обзор, и я обнаружила близнецов. А дальше в аллее — показалось мне или мелькнула спина Родерика?
Показалось. Нет, надо прекращать это безумие. День прошел, а он уже везде мне мерещится.
— Сама ты эскорт! — возмутился Зак, оборвав мои мысли. — А мы — охрана!
— «Эскорт» — это и есть охрана, балбес, — снова беззлобно рассмеялась Дейзи. Обернулась ко мне. — Знали бы мы, что у тебя уже появились поклонники, не стали бы ждать.
— Так вы специально меня дожидались? — удивилась я.
— Да. Некоторые знатнюки бывают редкостными гов…
Селия пихнула ее в бок, Дейзи осеклась.
— В смысле я хотела сказать, что некоторые молодые люди из хороших родов порой ведут себя совершенно неприемлемо, — произнесла она под дружный смех близнецов.
Да, похоже, не мне одной тут помогают изучать хорошие манеры. И не так-то просто с ними освоиться.
Зен поежился, обхватив руками плечи. Дни пока стояли теплые, но по утрам и вечерам уже чувствовалась осень. Над землей висел промозглый туман. Солнце, окончательно поднявшись, разгонит его, но сейчас сырость пробирала даже сквозь мундир.
— Ну так чего мы стоим? — спросил Зак. — Еще кого-то ждем? Кстати, привет, котенок. С вами, девками, заболтаешься, голову забудешь, не то что поздороваться.
— Барышнями, — поправила его Селия, прежде чем я успела попросить не называть меня «девкой».
На самом деле это не было оскорблением. Наоборот, признанием, что я «своя», а не избалованная «барышня» — к слову, именно «барышней» меня в приюте назвали бы, желая задеть. Точно так же, как в глазах приютских парней «настоящий мужик» — похвала, но для знатных людей, со слов госпожи Кассии, это было оскорблением — «необразованный и невоспитанный дикарь».
Может быть, из-за нее меня сейчас тоже царапнула эта «девка».
— Девки в деревне коз пасут и воду носят, — продолжала Селия.
— Ну извиняйте, барышня, — ответил ей Зак. — Мы-то как раз деревенские и есть. Ежели рылом не вышли, так и скажите, подальше держаться станем, чтобы взор не оскорблять.
— Хватит! — рявкнула Дейзи, но ее никто не услышал.
— Если бы я считала, что вы недостойны приличного общества, я бы с вами и разговаривать не стала, — сказала Селия. — Но поскольку вы все-таки в приличном обществе, постарайтесь вести себя прилично, а не как…
— Чернь? — поинтересовался Зак.
Я невольно вспомнила вчерашнюю отповедь Оливии. Можно пытаться разобрать стену — хотя едва ли она когда-нибудь исчезнет окончательно, а можно подкладывать в нее все новые и новые камни.
— Хватит, правда. — Я постаралась говорить как можно мягче. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
— Даже если его устав считает тебя недочеловеком? — не унимался Зак.
— Устав как раз называет всех равными. Может быть, вас, как и меня, тоже успели не раз ткнуть носом в происхождение, но дело не в уставе. И Селия-то тут явно ни при чем.
— Правда, что ли? А что она только что сделала? «Девки в деревне», — передразнил он. Усмехнулся. — Мы-то думали, ты нормальная, а ты, значит, решила к знатнюкам подлизываться? Или к богатеньким вроде старосты целителей? Пошли, Зен, ну ее.
Он дернул брата за рукав. Тот помедлил, переводя взгляд с меня на Зака, но все же устремился вслед за близнецом. Я дернулась было за ними — догнать и объясниться, и тут же остановилась, не зная, как поступить. В конце концов, они, пусть и сами того не желая, тоже задели меня этим «девка». Удивительно, насколько по-разному звучат одни и те же слова в разной обстановке — то, что я сочла бы нормальным в приюте, сейчас показалось грубостью.
И все же — может, я в самом деле зря поверила Оливии? Не получится ли, что я, сама того не желая, оттолкну одних и так и не стану своей среди других? Тем более что на самом деле я не собираюсь забывать, кто я есть.
— Зря ты, — негромко заметила Дейзи, глядя вслед парням. — В первые дни все дерганые, а ты тут с поучениями. Они просто разговаривали, как привыкли.
— Зря, — так же негромко согласилась с ней Селия. — Мне надо было выбирать выражения.
Она уставилась прямо перед собой, и по ее лицу было невозможно что-то прочитать. Дейзи взяла меня под руку, увлекая по дорожке.
— Не обижайся на них. Сейчас все как сухая солома, искры хватит, чтобы вспыхнуть. — Она усмехнулась. — Хотя ты сама вчера в этом убедилась. Одни не привыкли общаться с простонародьем на равных, вторые не привыкли общаться с дворянами на равных, вот и получается то, что получается. Утрясется. Кто поумнее — поймет, что погорячился. У кого ума нет… значит, его нет, свой не вставишь. Мы вон с Селией в первый день подрались.
— Да ладно! — не поверила я.
От Дейзи еще можно было ожидать чего-то этакого, но чтобы утонченная Селия полезла в драку…
— Ага. Ей не понравилась моя манера речи. — Дейзи фыркнула. — А если без вот этих вот финтифлюшек, — она покрутила кистью, словно изображая «эти вот финтифлюшки», — дядька мой ругался так, что весь переулок заслушивался, а я вслед за ним. И подготовительный год не помог. Нас там четверо училось грамоте и ложку не в кулаке сжимать. Алек сам горазд на соленое словцо.
Да уж, я заметила. Хотя тоже, наверное, старается держать себя в руках.
— И остальные двое не лучше, а перед преподавателями, конечно же, никто язык не распускал.
— А для меня подобная манера речи оказалась неожиданностью, — сказала Селия. — И я выразила свое недоумение.
— «Недоумение», — хихикнула Дейзи. Протянула манерно: — «Милочка, если у вас изо рта льются помои, извольте не открывать его при людях, чтобы не забрызгать всех вокруг».
Барышни рассмеялись одновременно, и Дейзи продолжала:
— Только у Селии отец — боевой маг и четверо старших братьев, с которыми тоже частенько…
— Не получалось уладить недоразумения словами, — сказала Селия, и мы рассмеялись уже втроем.
— Словом, вышло жарко. Но иногда прочная дружба начинается с хорошей драки.
Может быть, но вряд ли у нас с Бенедиктом выйдет прочная дружба, хоть знакомство и началось
