, прозвучал непристойно.
— Могу я увидеть храмовника?
— Его нет в Виларе, — вздохнула женщина, накручивая на палец светлую прядь волос, выбившуюся из-под кокетливо повязанного платка.
— Вообще нет? — уточнил Коста. — В принципе?
— Зачем вам посредник между молитвой и богами, — пожала плечами женщина. — Они и так услышат.
Элис коснулась лбом мраморных ступней, посмотрела в белое лицо светлой с такой отчаянной надеждой, что Косте отчего-то очень захотелось, чтобы однажды в ее молитвах промелькнуло и его имя.
— Возможно, — сказал он, вновь посмотрев на служку, которая игриво ему улыбнулась. — А вы не заметили чего-нибудь странного в храме?
— Было кое-что, — кивнула она.
— Что именно? — насторожился Коста.
— Вы, — улыбнулась женщина. — Приходите, задаете вопросы…
— Кровь ниоткуда, сочащиеся полы, странный запах, — перечислил он, — что-нибудь такое было?
— Нет, — покачала служка головой. — Городская управа щедро выделяет деньги на поддержание храма, так что ничем у нас не воняет. Всего доброго.
Задрав подбородок, как будто Коста оскорбил ее лично, она пошла к скамейкам и принялась протирать их, оттопырив зад.
Повернувшись к нему, Элис мягко улыбнулась, и у Косты сердце забилось чаще, когда он пошел к ней навстречу сквозь свет, льющийся в отверстия в потолке. В его снах она убегала, а теперь вот стоит и ждет. Так неужели он не сумеет ее удержать?
— Что ты ищешь? — спросила она.
— Знаки, — ответил Коста. — Если поблизости есть некрос, в храме можно найти знак.
Элис выдохнула, словно набираясь решимости, покусала губы.
— Коста, я должна кое в чем тебе признаться.
— Я тоже, — ответил он. — Мне так нравится, когда ты называешь меня этим именем.
— Может, присядем, — предложила она, повернувшись к лавкам, где суетилась подозрительная служка.
Волосы женщины были слишком желтыми. Вряд ли прислужница храма стала бы их осветлять. Да и повадки… Не то чтобы Коста был завсегдатаем публичных домов, но в борделе такую деваху представить куда проще, чем в храме.
— Говори тут, Лисичка, — сказал Коста. — Уверен, я устою на ногах, что бы ты ни сказала.
— А я вот совсем не уверена, — с сарказмом произнесла она, отведя взгляд.
Коста погладил ее щеку, завел за ухо мягкий рыжеватый завиток.
— Во что бы ты ни вляпалась, мы с этим справимся, — заверил он.
— Почему это ты решил, что я во что-то вляпалась? — поинтересовалась Элис.
— Я не виню тебя, — поспешно сказал он. — Я понимаю, ты была в сложной ситуации.
— В какой еще ситуации? — нахмурила она брови.
— Одна, в чужом городе, без всякой поддержки, — сказал он. — Говард Доксвелл выделил тебе содержание?
— Нет, — ответила она. — Но я и так бесконечно ему благодарна.
— Ты могла получить куда больше, как вдова, чем дом с дурной репутацией на задворках страны.
— Но я не вдова Гевина Доксвелла, — Элис понизила голос и глянула в сторону женщины, которая усердно терла одну и ту же лавку, делая вид, что их разговор ее вовсе не интересует. — Давай лучше выйдем.
Она пошла к выходу, а Коста задержался у статуи. Светлая Мауриция, прижав руки к груди, смотрела на него с печалью, а в уголках ее прекрасных глаз как будто собралась пыль. Коста подтянул лавку, не обращая внимания на гневные окрики, взобрался на нее с ногами и подковырнул ногтем темную корочку.
— Обычная грязь, — с вызовом произнесла служка, когда он продемонстрировал ей запекшуюся кровь. — Знаете что, а не пошли бы вы, господин, из храма, а не то…
И кого же она, интересно, призовет на помощь.
— Будете приставу объяснять, чего это вы тут лавки портите и статуи грязными руками колупаете.
— Я больше не буду, — усмехнулся Коста, спрыгнув на пол.
Элис нетерпеливо притоптывала ножкой, ожидая его у входа, и Коста, обтерев пальцы о платок, подошел к ней.
— Жениться будем в другом храме, — сказал он. — Этот мне не нравится.
— Да с чего ты решил, что это такая великая радость — выйти замуж? — тут же вспыхнула возмущением Элис.
С высоты ее печального опыта, Лисичка права. Но неужели она не видит разницу между ним и старым Доксвеллом?
— Смотря за кого, конечно, — согласился Коста. — Элис, я не буду тебя обижать, честное эльенское. Напротив, я бы баловал тебя изо всех сил. Я бы дал тебе положение в обществе,
