Глава 45
Между ударом колотушки по диску и поджогом факела, а следом и сына, стоял только мизерный период расправы над приговорёнными небарийцами. Вряд ли что-то ещё можно было сделать для спасения Стаса с Ларисой, но Рам старался хоть на несколько минут отсрочить казнь. Он с остервенением размахивал крыльями, не давая палачам насадить их на крюки.
Но любое сопротивление когда-нибудь заканчивается. Исполнителям всё же удалось справиться с Рамиэлем, воткнуть сквозь перья остриё крюков и растянуть белые полотна, являющиеся гордостью любого жителя Небарии.
Последний взгляд, наполненный горьким сожалением, в сторону единственного оставшегося человека, которого Рам полюбил вопреки предназначению и воспитанию. Леденящий взмах и оглушающий свист секиры, проходящие ветром по затылку и лопаткам. Резкая боль, раздирающая спину и душу.
Рам лишь сжал челюсти и выдохнул сквозь сомкнутые зубы, не отрываясь от живого пока ребёнка. Да, взрослый, состоявшийся, самостоятельный, но для отца так и оставшийся мальчишкой, с которым не вышло провести короткую жизнь из-за предосторожности.
В глазах потемнело, в ушах загудел монотонный свист, по пояснице и ногам потекли потоки крови, но Рамиэль не обращал на ни на что внимания, он боялся провалиться в безвременье и не проститься с сыном. Боялся пропустить мгновение, когда душа оторвётся от сгорающего тела и устремится к бронзовым, потяжелевшим облакам.
Кажется, Инга осела и потеряла сознание, так и не выпустив малыша из рук. Кажется, по толпе прошёл нерешительный ропот, угнетённый шокирующим представлением. Кажется, губы Стаса шевельнулись в скорбной улыбке и прошептали «прощай». По глубокой складе, залёгшей между бровей Сехейя, могло показаться, что тот переживает о судьбе Рамиэля. Но во сей этой ущербной картинке основой выступало «кажется».
Наверное, каждый видел свою выдуманную иллюзию, не замечая резко меняющуюся реальность. Огромная, шевелящаяся туча на горизонте, затмевающая собой бледное сияние солнца, взметнувшийся чёрный контур, обхвативший собой белую толпу, подрагивающую пушистой пеной перьев.
— Казнь отменяется, — как гром средь ясного неба накрыл площадь голос Гезария, зависшего в нескольких метрах от эшафота. — Совету предлагаю снять полномочия добровольно и освободить правительственное здание. Надеюсь, мы сможем обойтись без кровопролития. По крайней мере до подтверждения или опровержения выдвинутого обвинений.
— Гезария! Ты объелся ягод кротопалии?! — возмутился Сехейя, поднимаясь с кресла и поворачиваясь к наставнику чёрных. — Сдай оружие и осади своих подопечных. Здесь мы законная, выданная свыше, власть и я, как старейший Совета, буду решать кого казнить.
— Насчёт выданной свыше власти у легионеров возникли сомнения, как и есть вопросы по переписанным Советом законам. Не обостряй ситуацию, Сехейя. Отдай мне пленников и спокойно расходитесь. Легион разберётся, а пока я объявляю военное положение. Дома не покидать, собрания не устраивать. Нарушители будут отправляться в камеры.
— Это бунт, Гезария, — присоединился к Сехейя Абатар. — Хочешь устроить переворот? Сместить правительство и завладеть властью? Ты забыл? На Небарии никогда не правили чёрные.
— Я достаточно живу и помню, что белые раньше тоже здесь не правили, а также помню всю иерархию Небарии до того, как она стала разрушаться, — невозмутимо заявил Гезар, давая отмашку своим подчинённым. — Забирайте всех в гарнизон.
— Что делать с Рамиэлем? — поинтересовался один из легионеров, срубая замки с цепей.
— Перенести в лазарет и обеспечить медицинскую помощь.
Как только Кассиэля освободили, он тут же бросился к жене с сыном. Инга была еле жива, измождена от стресса и вяло реагировала на близость Касса. Она уже простилась со всеми, кто был ей дорог, как и со своей жизнью. Осталось дождаться предсмертного крика Лары и Стаса, прижаться губами к лобику крохи и обнять его сильно-сильно.
— Ин, расслабься, опусти малыша, — обнял её Кас, стискивая запястье и пытаясь отодрать от ребёнка. — Всё кончилось. Пора уходить.
Он поспешил поднять родную ношу на руки, расправил крылья и поднялся к Гезария, обводя рассеянным взглядом эшафот. Лариса, как и Инга, потеряла сознание, а освобождённый Долгов стоял на коленях перед лежащим на досках отцом и осторожно ощупывал раны на спине.
Площадь накрыли длинные тени, хлопки крыльев заглушили недовольный ропот, крупные капли зачинающегося дождя с шелестом накинулись на кровавые лужи, размывая их и стирая ужас произошедшего. Лишь отрубленные части Рамиэля напоминали о подлом приказе Совета кучей розоватых перьев.
Пленников сопровождали под грозовыми, набухшими тучами, обступив плотным кольцом и лишив белых возможности атаковать в спину. Гезария знал, чем закончится его выходка, понимал в какую трясину может затянуть их мир, но слова Кассиэля и Рамиэля не выходили из головы и не давали спокойно спать.
Гезар не соврал сказав, что помнит далёкое прошлое, когда обязанности каждого дома были расписаны, когда браки совершались на небесах и цвет крыльев не имел значения. Когда приветствовались смешанные браки и ценились дети с серыми и пёстрыми перьями. Он тогда и сам был ещё ребёнком, но в памяти всплывали и сад душ, и дерево желаний, и счастливые улыбки смесок, отправляющие души на перерождение.
— Спасибо, Гезар, что поверил и спас, — подлетел к нему Кас, прижимая к себе земную самку с малышом, который мощно пульсировал меткой.
— Не спеши благодарить, Кассиэль. Это не спасение. Всего лишь отсрочка. Подумай пока, чем будешь убеждать легион.
Глава 46
Рамиэлю было всё хуже и хуже. То, что способствовало быстрой регенерации и делало небарийцев почти бессмертными, осталось валяться мокрой кучей у позорного столба. Раньше достаточно было расправить крылья и подставить их порыву ветра, как энергетические потоки устремлялись к физическим повреждениям.
Сейчас же, с большой потерей крови, с развороченной спиной Рам держался на грани беспамятства, страшась отпустить ситуацию и провалиться туда навсегда. Он не знал придёт ли в себя после падения за грань, поэтому из последних сил держался за реальность, боясь закрыть глаза.
— Не верится, что отец сотворил такое с единственным сыном, — услышал Рам сквозь свист вихревых завываний.
— Белые те ещё твари, — вторил второй голос в сопровождение. — До сих пор не могу понять, почему в других мирах пернатых так боготворят? Знали бы они…
В голове зашумело, к горлу подкатила неизведанная ранее тошнота, и Рам окинул взглядом горизонт, выискивая стены гарнизона. Тряску невыносимо было терпеть. Хотелось ощутить под собой твёрдую поверхность, глоток холодной воды и спокойствие, но больше всего хотелось снова почувствовать тяжесть крыльев. Несбыточная мечта, которую Рамиэль постарался сразу запихнуть поглубже.
Добравшись до крепости, Гезария распорядился разместить землян в лазарете, покалеченного белого сдал на руки лекарю, а сам собрал совет из командиров легионов и пригласил на собрание Касса. Недовольство среди легионеров росло и до этого, а после появления чужаков и изгнанников среди воинов забурлило волнение.
Закрыв тяжёлые створки дверей, присутствующие расположились за полукруглым столом и с нетерпением уставились на Кассиэля. И Кас стал рассказывать всё. И то, что выяснил сам, и то, что узнал от Рамиэля. Главным доказательством был его сын, рождённый человечкой от чёрного, а подтверждением вселенского обмана и неправомерного захвата власти стала информация Рама.
— Мы не можем оставить ситуацию как есть, — задумчиво произнёс Хорун, пару веков уже поддерживающий дружбу с Гезария. — Нам надо остановить белых.
— Небарию не спасёт свержение Совета, — потёр виски́ Гезар, протяжно выдыхая. — Убрав белых, нам придётся самим делать тоже самое.
— Рамиэль сказал, что спасение Небарии только в возвращение к старому устою, — убедительно проговорил Кас, обводя взглядом всех присутствующих. — Мы должны вспомнить своё предназначение и прийти к равновесию. Не просто так создатель завещал нам заботу о душах.
