Наконец я заставила себя отвернуться, прижалась к плечу Лина, пряча лицо:
— Нельзя! Я не могу... я дала обет. Хранить чистоту, пока учусь...
— Обет?.. — хриплым от желания голосом переспросил Лин. Сжимающие меня руки подрагивали, но он пытался говорить спокойно. — Ты поэтому плакала?
Лин явно говорил о той ночи, когда мы не дошли до конца. Я покачала головой:
— Нет. Я подумала, что мой дар запечатают, и стало себя ужасно жалко. Я не хотела тебя обидеть.
Лин крепче прижал меня к себе. Всем телом я чувствовала биение его сердца, оно отзывалось во мне, прокатывалось волнами.
— Я буду ждать.
— Что? — я подняла голову. — Ждать... конца обучения?
Лин кивнул. Он не смотрел на меня, уставился куда-то над моим плечом. Жилка на его шее подрагивала.
— Ты сумасшедший. Это не меньше двух лет. Тебе... — я даже не смогла договорить, что ему нужно жениться — сама эта мысль была непереносимой.
— Я уже жду пять. Ещё пара лет ничего не изменит.
Я замолчала. Он и правда говорил об этом — тогда, пять лет назад. Я только смеялась. А как иначе реагировать девушке в восемнадцать, когда четырнадцатилетка на полном серьёзе сообщает ей, что женится?
— Что-то не уверена, что ты помнил обо мне, когда вернулся сюда, — пробурчала я, вспомнив, как ловко он раздевал меня там, в замке. Чувствовался, знаете ли, опыт.
А вот тут Лин смутился. Глаза заблестели, он кинул на меня встревоженный взгляд, словно ожидал, что я вырвусь из его объятий.
— И сколько их у тебя было?
— Я... — даже при его смуглой коже было видно, что он покраснел. — Ирри...
— Ладно, лучше не говори, — быстро сказала я. — Забыли.
— Прости, — Лин сильнее притянул меня к себе, приник губами к моей шее. — Ты выйдешь за меня? Потом, когда твой обет закончится?
— Ты сумасшедший... — господи, разве можно чувствовать к человеку настолько неизмеримую нежность? Я даже простила явный уход от темы. — У вас же нельзя жениться на чародеях.
— Плевать. Я думал об этом. Общество Магов поднимет скандал, лишит Аэлин поддержки, но мы справимся. Если Хайден останется со мной, мне нет дела до Общества Магов. Даже если они решат поддержать короля Маири-касса. Ради тебя я могу воевать со всем миром.
— Господи, Лин...
Он отпустил меня, отстранил, пристально вглядываясь в моё лицо.
— Странно. Здесь так легко говорить обо всём, что я чувствую. Нет ни страха, ни сомнений. Только уверенность. Мы выстоим. Ты закончишь обучение, как хочешь. Я не притронусь к тебе пальцем. Хочешь, я дам клятву?
— Не надо. Я тебе верю в любом случае, — я взяла его за руку.
Мне хотелось к нему прикасаться. Будь это возможно, мне бы хотелось слиться с ним воедино. Стать амулетом, что он носил на шее, стать перчаткой на его руке.
— Небеса, не смотри на меня так, — выдохнул Лин хрипло. — Иначе я возьму назад все слова, что сейчас сказал.
— Прости, — я смутилась. Чтобы сменить тему, напомнила о наёмнике. — Лин, этот мужчина... Элле видела, как служанка Иве с ним разговаривала. И у него, похоже, был амулет против магов. Он знал, куда идёт. И зачем...
— Да, — по его лицу прошла тень. — За ней наблюдает мой человек. Думаю, он подтвердит слова твоей служанки. Иве будет отослана. Прости, что не сделал этого раньше. Канцлер Рата давно служит нашей семье, я не хотел портить с ним отношения без чётких доказательств. А ты не выходи больше из замка, не предупредив меня.
— Он предлагал её тебе в жёны? — я схватила его за руку.
Лин отвёл глаза всего на один миг, но этого было достаточно.
— Предлагал, — сказала я с уверенностью.
— Это ничего не значит. Я отказался. И он всё понял.
Канцлер, может быть, и понял. А вот Иве, похоже, не совсем.
— Надеюсь, ты с ней не спал?!
Лин посмотрел на меня с безмолвным потрясением. Потом засмеялся:
— Нет, нет.
— А с кем? Кто она была? Кто-то из замка?
Он замялся. Взгляд ушёл в сторону.
— Говори, — потребовала я.
— Сестра Медведя. И...
— О господи, ещё и не одна. Не хочу слушать.
Я демонстративно зажала уши, злясь на себя саму и заодно на Лина тоже. А он явно пытался скрыть улыбку: уголки губ подрагивали.
Если так подумать, я, конечно, не имела права на него сердиться. Тогда, пять лет назад, между нами ничего не было. А потом я сама познакомилась с Артёмом и даже жила с ним одно время. Естественно, что и Лин не вёл жизнь отшельника.
Но всё равно иррациональная ревность сжимала сердце, кромсала, мешала спокойно дышать. Я ненавидела саму мысль о том, что кто-то был с ним — и, может быть, ещё будет.
Сложно требовать от мужчины, чтобы он хранил целомудрие два года. Может, пусть Лин и в самом деле даст клятву? Моя рациональность стремительно летела куда-то в тартарары.
— Ты ревнуешь? — жаркий шёпот Лина заставил меня вздрогнуть. — Скажи, что да.
— Отстань...
Его руки снова накрыли мои плечи, глаза приблизились.
— Не могу, — Лин поцеловал меня. Наверное, это должен был быть почти дружеский, лёгкий поцелуй, но стоило его губам коснуться моих, как я раскрылась навстречу, запустила руки в его волосы, сама притянула ближе.
Мой... мой Лин, только мой. Не отдам его никакой Иве и вообще никому. Лин жадно целовал меня, его пальцы гладили мой затылок, тело прижимало к стене... когда мы оказались рядом со стеной? Неважно...
— Ты моя жизнь, моя кровь, — шептал он, целуя меня, заглядывая мне в глаза, и я тонула в синеве его глаз.
Куртка сползла с его плеч, я задрала его кофту, замерла от восторга, скользя ладонями по гладкой коже, напряжённым мышцам торса.
Лин застонал:
— Небеса, не делай этого... Иначе я не остановлюсь. Твой обет, Ирри...
Я вырвалась, чувствуя себя так, словно вынырнула из омута. Воздуха не хватало, я едва стояла на ногах от дикого, животного возбуждения. Цепляясь за стену, отошла на несколько шагов.
— Пожалуйста, уходи, — сказала, не оглядываясь.
Лин не ответил, только бурно дышал.
— Пожалуйста, — повторила я. — Я должна пробыть здесь до рассвета. Если ты здесь останешься...
Если мы до утра будем здесь только вдвоём, постоянно рядом... это кончится плохо. Вернее, очень хорошо — но обещание Хайдену я нарушу. Я не должна быть с Лином, пока не смогу отвечать сама за себя.
Это всё пещера. Она обостряет чувства, топит разум. Заставляет сходить с ума от желания прикоснуться к Лину, узнать его ближе, почувствовать в себе.
— Хорошо, — сказал Лин с трудом. — Я буду ждать снаружи.
Он повернулся и сделал шаг — но вдруг зашатался и, не в состоянии удержаться на ногах, упал на одно колено.
— Лин! — я метнулась к нему.
Что происходит? Яд? Или его ранили? Магия?
Лин поднял голову, и я чуть не закричала. Его лицо менялось. Глаза вытянулись, зрачки стали плоскими, нос превращался в морду.
Лин с силой оттолкнул меня. Опустился на четвереньки, застонал режущим душу стоном. И из его спины что-то плеснуло вверх, раздирая одежду.
Гребень.
— Ли-и-ин!
Господи, он умирает? Как ему помочь? Зачем же я отослала Хайдена!
Я снова схватила Лина за плечи, как будто этим могла что-то изменить или облегчить его состояние. Мельком увидев впивающиеся в пол пещеры его пальцы, ужаснулась: они превратились в длинные, металлически блестящие чёрные когти.
Лин с явным трудом повернул ко мне лицо. Глаза испугали меня: без белков, одна лишь густая сапфировая синь. Без проблеска разума, со скользящим, ни на чём не останавливаясь, взглядом. Узкие ноздри хищно затрепетали. Глухой низкий рокот прорезал тишину.
Я не сразу поняла, что это рык. Лин рычал, оскалив белые клыки. Не по два на каждой челюсти, как у людей, а целый ряд острых, длинных, крупных клыков. Мне показалось, что эти клыки вот-вот вцепятся мне в горло.
Я невольно вскрикнула, откидываясь назад. Лин дёрнулся, по-звериному понюхал воздух. Набросился на меня, придавливая к полу. Его лицо оказалось совсем рядом с моим лицом, и я увидела, что кожу покрывают крупные чешуйки.
