Начало октября в центре Рудлога и начало октября на Маль-Серене — две большие разницы. Остров все-таки находится намного южнее, и закрыт от нас Инляндией. К нему с юга подходит теплое течение и обнимает своими потоками владения Иппоталии с двух сторон, поэтому там почти не бывает снега, и зелено круглый год. И клубника появляется уже в апреле.
Я не была на море уже много лет, но любила его до безумия. Талия говорила, что это потому, что все женщины сделаны по образу и подобию Синей Богини воды, и именно поэтому нас так тянет залезть в какой-нибудь водоем, да и моемся мы почаще мужчин. Не знаю, не знаю.
Работа на скорой предоставляет массу человеческого материала, и попадались мне дамы, которые явно с мылом и мочалкой неделями не встречались, как и ухоженные, аккуратные мужики.
Статуи и места поклонения Синей Богине тут были везде, что неудивительно — королевская ветвь Фаласиос Эвимония были прямыми потомками божественной прародительницы и смертного мужчины. Говорят, однажды она задремала на берегу моря, и какой-то первобытный наглец (почему-то я сразу думала о конкретном наглеце) овладел ею.
Проснувшись, богиня разгневалась и хотела уже утопить покусившегося на то, что могли трогать только ее братья. Но бедолага так восхищался, убивался и клялся служить, что она смилостивилась. И с тех самых пор мужчины на Маль-Серене служат женщинам. А дамы, которые на острове сильно в меньшинстве, сильным полом всячески помыкают и горя не знают. Но я не уверена, что это мне бы пришлось по душе. Мужчины тут красивые, но какие-то… переухоженные, что ли. Почти все длинноволосые, с обилием украшений, одеты с иголочки, плечи широкие, высокие. И подобострастные. Воротит прямо. «Конечно, ты же любишь пожестче и поэгоистичнее» «Я просто люблю, чтоб мужчина был мужчиной».
Талия встретила нас со всем островитянским радушием. Семье предоставили павильон, стоящий прямо у берега, перед полосой песка, изящный, как и все строения на острове, прямогольный, с колоннами и портиками, статуями морских духов, держащих крышу, и решетчатыми большими окнами, выходящими на море. Я заняла комнату в самом углу, потому что было удобно выходить и курить, не мешая дымом родным.
Есть что-то невообразимо прекрасное в возможности, просыпаясь утром, видеть бесконечную волнующуюся гладь, пребывающую в постоянном беспокойном движении. Утром море немного нервно плещет волнами на песок, словно торопясь в солнечный день. А к вечеру наступает штиль, и теплая вода замирает, превращаясь в гигантское зеркало, в котором отражается заходящее солнце, осторожно наступает крохотными волнами на песок и успокаивающе дышит солью и свободой.
Я практически не вылезала из него, отвлекаясь на обеды-ужины, да еще и на общение с Талией. Василина тренировалась с ней, а я ходила за ними хвостом, слушала, и остро ощущала собственную никчемность.
— Хорошо, что этот твой маг рассказал тебе, что ты должна уметь, — сказала царица на первый же день, когда мы, уставшие и разморенные после пляжа, сидели на лужайке и подкреплялись столбиками из красной рыбы, оливок, огурцов и острого перца, обмакивая их в какой-то невероятный сливочно-сырно-пряный соус и запивая ароматным сладким вином. Дети спали, Каролина играла в покоях с старшей внучкой Иппоталии, а Мариан и отец пошли со старшим мужем царицы на рыбалку. — Плохо, что к своему возрасту он так и не понял, что нельзя тренировать женщин так же, как мужчин. У мужчин якорь силы находится у кадыка, а у женщин — под пупком. Мы будто перевернутые отражения друг друга, и там, где мужчина напрягается, нам нужно расслабиться.
— Я все равно ничего не понимаю, — грустно сказала Вася, и я с ней была совершенно согласна.
— Знаешь, мама мне в свое время про щиты объяснила все очень доступно, — ободряюще сказала царица. — Я и к Ирине пыталась подойти с предложением показать и рассказать, но она же гордая была, упрямая, слабость не показывала. Все сама, сама, чему научилась интуитивно или у отца запомнила, то и использовала.
Да, гордости в нас всегда было слишком много. И упрямства. И гнева, хотя посмотреть на нас — просто небесные создания. Светлые голубые глаза, светлые волосы. И не скажешь, что накануне Вася, тряхнув своими милыми кудряшками, так рявкнула на бедную няню, нечаянно оцарапавшую Мартинку, что с кровати порывом ветра снесло белье. Старенькая Дарина Станиславовна так испугалась, что Вася перед ней битый час извинялась и просила не уходить. Вообще-то такие вспышки ей раньше свойственны не были, но, вероятно, как она и говорила, еще не успокоились гормоны после родов. Хотя племяннице шел уже шестой месяц, и она росла крепенькой, черненькой, синеглазой — типичная северянка, в Мариана. Это обстоятельство неизменно повергало всех, знающих генеологию Рудлогов в недоумение — наши гены всегда были сильнее. Да и старшие у нее были белобрысыми и светлоглазыми. Но Мариан, кажется, даже гордился этим немного. А Васюта как-то шепотом призналась мне, что побаивается, как бы Мартина, повзрослев и вступив в девичий расцвет, не стала бы оборачиваться, как и ее отец. Я посоветовала ей не переживать. Женщина, умеющая перекидываться в медведицу, имеет неоспоримое преимущество перед той, кому это не дано. Ей не нужны телохранители, она может спать на снегу, и встречаться или жениться на ней решится только настоящий мужчина.
Все слабаки отсеются при первом же совместном полнолунии или скандале. А еще — ровные ряды портретов наших платиновых и светлых предков в королевской галерее давно просили некоего цветового и видового разнообразия.
— Всегда концентрируйся на области матки, — продолжала царица, — именно там твоя сила. Положи руки на живот, левую на правую, вот так. Почувствуй тепло, поймешь, когда запульсирует в пальцах.
Чувствуешь?
— Да, — кивнула сестренка, а я мрачно посмотрела на свои руки — я ничего не ощущала. Живот и живот. Загорел немного.
— А теперь всплесни руками, будто встряхиваешь простынь. Давай! Вокруг засверкало, заискрилось, да так, что у меня заболели глаза, и я прикрыла их. А открыв, увидела закрывающий нас куполом, блистающий щит, огромный, шагов на тридцать вокруг.
— Ну и силища, — уважительно произнесла царица, оценив масштаб. — Я уже и забыла, как это было сразу после коронации. Потом станет постабильнее и послабее. И с каждым рожденным ребенком силы становится меньше, зато новые умения открываются. Ничего, потренируешься, научишься контролировать мощность выплеска. А потом и без рук будет получаться, достаточно будет ладони вперед выставить.
— Получилось, — благоговейно прошептала венценосная сестричка, рассматривая дело рук своих. — Талия, ты гениальна!
