___________________
[1] В средневековой гимнографии нашего мира ворон мог быть как помощником, так и противником. Перепелка символизировала весну и обновление.
Глава 23
Когда нам удалось снова вспомнить об окружающем мире, за окном сгущались сумерки, а на спинке кровати сидела серебряная малиновка.
— Интересно… — протянул Генри. Подставил руку, но птица не шелохнулась. — Сокровище мое, кажется, это к тебе.
Я озадаченно моргнула. Кто мог бы послать мне вестника? Отец уже сказал все, что хотел.
— Не буду тебе мешать. — Генри поднялся, застегивая штаны, подхватил остальную одежду на локоть.
Он замер на пару мгновений над стоящим в углу медным тазом, в котором возвышался кувшин. Плеснула вода.
— Я подожду тебя в салоне. Этого хватит?
— Да, спасибо. — Я продолжала опасливо таращиться на птицу.
Что-то волшебные вестники в последние дни не приносили мне ничего хорошего. Может, пусть сидит себе? Меньше знаешь — лучше спишь.
— Не беспокойся, — Генри провел ладонью по моим волосам. — Это от кого-то, кто верит тебе… или в тебя, трудно сказать, не зная, что будет в послании.
— Верит?
— Малиновка означает доверие. — Он ободряюще сжал мое плечо прежде, чем закрыть за собой дверь.
Любопытство мешалось в душе со страхом, и я не торопилась тянуться к птице. Вымылась и оделась, неторопливо и тщательно затягивая корсет. Накинула платье, переплела волосы и спрятала их под чепец, и только когда медлить стало уже неприлично — в конце концов, Генри ведь ждал меня в салоне — протянула руку, прикусив губу.
— Привет, сестренка, — сказала птица голосом Роланда, моего среднего брата. — Ну и наворотила ты дел!
Я всхлипнула. Малиновка означает доверие. И Роланд не злился. В самом деле, когда он бывал взбешен, говорил иначе.
— Жаль, что отец запретил с тобой разговаривать, может, с глазу на глаз я бы понял, что ты на грани отчаяния, и попробовал что-то исправить. Хотя кого я обманываю. Отец был взбешен и накрутил нас всех, ничего бы хорошего не вышло из нашего разговора. Мне нужно было время, чтобы остыть, и его-то не вернешь. Дурак я был, только тебе от этого не легче.
Он помолчал, и я словно наяву увидела, как Ланд смущенно ухмыляется — как всегда, когда чувствовал себя виноватым, но не намеревался говорить об этом вслух.
— Жалко, не удалось потолковать по-мужски с Роджерсом.
Интересно, почему «поговорить по-мужски» у мужчин означает «нанести друг другу телесные повреждения»? Или я чего-то не понимаю?
— Этот паскудник… извини уж, Белла, но из песни слов не выкинешь, сбежал из страны, едва понял, что нам с Патом, в отличие от батюшки, наср… все равно, с кем он спит… то есть наоборот, не все равно. — Смешок. — Еще раз извини. Наверное, я сыплю соль на рану.
Я шмыгнула носом. Это мне надо просить у них прощения за то, что не хотела слушать. Хорошо, что у меня нет сестер — мой позор пал бы и на них.
— И прости, что поначалу я согласился с батюшкой. У меня было время подумать и переменить мнение.
Значит, он не отвернулся от меня, просто подчинился воле отца? Оказывается «камень с души свалился» — вовсе не иносказание, на миг я почувствовала себя такой легкой, словно вот-вот взлечу.
— Не могу сказать, что я в восторге от способа, которым ты избавилась от монастыря, вовсе необязательно было вешаться на шею постороннему мужчине.
Уже и это знает? Хотя капитан Райт наверняка послал вестника, чтобы сообщить о потере людей, части груза и пассажирки. Интересно, подробности о моем пленении он рассказал только моему отцу, с которым вел дела? Или отправлял вестника кому-то другому? Если да, то сплетни…
Я вдруг поняла, что мне совершенно безразличны сплетни. И ужасаться глубине своего падения я тоже больше не хочу. Они там, в свете, могут сплетничать сколько угодно, но я больше не принадлежу свету. Сестер, чья репутация может погибнуть из-за меня, похоронив перспективы замужества, у меня нет, а братья способны сами за себя постоять. Так что моя жизнь — это моя жизнь, и нечего в нее лезть всяким там…
— Сам я едва знаком с Бладом, но Пат отзывается о нем как о парне порядочном, да и на изменника он не похож. В любом случае у меня будет возможность познакомиться с ним поближе — мама собирается на Дваргон, а я намерен ее сопровождать.
Я нервно икнула, представив, во что превратится это «близкое знакомство», когда брат узнает, что мы с Генри…
Не помня себя, я вылетела в салон, как была, в незастегнутом платье.
— Генри, мне срочно нужен вестник! Нужно их…
Вот только я совершенно забыла, что, начав говорить, вестник не остановится, и глядя, как на лице Генри тревога из-за моего внезапного появления сменяется изумлением, а потом неподдельным весельем, я зажмурилась, желая провалиться сквозь землю.
— Так что лучше бы он обошелся с тобой как подобает, иначе Бладу придется иметь дело со мной. А я куда упрямей нашего с тобой отца, и раз уж не смог тебя защитить — отомстить смогу. Да, еще я в состоянии купить себе каперский патент, так что в море он от меня не спрячется. Впрочем, про Блада говорят многое, но глупцом его не называет никто, так что едва ли тебе что-то угрожает.
— Я, пожалуй… — пискнула я, попятившись, но Генри ухватил меня за руку.
— Нет уж, должен же я знать, что обо мне думает твой братец.
Ухмылку на его лице я не могла видеть сквозь зажмуренные веки, но прямо-таки чувствовала всей кожей.
— Если, конечно, ты не выведешь капитана из себя — а ты слишком хорошо умеешь выводить людей из себя.
Генри рассмеялся, пальцы его погладили мою ладонь.
— Так что Белла, умоляю тебя, придержи норов. Наверное, эта моя просьба запоздала…
— А брат неплохо тебя знает, — хмыкнул Генри, продолжая поглаживать мою руку.
— …но я все же надеюсь, что у тебя хватит благоразумия понять, что не стоит злить того, от чьего расположения зависит твоя жизнь.
Да, я всегда это знала, толку-то! Почему-то те, кто сам не умеет сдерживать свой норов, вроде моего отца, настойчивей всех советуют держать себя в руках именно тем, на ком срывают злость? Тем, кто не может ответить всерьез? И ведь, что интересно, отец был вполне способен «придержать норов», общаясь с тем, кто более знатен или готов затеять поединок за косой взгляд, на задумываясь о последствиях. А дома…
Видимо, эти невеселые мысли отразились у меня на лице, потому что Генри взял обе мои ладони в свои, легонько сжал. Я открыла глаза и невольно улыбнулась в ответ на его улыбку.
— Ладно, заболтался я. Перейдем к делу. — Голос Ланда стал серьезней и строже. — Прежде всего, передай капитану извинения от моего имени за то, что я недостаточно хорошо его знаю, чтобы послать вестника лично. Патрик, который мог бы это сделать, в отъезде, а время не терпит. Еще передай, что выкуп капитан получит…
Я охнула. Откуда у Ланда такие деньги? Занял? У кого? Все его друзья — примерно его ровесники, у которых нет личных владений, а значит, кошельки наполняют родители. Не пошел же он грабить на большую дорогу? А может, деньги дала мама? Но и у нее неоткуда им взяться. Или?.. Могла ли мама каким-то образом переубедить отца после его вестника?
— В знак наших добрых намерений пятая часть отправилась через Большой скайдорский банк, остальное графиня Атрорская привезет сама.
Он всерьез? Да, брат упомянул, что отправляется на Дваргон, сопровождая маму, но я не осознала это с первого раза. Но… Господи, что там случилось? Отец вообще не отпускал маму из дома, даже к ее родственникам в Беркиве! Что заставило его переменить мнение?
— И лично передаст ему после того, как удостоверится в твоем добром здравии.
— Кажется, я понимаю, в кого ты такая, — негромко заметил Генри.
Я ошарашенно покачала головой. Он, может, и понимает, а я точно нет. Мама всегда была недостижимым для меня идеалом леди. Такой кроткой, выдержанной, и никогда не перечила отцу!
— Мама тоже хочет сказать тебе пару слов, так что я умолкаю, и без того заболтался. Осторожней там, сестренка. Хоть ты и та еще заноза в заднице, я все равно тебя люблю.
