быстрее и быстрее, были похожи на кости?
Я двигаю бедрами навстречу пальцам и языку Лето, подстегиваю его, но мои глаза по-прежнему прикованы к чернильному взгляду убийцы, притаившегося в тени.
Почему он здесь?
Я спрашиваю себя, а по рукам и ногам начинают пробегать мурашки. Или, что хуже – почему я позволяю ему оставаться?
Я могу выдать его. Я должна остановить Лето, привести себя в порядок и поспешить вернуться на вечеринку с полным графином вина, как и положено послушному рабу клинка.
Я даже могу попытаться убить «скорпиона» за подобную наглость. Но все, что я делаю, это пялюсь на него, пока Лето подводит меня к кульминации.
В самой моей сердцевине пульсирует белая горячая звезда. Еще несколько грубых толчков пальцев Лето – и звезда вспыхивает внутри меня. Я прикусываю губу и откидываю голову назад, я все еще смотрю в глаза «скелета», когда кончаю. Я беспощадно тычусь в лицо Лето, выжимаю удовольствие от его рта и пальцев до последней капли. Он стонет у меня между ног, и по тому, как он дрожит, он тоже близок к оргазму.
В голове мелькает мысль: узнают ли рабы дома о том, чем мы тут внизу занимались. Заметят ли лужицу спермы Лето под столом или почувствуют в воздухе запах запретного удовольствия? Сохранят они наш секрет или выдадут? И опять же – их может обеспокоить тело, спрятанное сейчас в тени – Крита, в конце концов, найдут.
Под белым оскалом скелета виднеется улыбка, и я понимаю, что у меня есть проблемы посерьезнее, чем рабы дома.
Я грубо надрачивала одному из членов Ордена Скорпионов, пока хамила остальным, а теперь я просто позволила таинственному незнакомцу смотреть, как я трахаюсь с другим рабом клинка.
Я почти уверена, что Тиллео говорил об убийстве одного из членов этого Ордена, и в очереди тех, кто захочет пытать меня и казнить, двое его друзей будут первыми.
Я так долго себя контролировала, что теперь абсолютно собой не владею. Я играю с огнем, будто он не может сжечь меня дотла, но правда в том, что моя жизнь сейчас – это охапка хвороста.
Лето поднимается на ноги, берет со стола тряпку и вытирает ею с ног и лица следы нашей страсти. Я спрыгиваю со стола, возвращаю на место полоски платья и быстро застегиваю металлический пояс на бедрах. Когда я вновь поднимаю голову, «скелет» уже исчез.
Лето убирает член в штаны, а я наполняю наши графины вином. Не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет, я поднимаюсь по лестнице, перепрыгиваю через две ступеньки за раз, и вновь попадаю на шумную вечеринку. С ворчанием слуга забирает у меня вино, но больше ничего не говорит – он слишком занят, наполняя пустые бокалы. Сердце колотится в груди, и я вновь встаю на свое место под гобеленом с изображением Сумеречного Двора.
Не в силах удержаться, я тут же перевожу взгляд на членов Ордена Скорпионов. Все трое стоят спиной ко мне, с ними оживленно беседует какой-то толстяк. Если бы все это не было правдой, я бы подумала, что присутствие одного из них в подвале мне привиделось. И стоит мне подумать об этом, как один из «скелетов» достает из внутреннего кармана своего длинного жилета тонкий, изящный кинжал. Затем он тянется к фруктовому пирогу на подносе справа, вонзает кинжал в него и подносит кусочек ко рту. Он смакует каждую крошку десерта.
Я наблюдаю за ним, и по моей коже бегут мурашки. Сколько времени пройдет, пока он не придумает использовать этот кинжал, чтобы вырезать мне сердце? Хотелось бы мне сказать «никогда», но внутренний голос уверяет – это произойдет совсем скоро. Все, чего я хочу, – это чтобы то, что сломалось во мне сейчас, не жаждало этого так сильно.
КОСТЬ
В тишине мы с братьями возвращаемся в шатер, прохлада ночи пытается обмануть нас и заставить думать, что пустыня – довольно приятное место, а не адская дыра, коей она становится днем. Звезды подмигивают нам, будто они – истинные правители этого мира, а мы – всего лишь насекомые, желающие казаться больше, чем мы есть на самом деле. И я, в общем-то, с ними согласен.
Мой взгляд блуждает по темной громаде Приюта слева от нас. Большое овальное здание впитало в себя боль и тени, но я не могу перестать думать о том, что там – она.
В какой части здания? Думает ли она обо мне или о моих братьях? Тот, другой раб, безжалостно долбит ее, погружая член по самые яйца в ее текущую киску, а она в ответ молит, встречая каждый его толчок?
Я раздраженно выдыхаю, член снова твердеет – а я всего лишь двадцать минут назад пытался унять свое хозяйство. Думал, что сойду с ума, сидя за этим столом с членом, твердым как камень, и чувствуя на себе ее взгляд. Это все, что я мог предпринять, – лишь бы не прижать ее к стене и не начать трахать так, что она кричала бы мое имя.
Не будет ни тихих вздохов, ни приглушенных стонов, когда я буду внутри нее. Я покажу ей, на что способно ее тело – я впивался бы зубами в каждый сантиметр ее тела, помечая и упиваясь силой, которая, как я знаю, течет в ее венах.
Я был почти благодарен Тиллео, когда он отпустил рабов клинка отдохнуть, чтобы они подготовились к завтрашним испытаниям. Гартокс, грубиян из Ордена Медведей, был в бешенстве. Он пялился на рабыню клинка с алыми волосами на протяжении всего ужина. Ей повезло, что она не успела узнать, что за гнусные идеи блуждали в его проклятой голове. Сначала он пялился на мою Рабу, но одного моего взгляда хватило, чтобы он о ней забыл.
Ненавижу этого «медведя» – все, что делает его Орден, идет в разрез с принципами Ордена Скорпионов, и меня бесит, что мы не можем просто взять и уничтожить их.
Я вновь резко, яростно выдыхаю. Отныне никому из других Орденов лучше даже не смотреть на Рабу. И плевать на все соглашения – я нарушу все, стоит кому-то лишь подумать о ней.
Тарек – Скорпиус, тут же поправляю я себя – слышит мое раздраженное пыхтение и смотрит на меня. Но он ничего не говорит – ждет, пока мы не окажемся в шатре, но в его глазах я вижу немой вопрос.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь взять себя в руки. Эта рабыня и так уже достаточно меня отвлекла – я называю братьев настоящими именами вместо тех,
