Открылась дверь – Эмма мельком увидела в коридоре караульных в темно-синей форме с золотым шитьем. Мужчина, который вошел в ее комнату, показался Эмме каким-то странным. Не стар, но уже не молод, бледное, ничем не примечательное лицо, светлые волосы с легкой рыжинкой, подчеркнуто аккуратно зачесанные назад – незнакомец был каким-то блеклым. Увидишь его – и сразу же забудешь, что видел. Только глаза были необычными: они смотрели так, словно заглядывали в самые глубокие и темные уголки души, словно загадывали загадку.
– Добрый день, миледи, – с теплой доброжелательностью старого знакомого произнес мужчина. – Мне передали вашу просьбу.
Глава 9
– И что это за притон? – осведомился шеф Брауни. Тавиэль презрительно усмехнулся, провел ладонью по воздуху, и все кругом озарило тихим теплым светом. Коннор увидел, что они стоят в просторном холле, и все кругом запорошено пылью так, словно здесь много лет никто не появлялся. Пыль лежала на колоннах, изящных статуях и вазах, пыль покрывала мебель и ковры, и Коннору на мгновение сделалось грустно.
– Скажем так, это моя конспиративная квартира, шеф Брауни, – произнес Тавиэль. – Нам надо отдышаться и понять, что вообще здесь происходит.
Коннор не мог с этим не согласиться. После чудовища в лесу и долгого пути по подземному царству он едва держался на ногах. Можно было бы набросить на всех заклинание бодрости, благо Глубинная магия позволяла это сделать, но Коннор прекрасно знал: магия не берет силы ниоткуда, она лишь задействует собственные резервы организма, и когда все закончится, они втроем несколько суток будут валяться в лежку.
Он даже думать не хотел о том, что может случиться с Эммой за эти дни.
– Да, пыльновато здесь, – заметил шеф Брауни и одобрительно сказал: – Неплохо ты жил, Тавиэль, красиво.
Тавиэль кивнул и, снова раскинув руки, посоветовал:
– Советую зажать носы и закрыть глаза. Я приберусь.
– А нос-то зачем зажимать? – поинтересовался шеф Брауни.
– Ну, если вы хотите полный нос пыли… – пожал плечами Тавиэль и хлопнул в ладоши.
Пыли действительно было столько, что Коннор сразу же перестал и видеть, и дышать. Все, что лежало на полу, мебели и статуях, взмыло в воздух серой метелью, закружилось, окутало – у Коннора выбило слезу, он раскашлялся, и почти сразу же в воздухе повеяло ландышем.
– Вот и все! – услышал он бодрый голос Тавиэля. – Вы правы, шеф, я действительно жил красиво.
Проморгавшись, Коннор увидел, что теперь кругом царит сверкающая чистота – обстановка конспиративной квартиры посрамила бы по богатству и изяществу королевский дворец. Интересно, как выглядят дома здешней высшей знати? Тавиэль-то явно был не из самых великих.
Тавиэль махнул рукой, приглашая следовать за собой, и вскоре все оказались в столовой. Коннор и шеф Брауни сели за стол, а Тавиэль нырнул на кухню, и вскоре оттуда послышался звон посуды и поплыл запах кофе.
– А почему тут окон нет? – поинтересовался шеф Брауни. Сейчас, среди всей этой роскоши, он чувствовал себя явно не в своей тарелке и пытался скрыть смущение за нарочитой грубостью. – Конечно, хорошо, снаружи нас не заметят, но все же.
– Как раз для того, чтобы не заметили снаружи, – сказал Тавиэль, входя в столовую с подносом. – Никто вообще не знает, что тут мой дом. И не узнали за то время, что меня не было. Отличную защиту я все-таки установил!
На подносе стояло большое блюдо с чем-то, похожим на нарезанную ветчину. Компанию блюду составлял кофейник и чашки.
– Вот! Не великие разносолы, конечно, но нам надо подкрепиться, как следует.
– Что это? – с искренним интересом осведомился шеф Брауни. По выражению его лица было ясно, что шеф не имеет дурной привычки перебирать харчами.
– Особый вид мяса, – коротко ответил Тавиэль. – Оно в ходу у наших военных и путешественников. Может спокойно лежать много лет и нисколько не испортится. Поешьте и несколько дней будете сыты.
– Мясо это хорошо, – одобрил шеф Брауни и взял один из ломтей. Тавиэль принялся разливать кофе, и Коннору на миг показалось, что они где-нибудь на пикнике или за завтраком в загородном доме.
Что сейчас с Эммой? Жива ли она? Коннор постоянно говорил себе, что с ней все в порядке, ее похитили не для того, чтобы убивать – но сердце было не на месте.
Хотелось надеяться, что ее кормят. Хотя бы вот таким мясом.
Мясо, кстати, оказалось ароматным и очень вкусным. На половине ломтя Коннор понял, что уже успел наесться, и еда придала ему сил, словно он несколько недель провел где-нибудь на южном курорте. Когда они допили кофе, то шеф Брауни спросил:
– И что делать дальше? Где эта комната без дверей?
Тавиэль осушил свою чашку кофе и ответил:
– Сейчас нам надо понять, где Первый всадник. После казни Галхаада многое могло измениться. Найдем его – вычислим комнату. Она не имеет какого-то постоянного расположения, Келемин может разместить ее, где захочет.
Коннор понимающе кивнул. Если казнен один, то зачастую полетят головы и у его родни – в мире людей это было так, и он думал, что мир фейери ничем от него не отличается.
– И как мы узнаем, где он? – спросил Коннор. – Почитаем газеты?
Тавиэль посмотрел на него так, словно Коннор сморозил невероятную глупость.
– Вы удивитесь! – воскликнул он. – Но именно это мы и сделаем.
Они прошли за Тавиэлем в гостиную, и там он встал и, запрокинув голову к потолку, расписанному цветами и птицами, отчетливо проговорил:
– Все выпуски «Вестника» за неделю!
Некоторое время ничего не происходило, а затем на полу перед Тавиэлем возникла стопка газет, аккуратно перевязанная светлым шнуром. Шеф Брауни удивленно помянул нечистого, а Коннор подумал, что это похоже на артефакторную почту.
– Ну, вот! – довольно произнес Тавиэль. – Я боялся, что канал связи забит, все-таки несколько лет прошло.
Газеты фейери были отдаленно похожи на человеческие. Коннор увидел, как фигурки на ярких цветных иллюстрациях двигаются, как живые, а завитки букв в заголовках – Коннор подозревал, что строчки с наклоном были заголовками – шевелились и вздрагивали, как листья, подхваченные ветром.
– Жаль, что мы не умеем это читать, – с искренней печалью вздохнул шеф Брауни. Коннор понимающе кивнул: когда-то и язык, и письменность у людей и фейери были одинаковы, но потом король Инвин приказал перейти на упрощенные буквы.
– Жаль, – согласился Коннор. Тавиэль сел на диван и развернул первую газету в стопке.
– Тогда можете пока рассматривать картинки, – сказал он. – А я почитаю.
Впрочем, читал Тавиэль недолго. Почти сразу же он воскликнул что-то неразборчивое и развернул газету к Коннору и шефу Брауни. На огромной живой иллюстрации Коннор увидел фейери, который снимал с головы тонкий серебристый венец. Знамена за его спиной были спущены.
– Келемин, Первый всадник, покинул великое королевство, – объяснил Тавиэль. – Здесь пишут, что он отправился в добровольное изгнание, надев траур по брату. Он ушел наверх!
Коннор вдруг услышал неприятное прищелкивание и понял, что это он сам и щелкает пальцами – нервно, отрывисто.
– А Эмма? – спросил он. – Про нее что-нибудь пишут?
Тавиэль посмотрел на Коннора с таким снисходительным выражением, словно он опять сморозил глупость.
– Разумеется, нет. Если бы кто-то узнал, что рядом с ним человеческая девушка, то вряд ли изгнание было бы добровольным. И вряд ли бы он сохранил при себе уши и честь, – ответил Тавиэль, и шеф Брауни кивнул, соглашаясь.
– Ну что, друзья? – улыбнулся он. – Поднимаемся на поверхность? Как бы тут ни было красиво, мне все же не по себе.
Куда мог отправиться Келемин? Зачем ему Эмма? Коннору вдруг почудился заливистый смех – мертвая Берта Валентайн шла по подземным улицам, и ее следы очерчивало льдом. Когда она плавным шагом танцовщицы выскользнула из столовой, то Коннор даже не удивился – просто швырнул в ее сторону огненный шар.
Эта тварь убивала юных невинных девушек. Выпивала их силы, чтобы передать покровителю. Коннор видел, что от них осталось, и твердо знал: он убьет Берту Валентайн столько раз, сколько потребуется.
