Уголки учительского рта опустились еще ниже — знак, что я вступила в страну под названием «Полный пипец».
— Если вас так тянет высказаться, напишите, пожалуйста, сочинение о ведьмах разных типов? Скажем, на две тысячи слов. К завтрашнему уроку.
У меня, как обычно, рот раскрылся раньше, чем включился мозг.
— Что? Так нечестно!
— А пока выйдите, пожалуйста, из класса! Вернетесь, когда принесете сочинение и объяснительную в письменном виде.
Я проглотила готовый сорваться ответ и собрала учебники под сочувственным взглядом Дженны и злорадными улыбочками Элоди и Анны. Потребовалось нечеловеческое самообладание, но я не хлопнула дверью, выходя из класса.
Взглянула на часы — предстояло убить еще сорок минут до начала следующего урока. Я сбегала наверх, закинула учебники к нам в комнату и пошла подышать свежим воздухом.
Был один из тех сумасшедше красивых дней, какие случаются только в октябре. Небо прозрачное, темно-синее, деревья еще почти совсем зеленые, только кое-где выглядывают оранжевые и золотистые листья. Пахнущий дымом ветерок чуть-чуть прохладный — я порадовалась, что надела блейзер. И хотя обида на несправедливость еще не совсем прошла, в целом я была вполне довольна, что мне выпало незапланированное свободное время. Правда, я должна бы его использовать на то, чтобы написать сочинение…
Я уже готова была совершить какую-нибудь ужасную пошлость — к примеру, раскинуть руки и громко запеть, но тут раздался голос:
— Почему не на уроке?
Я обернулась. За спиной у меня стоял школьный лесничий — как обычно, в классическом наряде лесоруба: фланель и джинса. На сей раз у него даже подходящий реквизит имелся: огромный топор в левой руке. Режущая кромка тускло поблескивала у самого ботинка.
Не знаю, какое у меня было лицо, когда я смотрела на этот топор. Подозреваю, примерно так же выглядел Элмер Фадд, когда Багз Банни переоделся девушкой: глаза выпучились, челюсть отвалилась.
Похоже, мои подозрения были недалеки от истины — Кэл с трудом удерживался от смеха, пристраивая топор на плече.
— Успокойся, я не маньяк!
— Знаю, — огрызнулась я. — Вы наш сторож-целитель.
— Лесничий.
— Разве это не то же самое, что сторож?
— Нет, это то же самое, что лесничий.
Я общалась с ним всего лишь два раза и считала, что Кэл по типу — спортсмен-неандерталец. Во-первых, он такой загорелый, и волосы темно-русые — в точности похож на полузащитника из школьной футбольной команды. Еще и неразговорчивый, редко больше трех слов подряд скажет. Но, может быть, на самом деле он совсем не такой тупой.
— А если вы умеете исцелять, почему работаете здесь лесничим, как Хагрид какой-нибудь?
Кэл улыбнулся. Зубы у него были очень ровные и белые. Да что за школа такая? Даже вспомогательный персонал выглядит, словно фотомодели от «Аберкромби и Фитч».
— Вам бы лечить разных важных шишек, а не пропадать в глуши, сорняки выпалывать и штопать разных школьников.
Он пожал плечами.
— В прошлом году, когда меня выпустили из «Гекаты», я предложил Совету свои услуги. Совет решил, что мои таланты лучше всего пригодятся здесь — оберегать самое дорогое наше сокровище. Вас.
Как-то так он это сказал… Не знаю… проникновенно. Я почувствовала, что сейчас начну краснеть и глупо хихикать. Потом спохватилась. И так уже успела безответно влюбиться, не хватало еще вожделеть к лесничему, господи боже мой!
Наверное, он и сам понял, что сказал что-то не то.
Прокашлялся.
— Я хотел сказать — вас всех. Вы же их дети.
— Понятно.
— Вот и возвращайся на урок. Что ты там прогуливаешь: «Портреты фей во Франции восемнадцатого века» или что?
Я скрестила руки, потому что слегка разозлилась, а еще потому, что с озера дул довольно-таки прохладный ветер.
— Вообще-то, меня выгнали. С урока мисс Ист — история магии.
Он хмыкнул.
— Ну, дела… Работа в подвале на целый семестр, теперь еще из класса выгнали…
— Не говорите, — отозвалась я. — Что-то во мне есть такое, из-за чего все учителя меня терпеть не могут.
Как ни странно, Кэл покачал головой.
— Думаю, все совсем не так.
Вдали глухо ударил колокол — сигнал к началу перемены. Надо было спешить на урок лорда Байрона, но мне хотелось послушать, что скажет Кэл.
— Не так? А как?
— Поставь себя на их место, Софи. Твой папа — председатель Совета. В «Гекате» все из кожи вон лезут, лишь бы кто, упаси господи, не подумал, что тебе делают поблажки. Ну, могли и перестараться, понимаешь?
Я молча кивнула. Опять во всем виноват папочка. И почему меня это не удивляет?
— У тебя все в порядке? — спросил Кэл, склонив голову к плечу.
— Ага! — ответила я чуточку слишком бодро. Словно капитанша команды болельщиц, облившаяся лимонада. — Ага, — повторила я уже нормальным голосом. — Ладно, мне пора, а то опоздаю!
И я бросилась бежать. По дороге задела лесничего плечом.
Господи, ну и мощный же он, прямо как дуб какой-нибудь, подумала я, набирая скорость.
В итоге на урок лорда Байрона я все-таки опоздала. Мало того, что на меня наорали — пятистопным ямбом, ни больше, не меньше, — так еще и велели к следующему разу написать сочинение на пять страниц о моих «постоянных злостных опозданиях».
— Вот бы где-нибудь найти заклинание, чтобы домашнюю работу за меня делало, — шепнула я Дженне, усаживаясь на место.
Она только вяло пожала плечами и снова принялась рисовать рожицы у себя в тетрадке.
Трудно было не заметить, что эти рожицы очень похожи на Холли и Честон.
Вечером, в подвале, пока Арчер занимался инвентаризацией, я строчила сочинение для мисс Ист. «Классификацию оборотней», которую задал Байрон, я написала на последнем уроке. Наш учитель, мистер Фергюсон, обожал звук собственного голоса, а на нас внимания не обращал. Мы с Дженной обычно обменивались записочками, но теперь Дженна весь урок рисовала что-нибудь в тетрадке. Совсем замкнулась в себе.
Мы с Арчером в последнее время за отведенный нам час успевали переписать предметов десять, не больше. Ванди молчала, и это подтверждало мои подозрения, что на самом деле ей просто надо, чтобы мы отсиживали в подвале по три часа в неделю. Все равно работа была бессмысленная — то, что мы перепишем, на следующий раз окажется совсем в другом месте. С тех пор как Дженна погрузилась в трясину жалости к себе, Арчер остался практически единственным моим другом. Элоди и Анна больше не уговаривали меня вступить в ковен. Я слышала, они уже ищут белых ведьм — верный знак, что я в их глазах недостойна даже презрения. Я говорила себе, что это не имеет значения, но, если честно, мне было довольно-таки одиноко.
