я смотрела в ответ.
— Да. Но я все равно не стала бы их осуждать только за то, что они ставят род на первое место, — а потом немного подумала, решила, что больно я к ним добра и сердито добавила: — Но вот за то, каким образом они это делают, с удовольствием поосуждаю! А в библиотеке — они первые начали!!
— Конечно, конечно, первые, — согласился дракон как соглашаются с капризничающей трехлеткой, с трудом давя смех.
Я посмотрела на веселящегося ящера как можно более суровым и мрачным взглядом, чем, кажется, развеселила его еще больше, но на самом деле прямо сейчас мне ужасно хотелось к нему прикоснуться.
Зудело невыносимо, до покалывания на кончиках пальцев. Даже хотя бы просто взять за руку, как мы держались на занятиях.
А как это — если обнять? Или зарыться пальцами в черные волосы?
Поцеловать…
Я уже знаю как это — целоваться с ним.
Выпитое вино было тому виной или общая атмосфера, но…
Зачем-то ведь он подошел ко мне.
И этот шепот на ухо в начале вечера. Прикосновение к спине.
Невесомое, но оно было, я точно знаю!
Меня он тоже дразнит?
Я отвернулась, пытаясь избавиться от этих ощущений по методу “с глаз долой — из сердца вон” (хотя есть подозрение, что совсем не сердце, а очень даже другие женские органы причастны к моему состоянию!). Выхватила взглядом Беатрис, обрадовалась, что та, кажется, тоже решила сделать паузу, и оторвалась от колонны. Бросила: “Хорошего праздника, наставник, благодарю за беседу!” — и, не дожидаясь ответа, сбежала.
— А что это от тебя наставник Алвис хотел? — хитро поинтересовалась соседка, стоило мне приблизиться.
— Танцевать приглашал, — честно призналась я. — Но я отказала.
Беатрис хохотнула.
— Ты поосторожнее с такими шутками, а то тебя темные невесты с потрохами сожрут!
Я только нервно хихикнула в ответ.
Конечно, сожрут! Особенно, если вдруг узнают, что это не шутки…
-
Праздник уже ощутимо близился к финалу, танцующих пар становилось меньше, и я заметила, как некоторые адепты тихонько исчезали из зала, то ли чтобы вернуться в комнаты, то ли для того, чтобы продолжить праздник в более уединенной компании.
Я отчаянно колебалась между желанием никогда не заканчивать этот вечер и ощутимой, хоть и удовлетворенной усталостью. А потому решила выйти и чуть чуть подышать свежим воздухом…
…а Беатрис все же настоящая предсказательница, зря она сомневается!
Свежего воздуха стало как-то резко маловато, когда на балконе ко мне присоединилась одна из темных. Та самая, с которой судьба меня уже неприятно сводила. Аж локоть от воспоминаний заныл.
Киара. Киара ее зовут, точно.
— Ты правда такая дура или прикидываешься? — буднично поинтересовалась она, преграждая выход.
Я не посчитала нужным отвечать на заведомо провокационный вопрос и просто смотрела на нее, ожидая продолжения.
— Я честно пыталась дать тебе шанс самостоятельно сообразить, что вставать на дороге у древних родов это не самая хорошая идея для простушки, вроде тебя. Но, кажется, намеки ты понимать не способна.
Тут я все же позволила себе вздернуть бровь. А темная продолжала все тем же будничным, спокойным голосом, продолжая демонстрировать великолепное владение интонациями.
— Попробую объяснить наглядно.
А в следующее мгновение из-за ее спины взвились в воздух черные призрачные щупальца. Одно стремительно подбило меня под коленки, второе толкнуло в грудь, и только третье, стиснув, удержало от неминуемого падения, а четвертое обвилось вокруг горла, не сдавливая ни сантиметра, но от одного понимания того, что оно есть, от того что я вишу практически за перилами, на высоте четвертого этажа, что от падения меня отделяет только воля темной…
Потому что моих собственных знаний хватило бы только на то, чтобы устроить феноменальный выплеск Света, который с большой вероятностью, конечно, выжжет щупальца. И лететь мне головой вниз во внутренний двор…
Паника накатила волной, мне было тяжело даже вдохнуть, не то, что позвать на помощь.
“Если бы она хотела тебя уронить, она бы уже уронила”, — стукнулась в виски спасительная мысль, и позволила сделать вдох.
— Мне просто хотелось, чтобы ты оценила, насколько каждой из нас просто сделать так, чтобы тебя не было. Меня даже не факт, что исключили бы. Да, мы немного поспорили. Ты попыталась меня ударить, а я защищалась. Но мы на балконе. Беда. Несчастный случай, — доброжелательный голос настолько контрастировал со смыслом сказанного, что аж волосы на голове шевелились. — И сейчас я не сделаю этого только потому, что не считаю пока что, что риск того стоит. Но если посчитаю…
Щупальца дернулись вверх, возвращая меня на балкон, медленно отползли, и я не знаю, каким чудом я устояла на ногах. На остатках родовой гордости не иначе, другого объяснения нет.
— Держись подальше от наставника Алвиса. Проговариваю это только для того, чтобы потом ты не пищала, “за что” и “почему”.
Она развернулась и вышла.
А я осталась. Меня потряхивало.
От страха, от обиды, от несправедливости, от бессилия.
От того, что так безнадежно испорчен такой хороший вечер.
Ведь я не смогу сейчас вернуться туда и продолжать веселиться, как ни в чем не бывало.
Мне нужно побыть одной.
И, помедлив еще несколько мгновений, я отправилась туда, где почти наверняка сейчас нет ни души.
Я оказалась права, на башне было пусто.
Кому нужны башни, когда вокруг пьянящее веселье, смех, страсть…
Жизнь.
Никогда еще так остро я не ощущала себя искалеченной как в этот самый момент, когда Киара чуть не сбросила меня с балкона. И дело было даже не в том, что я ничего не могла ей противопоставить.
Дело в том, что я могла бы.
Если бы не…
Если бы родилась нормальной, если бы меня учили.
После подъема по лестнице дышать и так было тяжело, а тут еще и слезы.
И я задыхалась, сжимала платье на груди и задыхалась еще больше, не в силах протолкнуть воздух в грудь из-за новых рыданий.
У всех тех, кто остался внизу, впереди целая жизнь. Да, конечно, они не знают, что их ждет. Может, завтра кто-то свалится с обрыва, а кто-то через пять лет падет на поединке, кто-то останется калекой из-за неудачного эксперимента, а кого-то хватит банальный удар во цвете лет.
Но они сейчас этого не знают, а я-то знаю.
Черная, глухая безысходность.
Ее так долго получалось отодвигать на задворки сознания, что она скопилась там огромной неподъемной массой и тянула меня теперь камнем вниз, в пустоту и бессмысленность.
Я не хочу туда!
Я
