…смерть земли, рождение воды...
Меня опустили в поток, и жар покинул моё тело вместе с водой. Я была завёрнута в одеяло, а Айсдра и кто-то ещё держали меня за ноги. Меня подняли, мокрая ткань прилипла к телу, а затем снова опустили.
…смерть воды, рождение воздуха...
Вода стекала с меня струями, не давая ни дышать, ни думать. Волосы оттянули голову вниз и полностью лежали в воде. Запёкшиеся губы смягчились, и я провела по ним языком, пытаясь направить хоть каплю влаги в пересохшую глотку. Кир медленно залил воду мне в рот. Я вздрогнула с облегчением, когда холод проник в душу.
— Довольно.
Гил? Это был Гил? По какой-то причине это была важная мысль, по какой-то причине было неправильно слышать его голос. Но эти опасения были словно дымка, и я не смогла за них ухватиться. Они не шли мне в голову, даже когда меня поднимали из воды. Прежде чем я смогла собраться с мыслями, меня обтёрли и уложили под тёплые меха. Рука нежно давила мне на сердце. Мои глаза отказывались открываться. К губам поднесли чашу. Несколько глотков, и я провалилась в тёплую тьму.
***
Я открыла глаза и уставилась в темноту. Она почему-то показалась мне знакомой в палатке, где горел только свет от жаровен. Я слишком ослабла, чтобы шевельнуться или сделать нечто большее, чем просто дышать. Мне было хорошо, и я не сразу поняла, что моё состояние улучшилось. Я осталась совершенно без сил, но больше не потела, не горела в бреду. Моё дыхание медленно вырывалось из груди, и мне понравилось просто лежать в тихом тёплом шатре.
Тихий звук привлёк моё внимание. Я задумалась о нём, а затем медленно повернул голову в сторону шума.
Кир сидел на полу, облокотившись о кровать. Одной рукой он поддерживал голову, вторую протянул к моей руке. Он спал и храпел, чего раньше никогда не было. Он выглядел таким уставшим, осунувшимся. Волосы спутались, подбородок выглядел грубым и небритым. Если он проспит в такой позе ещё дольше, у него заболит шея. С некоторым усилием мне удалось пошевелить рукой и коснуться кончиков его пальцев.
Кир резко поднял голову и широко раскрыл глаза.
Он разглядел меня в тусклом свете, и радость залила его лицо.
Он схватил меня за руку.
— Лара?
Я попыталась улыбнуться, но вместо этого зевнула.
— Огонь моего сердца, — нежно произнёс Кир, и я уставилась на него, — Ты как?
Любопытство заставило меня найти силы, чтобы задать один вопрос:
— Как долго?..
Он нежно погладил мою руку.
— Три дня.
Я уставилась на него, пытаясь осознать образы и воспоминания. Всё так перемешалось.
В палатку кто-то зашёл, но я не смогла поднять головы. К кровати подошёл Маркус, а за ним Гил с тревожным взглядом. Когда он увидел, что я в сознании, его лицо расплылось в ухмылке.
— Как?.. — прошептала я.
Кир взглянул на остальных.
— Мы теряли тебя. Гилу пришла идея опустить тебя в воду и потушить пожар внутри.
— Вы... пели.
Кир кивнул.
— Ритуал. Мы хотели, чтобы ты была готова, если... — голос Кира надорвался, и он с трудом сглотнул.
Маркус откашлялся.
— К милосердию, Лара. Если бы поток не вернул тебя, мы были готовы предоставить тебе милосердие.
Я посмотрела в лицо Кира, такое усталое и полное боли.
— О мой Кир.
Он заполз на кровать и потянул меня в свои объятия. Его руки дрожали, даже когда он прижал меня к груди. Раздались голоса, но потребовалось слишком много усилий, чтобы попытаться их понять. Я закрыла глаза, опустила голову на грудь Кира и сосредоточилась на дыхании. Как же было приятно лежать в его объятиях и слушать быстрое биение его сердца.
В конце концов, Кир уложил меня на спину и, поддерживая голову и шею, поднёс чашку с холодной водой к губам. Я с благодарностью попила. Затем он поднёс миску, и я узнала запах бульона, который получался у Маркуса просто отменно. Мне удалось выпить несколько глотков к всеобщей радости.
Затем мне положили в рот лекарство от жара, и я сморщила нос от горького вкуса, который распространился по горлу при глотании.
— Не нравится вкус собственного лекарства? — фыркнул Маркус
Кир усмехнулся, и я заставила себя открыть глаза, чтобы сосредоточиться на нём. Он всё ещё выглядел уставшим, но морщинки в уголках глаз уже вернулись. Я сделала глубокий вдох и поморщилась. Он наклонился ко мне.
— Что такое, Лара?
Мне пришлось сделать глубокий вдох и прохрипеть:
— Ты воняешь.
Из его груди вырвался смех. Он задрожал всем телом и притянул меня в свои крепкие объятия.
— Ах, моя Лара. — Он опустил меня на постель, и мне показалось, что его глаза засверкали от слёз. — Думаю, ты права.
— А теперь ей нужно поспать, — прорычал Маркус. — Мы с Гилом присмотрим за ней. Вам нужно позаботиться о себе. Как только помоетесь, я накрою вам на стол.
Кир запротестовал, но я нахмурилась на него. Он сел на кровати и выдохнул:
— Хорошо.
Он погладил меня по щеке. Я закрыла глаза и на следующем вдохе провалилась в сон.
***
Жар отступил, но вялость крепко держала меня в своих тисках. На следующий день я лежала в палатке едва дыша.
Гил продолжал восполнять потерю жидкости, постоянно поя меня сладкой холодной водой или бульоном Маркуса. Сначала я была рада, так как горло ужасно пересохло от температуры. Но через какое-то время усилие выпить что-то и проглотить приносило всё больше усталости. Кир постоянно был рядом со мной, поддерживая меня за голову и поощряя пить как можно больше. Я спала чаще, чем бодрствовала, и к каждому пробуждению меня ждала чашка с водой или миска супа.
Чем сильнее я уставала, тем мрачнее становились лица окружающих. Они волновались: ведь без сил я не могла окончательно поправиться. С каждым мгновением жизнь, казалось, уходила от меня по крупицам.
— На выход.
Я открыла глаза и увидела, что Маркус прогоняет Кира и Айсдру из палатки. Кир попытался заспорить, но Маркус оборвал его:
— Ей станет лучше после купания. Мне нужна помощь малого, а не ваши любопытствующие носы.
— Мы поможем, — нахмурился Кир.
— Не в этом деле, — настоял Маркус. — Пойдите и сделайте что-нибудь полезное.
— Что, например?
Маркус вскинул руки.
— Наколите дров. Принесите воды. Наточите мечи. Только не мешайтесь под ногами.
Кир рыкнул, но покорно вышел с Айсдрой из палатки. Маркус и Гил немного похлопотали, и Гил отправился за ведром тёплой воды. Я оценила его усилия не задеть мою «робость», хотя не думаю, что теперь в этом был какой-то смысл. Все видели меня во всей красе в тот или иной момент. Но я даже не могла найти сил, чтобы засмущаться.
