– Ну а что тут такого? – со сдержанной скромностью ответил шеф Брауни. – Я на медведя с батей покойником ходил. В руках только рогатина, а он на тебя из берлоги прет. Ну и это тоже… хоть и тварь, а все живая. Значит, можно убить. Медведей-то я убивал.
– Где мы? – спросил Коннор. Боль в ребрах, оставленная на память о приятной встрече, постепенно отступала. Тавиэль улыбнулся.
– Добро пожаловать в королевство великих владык фейери!
Шеф Брауни недоверчиво посмотрел по сторонам и ответил:
– Что-то непохоже это на королевство, уж извини.
– Разумеется, – не стал спорить Тавиэль и, сняв уже ненужную тряпицу, довольно продемонстрировал всем свою зарубцевавшуюся рану. – Видите? Со мной все в порядке, да и вам сейчас полегчает. Здешний воздух целителен.
Шеф Брауни повел носом и согласился:
– Да, приятно пахнет. Ландышем, что ли?
– Не знаю, честно говоря, – ответил Тавиэль. Теперь, когда эльф поправился, к нему вернулся привычный независимый вид. – У меня до сих пор в носу стоит вонь той гадины.
– Как мы сюда попали-то? – спросил Коннор. Шеф Брауни и Тавиэль уставились на него с одинаковым выражением.
– А вы не помните? Это ведь вы открыли проход, – сказали они в один голос.
– Что я сделал? – переспросил Коннор. Да, Эмма помогла ему вернуть магию, но этой магии вряд ли было бы достаточно для заклинания такой силы.
– Вы открыли проход, – повторил Тавиэль и признался: – Я и сам удивился. Пес отшвырнул вас, шеф Брауни попал ему в глаз. Пес падает! Вы летите в сторону, вот так раскинув руки, и их окутывает голубоватым таким туманом. А через несколько мгновений мы с шефом тоже падаем… – Тавиэль обвел широким жестом величественные развалины. – И вот мы все здесь.
«Голубоватый туман, – машинально повторил Коннор. – Это Глубинная магия, я только начинал тренироваться в ней. Слишком много сил на нее уходит. Но как?»
Он растерянно посмотрел по сторонам, словно пытался найти ответ. Эмма не могла вернуть в него столько волшебства – или могла? Может, так получилось потому, что она была наполовину фейери? Пусть они не знали этого наверняка, но…
– Не очень-то это похоже на сказочные чертоги, – заметил шеф Брауни без малейшего трепета перед владыками земли. Тавиэль улыбнулся.
– Конечно! Здесь раньше был мусоросборник и часть системы канализации.
Шеф Брауни скривился.
– Ну, попали мы! – сварливо сказал он. – В грязь фейери.
– Для них мы все грязь, – заметил Тавиэль и поднялся. – Но это место даст нам возможность потихоньку пройти, куда нужно.
– А ты представляешь, где может быть Эмма? – спросил Коннор, понимая: если у Тавиэля был свой план, он очень скоро приведет их в ловушку.
Что ж, другого выхода у них все равно нет.
– Примерно, – ответил Тавиэль. – Пойдем.
Они шли около двух часов и за все это время не встретили ни одной живой души. В подземелье царила тишина – такая глубокая и густая, что королевство фейери казалось давно вымершим. Огонек плыл перед ними, выхватывая из мрака то расколотые колонны, то обезглавленные статуи, то отнорки, из которых веяло сквозняком. Однажды им даже попались развалины того, что когда-то было беседкой. Запах ландыша постепенно сменился простым духом нужника, и шеф Брауни заметил:
– Никогда не думал, что буду лазать там, где фейери опорожняют свои горшки.
– Ну вы же хотите спасти девушку, – произнес Тавиэль. Он держался невероятно уверенно и дерзко, и Коннор готов был поклясться, что эльф дышит полной грудью. Воздух родного дома нравился ему, хотя пах отнюдь не фиалками. – Иногда приходится и запачкаться. Не всегда же стелют ковры под ноги?
– Где ты планировал войти в подземелье? – поинтересовался Коннор. Тавиэль махнул рукой куда-то вправо.
– Я хотел дойти к Маранвенским каменоломням, – ответил он. «Заброшены много лет назад», – негромко добавил шеф Брауни. – Там есть вход, его используют, скажем так, для неформального общения.
Коннор ухмыльнулся. Кончики пальцев покалывало; он чувствовал, как в них копится и пульсирует та сила, которая помогла ему открыть проход. Если бы хоть часть этой силы была в нем в тот день, когда перед Эммой появилась дракониха, от зверя осталась бы горстка пепла.
– Ловят заблудившихся девиц? – спросил он. Тавиэль обернулся и выразительно завел глаза к потолку, терявшемуся во мраке.
– Все бы вам о пустяках да девицах! Как думаете, кто поставляет устриц и лососей к нашему столу? Ну или если говорить о ваших местах, свежую оленину?
Коннор почувствовал укол стыда. Разумеется, у фейери были связи с людьми, о которых обе стороны предпочитали помалкивать. Что, интересно, поставлял в подземное царство Клилад Осборн? И не потому ли он выбросил сына из жизни, что хотел держать подальше от фейери и всех их дел?
Шеф Брауни посмотрел на Тавиэля с искренним удивлением.
– И сколько нынче платят за оленину в Дартмуне? – спросил он. – И кто ее бьет, и почему никто не знает?
Тавиэль развел руками.
– Нам многие хотят услужить. И даже не за награду, а за причастность.
Коннор отметил это «нам» и «нашим». Тавиэль вернулся домой – теперь он не был изгнанником, теперь он пусть ненадолго, но снова стал фейери: красивым, легким, безжалостным.
– А ты за что служишь? – поинтересовался Коннор. Тавиэль обернулся к нему и машинально дернул рукой вверх, к обрезанным ушам.
– Я? – усмехнулся он, и сквозь лихую беспечность проступила ярость, которую Тавиэль старательно скрывал все это время. – Я хочу отомстить. И вы – моя возможность. Вот и все.
– Гладко стелешь, – усмехнулся шеф Брауни. – Как бы не пришлось жестко спать всем отрядом.
Постепенно грязная дорога, по которой они шли, стала подниматься вверх, и Коннор заметил, что стало светлее. Когда далеко впереди замаячил поворот вправо, Тавиэль предупреждающе вскинул руку и едва слышным шепотом приказал:
– За мной, быстро!
Они нырнули в какой-то темный отнорок, их огонек тотчас же погас и почти сразу Коннор услышал:
– Чем-то здесь воняет, тебе не кажется?
Из главного коридора донеслись шаги, и Коннор перестал дышать. Вот и фейери – только они говорят так мелодично и звонко, словно поют.
– Хочешь сказать, что ты зря налегал на фасоль? – осведомился второй фейери, и коридор наполнило смехом. «Они нас почуяли», – понял Коннор, и в ушах зашумело. Где-то далеко-далеко расхохоталась Берта Валентайн – мертвая, призрачная.
Пальцы зазудели – в них копилась сила для броска. «Покрывало», – только и сумел подумать Коннор, и тело сработало само, швыряя заклинание.
В ту же минуту их спасительный отнорок озарило ярким светом, и Коннор увидел себя с раскинутыми руками, шефа Брауни, который застыл, открывая и закрывая рот и держа в руке бесполезный уже пистолет, Тавиэля, замершего, как птичка перед змеей – и двух фейери в темно-зеленых одеяниях с саблями наголо. Один из них держал фонарь и пристально смотрел по сторонам, второй угрюмо переминался с ноги на ногу, и Коннор подумал, что это младший по званию.
– Никого, – сказал фейери с фонарем, хотя смотрел прямо на Коннора и его спутников. – Хотя воняет, конечно, знатно.
– Это не я, – хмуро откликнулся второй фейери, который точно так же, как и командир, таращился Коннору в лицо. – Может, животное заползло и сдохло?
– Сам видишь, – произнес первый. – Никого. Ладно, пойдем. Феалин сегодня хвастался, что ему прислали знатное вино с юга, приглашал попробовать.
Второй довольно заулыбался, и фейери вышли в коридор. Отнорок снова погрузился во мрак, шаги фейери давно стихли, а Коннор все никак не мог опустить руки. Шеф Брауни нащупал его плечо, осторожно надавил, и Коннор устало вздохнул и сбросил заклинание.
– Ловко вы нас прикрыли, – прошептал шеф Брауни. – Я уже с жизнью попрощался.
– Я тоже, – признался Тавиэль. – Что это вообще было такое?
– Покрывало, – оторопело ответил Коннор: он был удивлен не меньше своих спутников. – Старинное заклинание, я читал о нем, когда учился. Никогда не мог повторить, на него уходило очень много сил. А тут вдруг все вышло как будто само.
