встревоженный, наполненный отчаянием и болью, взгляд буквально заставлял Ульяну изнывать от ужаса.
– О чём? – Улин голос вибрировал, из-за участившегося сердцебиения. Она тщетно пыталась подавить в себе предательскую дрожь.
– Мне позвонил Юрий Олегович, – начала мама, сверля дочь прожигающим взглядом, – И Ника. Ника тоже мне всё рассказала. – похоже, она скоро сорвётся на истеричный крик. Уля убрала от себя руки матери, вылезла из постели и подошла к окну. Она собиралась рассказать ей всё, как есть. Всё с самого начала и до конца. Но Уля не успела открыть и рта. Костолом снова проснулся. Уля вцепилась в подоконник. Её тело начало ходить ходуном из стороны в сторону. А вот теперь ей стало больно. Существо подросло. Чёрт! Оно стало просто огромным. Спина Ульяны превратилась в уродливый необъятный горб, который пребывал каждую секунду в движении. Она услышала, как мама в ужасе закричала. Закричала и Уля. В её мозгу пронеслась плохая мысль: «А что, если оно сейчас разорвёт меня на куски?» Мама не выдержала и выбежала в коридор, обессиленно упав на колени горько зарыдала. Она уже видела такое. Десять лет назад. То же самое происходило и с её мужем. Один в один. И сейчас это происходит с её дочерью. Она заливалась слезами, не зная, что делать и куда бежать, а Уля уже не кричала. Она тихо стонала, терпя адскую боль. И хуже всего было то, что это ещё не конец.
XVIII
Сегодня понедельник и Ульяна должна идти в школу, но всё зависело от маминого решения. Прошло около часа после того, как она увидела, что творится с её родной дочерью. Всё это время они обе молчали. Уля ждала, когда мама примет какое-либо решение. И это было до чёртиков страшно.
– Нам нужно обратиться к врачу, – виновато вымолвила мама, кивая на собственное предложение.
Уля тоже кивнула.
– Сегодня никакой школы, – Лиза решительно направилась в прихожую и стала одеваться, – Собирайся.
Уля понимала, что выбор у неё не велик. Рано или поздно она всё равно бы оказалась на больничной койке. Так хоть какая-то маячила надежда на горизонте.
***
Уже через час они прибыли в Институт Исследования ДНК им. Бродова по направлению, которое им выписал участковый педиатр. По дороге мама позвонила классной руководительнице и предупредила, что Ульяны на уроках не будет по состоянию здоровья.
Институт Исследования ДНК им. Бродова – это огромное светло-бежевого цвета четырёхэтажное здание. С виду напоминающий загородный пансионат для душевнобольных. Собственно, он и находился в двух километрах от города, соседствуя рядом с кирпичными коттеджами за высокими заборами.
По сравнению с районной больницей в Институте кроме рабочего персонала никого не было. Поэтому Ульяне и её маме не пришлось высиживать очередь. Их сразу направили в нужный кабинет на приём. И вот уже минут десять доктор Филипп Рабинович водил белой штуковиной по животу и грудной клетке Ульяны.
– Говорите в теле появляются какие-то шишки? – задумчиво спросил он, вглядываясь в небольшой монитор перед собой.
Уля кивнула.
– Когда это происходит, ты испытываешь боль? – продолжал расспрашивать доктор.
– Да, – немного подумав, ответила Ульяна, лежа на кушетке в полуголом виде. Мама сидела рядом, и всё время держала дочь за руку.
– Когда это началось?
– Чуть больше месяца назад, – Уля хотела добавить: «После того, как я нарушила завет отца», но промолчала.
– Опиши, что конкретно ты чувствуешь, когда это происходит с тобой? – врач перешёл к просмотру рёбер пациентки.
– Когда оно было с горошину – больно совсем не было. Даже наоборот… – Уля подумала, какое слово подходит, и добавила, – Щекотно.
– Оно увеличилось в размерах? – не отвлекаясь от экрана компьютера, где выводилось изображения “внутреннего мира” Ульяны, продолжал доктор. Он добавил прозрачного крема на живот девочки и размазал его белым агрегатом по другому боку.
– Да…
– И какие теперь ощущения?
Одной рукой Уля дотронулась до своего лба, будто проверяя у самой себя температуру:
– Боль такая словно ломаются кости, – на этом её голос задрожал и ей захотелось плакать. Она почувствовала, как мама сильнее сжала её руку. Врач лишь продолжал водить устройством по телу, изучая Ульянин организм, при этом делая какие-то пометки на бумаге. Прошло ещё долгих десять минут, прежде чем Филипп Рабинович наконец-то посмотрел на мать пациентки. На его лице читалась тревога и ужас.
– У вашей дочери многочисленные переломы, – серьёзно изрёк он.
Лиза непроизвольно ахнула, когда врач распечатал несколько снимков и показал их матери.
– Тебе сейчас больно? – доктор аккуратно начал надавливать двумя пальцами на Ульянины рёбра.
Она отрицательно помотала головой.
– Невероятно, – удивлённо выдохнул он, – Я сталкиваюсь с таким впервые.
Мама в ужасе разглядывала распечатанные снимки, хватаясь за сердце. И доктор кое-как успел подхватить её, когда она полетела на пол без чувств. Поднеся ей под нос баночку с нашатырным спиртом, и выждав несколько минут, Рабинович продолжил:
– Смотрите. Это трещины, – показывал он на снимках, где запечатлены рёбра Ульяны, на которых и в самом деле виднелись поперечные чёрные полосы, – Верхние, вообще раздроблены на части, – на следующем снимке что-то непонятное, – Человек с такими переломами… не может жить. Перевернись, пожалуйста, на живот, – попросил врач, хоть это и звучало абсурдно, учитывая нынешнее состояние больной. Уля послушно перевернулась. Рабинович выдавил из большого белого тюбика прозрачный крем на спину и вновь принялся водить белым агрегатом.
– Позвоночник сломан в четырёх местах… – на этот раз он не молчал, сразу поясняя, что видит на экране, – Господи Иисусе…
– Что там, доктор? – Мама буквально прильнула к монитору.
– Весь поясничный отдел раздроблен… – теперь и сам врач выглядел напуганным, – Что с тобой случилось? Кто это сделал с тобой?
Уля не знала, стоит ли вообще что-либо рассказывать. Ведь вполне реально, что её могут принять за сумасшедшую.
– Я упала со второго этажа… – тихо вымолвила она.
Повисла долгая предолгая пауза. Врач наконец-то убрал белую штуковину. Долго и хмуро молчал. Уля впервые видела, как доктор (неважно какой) усердно пытается принять решение. Наконец-то, когда он заговорил его голос совершенно изменился, потускнел что ли:
– Единственное, что я могу посоветовать, это в ближайшее время лечь на госпитализацию. Мы сможем провести более тщательное исследование и… В случае чего, она будет всегда под присмотром, – произнёс Рабинович. Мама отчаянно посмотрела на Улю, которая уселась на кушетке и принялась обтираться полотенцем.
– Да, конечно, – приняла мгновенное решение мама, после полуминутного раздумья.
– Езжайте домой, и соберите всё необходимое. А завтра мы ждём вас обратно.
Мама и Ульяна вышли из Института. Уля попросила довезти её до школы. Ей нужно было поговорить с Игорем и передать кому-нибудь своё новогоднее выступление (об этом просила классная руководительница по телефону, когда мама звонила чтобы отпросить дочь).
Лиза привезла дочь, когда уже начался первый урок второй смены, и в школе стояла тишина на всех этажах. Сама мама забрала с собой Нику, и они вдвоём отправились в магазин, чтобы купить Ульяне всё необходимое для госпитализации; тапки, халат, постельное белье и прочее.
Их класс сейчас был на уроке физкультуры и по времени через четырнадцать минут должна была начаться
