Следующее моё действие было напрочь лишено какой-либо логики. Я с криком: «ХЕРОН, НЕТ!», бросилась между дерущимися и, раскинув руки в стороны, стала к элленийцу лицом. Глупость! Ещё и какая! Но в тот момент я просто действовала. Чуда не произошло. И я оказалась сметена крылатым, а моё падение смягчил Херон, который в последнюю секунду подхватил меня на себя: всё равно, что мяч на грудь принял. Но и элленийец не выпустил меня из рук, обхватив за талию. Таким вот клубком мы и прокатились. Я ободрала руки, цепляясь за острую броню крылатого, и прилично стукнула затылком Херона по лбу, набив ему шишку.
— Тебе что, жить надоело? — прорычал элленийец, сдёргивая меня с распластанного на спине Херона.
— Это ему жить надоело! — кивнула в сторону берсайца, пытаясь вырваться из цепких когтей элленийца.
Херон поднялся и потрусил контуженой головой.
— Карррина! — рычание Херона должно было меня напугать, но не в этот раз. Мне было сейчас и море по колено! Адреналин бурлил в крови. Неважно — как, важно — для чего я это делала. Я хотела сберечь жизнь этого невозможного мужчины, который совсем неожиданно стал мне дорог. На войне все средства хороши. А у меня сейчас был бой за его жизнь.
— Как ты здесь оказалась?
— Через дверь. Захотела прийти и поучаствовать в раздаче долгов! Тебе же невтерпеж. Хотя бы Берка дождался, чтобы было кому утешить меня! Почему ты не подумал обо мне? Я же просила поговорить и постараться найти выход из сложившейся ситуации! Время позволяло. Сухарь бесчувственный! А я в тебя поверила. Смогла переступить через себя и принять решение, а ты … ты …редиска! А ещё честью прикрываешься! Признайся, что испугался ответственности и сбежал от меня.
О! Это была очень эмоциональная речь! И как же я была зла! Мда, истерик у берсайек не бывает, в отличие от землянок. Хорошо хоть не плакала. Херон уши прижал и смотрел на меня неотрывно, не решаясь что-то ответить. Это был единственный раз в его жизни, когда мужчина не знал, как поступить. Говоря все это, я пыталась вырваться из цепкого захвата Эола. Когда слова для Херона закончились, я переключилась на элленийца. Не сумев вырваться, воинственно развернулась к нему лицом. Два ярко синих глаза смотрели на меня озадачено.
— А ты! Наследник рода! Почему ты такой несдержанный? Ты не можешь держать язык за зубами или тебе наплевать на жизнь твоего друга? Мало было смерти крайона, так тебе ещё и жизнь Херона подавай! Ты же знал, что если оскорбишь меня, то ему придётся драться с тобой! Если у тебя такая антипатия, резко вспыхнувшая ко мне, мог хотя бы промолчать в присутствии ар Шала. Потом бы обсудил меня, — я молотила его кулаками туда, куда могла достать, не чувствуя боли в оцарапанных пальцах. — Ты же знал, к чему приведёт твой длинный язык.
— Ты…
— Молчи, Эол! А то придумаю такое желание, мало не покажется! — не дала ему вставить слово, — У меня есть полное на него право по вашим Законам! И я готова им воспользоваться! Да я такое придумаю …
Внезапно свет померк. От неожиданности я замолчала, сначала не поняв в чём дело. И услышала практически звериный рык Херона, который раздавался из-за сомкнутых вокруг нас крыльев.
— Успокоилась? — тихий, приятный до дрожи, шёпот на ухо и горячее щекочущее дыхание у шеи, волнующее до мурашек на коже. — Прости, я был сам не свой. Мне что-то подмешали в еду. Я был жутко раздражён и не смог сдержать себя, когда услышал твой запах. Он был такой насыщенный, что я … неважно.
Крылья открылись и меня, обалдевшую от близости с элленийцем, передали на руки обеспокоенного берсайца, который нервно обнюхивал меня.
— Ты пострадала? — лёгкий поцелуй в макушку.
Я оторвала ошарашенный взгляд от серьёзного лица элленийца, на котором сейчас практически не было рисунка. Только сейчас я поняла, что при наших встречах у него была частичная трансформация: плотные чешуйки выступали в области скул и переходили на виски. Он аккуратно сложил крылья за спиной, и они теперь снова выглядели как плащ.
— Очень…, — уже без истерики сказала ему и обняла за шею. — От твоего эгоизма. На что ты рассчитывал?
— На последнее желание умирающего, — сказал он просто, словно о какой-то мелочи.
— И какое? — тяжело вздохнула, ещё сильней прижимаясь к его горячему телу. Меня стал бить нервный озноб — откат от пережитого нервного потрясения.
— Что бы Эол стал твоим мужем. Тогда бы тебе уже ничего не угрожало со стороны Совета Тимерры. Если с Берком что-то случится, то Совет будет не вправе решать твою судьбу, потому что Эол другой расы, — говоря всё это, он смотрел не на меня, а на Эола. Я ошарашенно посмотрела в ту же сторону.
— Тебе не кажется, что о таком ты должен был спросить прежде всего меня? — задала свой вопрос, всё также глядя на элленийца. Что он думает, угадать было невозможно. Бесстрастное лицо и прямой взгляд на Херона. — Я только приняла для себя решение в отношении тебя с Берком, ещё даже не осознав окончательно, а ты мне предлагаешь третьего мужа? Херон, это чересчур.
— Он был бы вторым после Берка, — ответил командор, и я развернулась к нему лицом, заставляя посмотреть на меня.
— Ты не принимаешь во внимание меня — ладно, — как с малым ребенком заговорила с ним, — тебе пока сложно понять, что я могу иметь отличное от твоего мнение. Но почему ты не подумал об Эоле? Может быть, у него есть любовь всей его жизни, и он хочет связать с ней свою судьбу. А ты навязываешь ему ненавистную для него «самку», которая для него ещё и пахнет неприятно. Разве можно при таких вводных условиях построить счастливую семью?
— У меня нет самки, с которой я хотел бы свить гнездо, и мне нравится твой запах… Карина, — прозвучало со стороны элленийца. А я удивлённо вытаращилась на него, понимая, что он совсем не против связать со мной свою жизнь. И похоже только меня здесь пугает перспектива многомужества.
— Вы все сошли с ума…, — пробормотала, снова прокручивая в голове весь наш разговор за последние десять минут. — Почему вы решили, что я соглашусь на это?
— Потому что ты дорожишь жизнью разумных, моя вея, — уверенный голос Берка от дверей раздался как гром среди ясного неба. Сколько он здесь уже находился, сказать было невозможно. Мы были заняты другим, чтобы смотреть по сторонам. И он был не один. Сзади него стоял ещё один очень яркий персонаж, а из-под его руки выглядывал варниец Морф.
— Берк! — я непроизвольно улыбнулась, глядя на рыжего мужчину, который подходил к нам, держа в руках мою накидку, потерянную во время наших разборок.
— Херон, одень жену! — говоря это, он уже кутал меня в плащ. Потом обнял и уткнулся носом в мои волосы, жадно вдыхая мой запах. — Карррина, — его тихое раскатистое «р» отозвалось в моем теле приятной дрожью. Я удивленно посмотрела на него, не совсем понимая реакцию своего тела на близкое присутствие этого мужчины. Неужели мы скучали друг за другом?
— Ты во время вернулся! — услышала голос элленийца. — А то этот упрямец решил, что его жизнь менее ценная, чем моя.
— Предлагаю уединитьссся в более удобном месссте, — послышался тягуче-шипящий голос незнакомого мужчины.
— Ваша вея замерзла уже стоять босыми ногами на полу, — влез в разговор Морф. — Берк, будешь с ней нежиться в спальне. А сейчас нужно решить вопрос с Эолом.
Беспардонность Морфа меня разозлила, а учитывая мое взвинченное состояние, последовала отповедь:
— А тебя это не касается, где мы хотим нежиться! И нечего лезть в нашу семью со своими рациональными предложениями. У нас свои головы на плечах есть, — оглянулась на Херона и добавила, — хотя кто-то её почти потерял. Мы сами решим свои проблемы. И если понадобится, то тогда спросим твоего совета, Морф.
На мои слова раздался дружный смех мужчин, что меня смутило, и я неосознанно прижалась к Берку, ища поддержки.
— Хоть кто-то сссмог этого варнийца поссставить на месссто, — прошипел незнакомец. — А ты, Берк, всссё же возьми свою воинссственную малышшшку на руки. Идёмте.
Через несколько минут мы все вместе уже были в каюте у командора ар Сайка. Я и глазом не успела моргнуть, как в каюту оказались принесены кресла для всех, кроме меня, и закуски с вином. Меня, отобрав у Берка, усадил к себе на колени Херон. Их молчаливое бодание взглядами поставило меня в тупик. Я вообще попыталась выбраться из цепких рук мужчины, но кто бы мне дал. Пресек моё дёргание Берк, который поцеловал меня в висок и тихо сказал:
