class="p1">– У нас нет речных дев, – задумчиво ответил Ивар. – Только морские. Знаю мало: у них рыбьи хвосты, перепонки на руках, и они мстительные твари. Хотя старики говорят, что где-то живет племя тюленей, способных обращаться в людей. В незапамятные времена их девы часто выходили за наших мужчин. Всегда считал это баснями. Но про берегинь я так и не понял. Чем они отличаются от человеческих женщин?
– Тем, что они не люди, – терпеливо пояснил Торопий. – Им послушны силы природы. Не все, но многие.
– Дара добрая, – встряла Ивушка. – Она никому никогда слова худого не скажет и на грубость не ответит.
– И она сразу была… такой? Она может стать человеком? – кажется, Ивар счел, что берегини – это проклятые девы, чем вызвал у русалочки сдавленный смешок. – Или, если ей послушны силы природы, это значит, что она ведьма?
– Дара не ведьма. Но чары умеет наводить. У берегинь они свои, не как у людей.
– Чаво рассусоливать? Смотреть надысь, – буркнул домовой. – Не поймешь, пока не увидишь.
Рассказывать человеку про берегинь было все равно что глухому соловьиные трели жестами описывать. Но она молча кивнула. С тех пор, как мужчина переступил порог горницы, она не сказала ни слова. Дедушка сам объяснял, почему Ивару лучше взять в супруги Дару, и какой та станет прекрасной матерью. Ярина думала, Ивар захочет поговорить, упрекнет, но он лишь студено глянул на нее и смолчал.
Нехорошо было на душе, муторно. Стыдно. Ведь согласилась же, а теперь получается – струсила. Ничего бы с ней не случилось, жила бы с Иваром, малыша нянчила. А там, глядишь, своего родила. Но сердце упорно не желало слушать голос разума, оно замирало от облегчения, что не придется жизнь прожить, не узнав настоящей любви. И от этого стыд разгорался жарче.
Поэтому Ярина молчала. Даже когда домовой заявил, что пора бы идти, только склонила голову и скрылась в спаленке. В штанах сватать невесту не пойдешь, нужно наряжаться. Женщине и вовсе не полагалось заниматься столь важным делом, если она не сваха, но стоит Ивару пойти в одиночку, водяной его просто-напросто утопит, а потом заявит, что никакого жениха в глаза не видал.
Платьев было жаль, в них бы не по лесу – по терему ходить. Ярина нашла то, что попроще: из темно-синей шерсти, расшитое белоснежными перьями. Но хоть не шелковое. На голову подошел тонкий серебряный венчик и височные кольца, щедро усыпанные зернью.
Когда она вышла из спаленки, Ивушка захлопала в ладоши, даже по каменному лицу Ивара скользнула быстрая сухая улыбка.
– Хороша-а, – всплеснул руками домовой. – Чисто княжна!
Ярина смущенно зарделась, обернувшись на зеркало. Из отражения испуганно глядела чужая красивая девушка. Словно помолодевшая мама вдруг оказалась за стеклом. Она тоже не любила шелка и золото, но для отца наряжалась.
– Возьми-ка. – Торопий вытащил из сундука длинный плащ с капюшоном. – Тебе в самый раз пойдет.
– Я предупрежу сестриц и Дару. – Ивушка соскочила с лавки и кинулась к двери. – Будем вас ждать.
Ярине ничего не оставалось, как проводить Ивара к Хохлатке.
Шли молча. Она не находила слов, чувствуя на себе внимательный взгляд.
– Ты точно решила? – мужчина поравнялся с ней, взял за локоть. Ярина привычно вжала голову в плечи: она не любила, когда до нее дотрагивались чужие.
– Да.
– Право твое. Но у меня разговор к тебе будет.
Пришлось повернуться и посмотреть на Ивара. В его лице не было упрека, одно отстраненное равнодушие. Стыд как рукой сняло. Чего виноватиться, когда несостоявшийся жених не слишком расстроен, только задумчив не в меру.
«Вот бы они с Дарой понравились друг другу», – пожелала Ярина. Может, берегиня со временем растопит его сердце, и сама утешится, обретет счастье.
С прошлого раза берега Хохлатки украсились лохматыми зарослями лозняков, хотя камыши стояли еще сухие. Вода утратила серость, став зеленовато-прозрачной. Все камушки разглядеть можно.
Спустившись, Ярина сложила руки лодочкой и прокричала изо всех сил:
– Батюшка водяной!
Шею внезапно обожгло огнем, ожерелье вспыхнуло, по воде пробежали искры, отправляя зов. Долго ждать не пришлось: вскоре река пошла рябью, и из нее показалась зеленая кочка с глазами.
На физиономии водяного застыло недовольство.
– А, лешачка, – протянул он, почесывая бороду. – Зачем пожаловала? Да ты не одна, погляжу. Не хочешь ли помощничка мне подарить? Чего такая нарядная?
Несмотря на напускную суровость, нечисть разглядывал Ивара с ленцой, скрывая любопытство.
«Хороший знак», – решила Ярина, прижала к себе женихов каравай, испеченный по такому случаю дедушкой, и затянула традиционное:
– Пришли мы с добрым делом 11…
Глаза водяного начали округляться, превращаясь в две желтые плошки.
– Что? – булькающе спросил он. Река вздыбилась, угрожающе плеснула у самых сапог. Хотелось попятиться, но Ярина устояла, продолжив скороговоркой:
– Прослышали мы, что у тебя есть дочь названная, краса ненаглядная. Не отдашь ли за нашего купца? Всем вышел…
Их окатило речной водой с ног до головы прежде, чем она опомнилась. Рядом глухо заворчал Ивар, но Ярина оттерла его локтем за спину, вставая перед разгневанным водяным.
– Сдурела, девка?! – он схватил ее за плечи, когти насквозь пропороли плащ, впиваясь в кожу.
– Свень – человек! Ему нужно к людям! Ты не можешь держать их взаперти вечно!
– Она столько от людей натерпелась, а ты ее снова в лапищи человеку засовываешь?!
– Дай ей сам решать!
– Уже раз дал. Все вы дуры, вам покажи мужика, так вы за ним в полынью кинетесь!
Водяной нещадно вытрясал из Ярины душу, но она не сдавалась и взгляда не отводила, чувствуя свою правоту. Она не знала Дару, но кому понравится безвылазно сидеть в пещере? Пусть хоть посмотрит на Ивара, а там уж как сложится. Никто неволить не будет.
– Я заплачу.
Под тяжестью этих слов на берег реки обрушилась пронзительная тишина.
Ярина ушам своим не верила. Водяной тоже. Сперва они уставились друг на друга, потом развернулись к купцу. Тот стоял с обнаженным мечом, невозмутимо глядя на хватающего ртом воздух нечистя. И, казалось, не понимал, что именно сказал.
– Я хорошо заплачу, – спокойно повторил он. – Ты не останешься в обиде, вот увидишь, насколько я оценю…
Что Ивар хотел сказать дальше, так и осталось загадкой. Новая волна захлестнула, кнутом сшибла с ног, потащила по песку. Невидимые путы оплели щиколотки, держа крепко.
Ледяная вода залила глаза. Оглушенная и ослепшая, Ярина ошалело бултыхнулась, пытаясь вырваться. Ее волокло прямо в омут. Она и сама не поняла, как удалось призвать силу ожерелья, но оно отозвалось: янтарь вспыхнул, на шею будто кипятком плеснули. Чужие чары рассыпались прахом, Ярину тут же вышвырнуло в камыши.
