Дружественная атмосфера, леди в прекрасных платьях и милые разговорчики — вот что рисовало мне мое воображение. На деле все оказалось гораздо прозаичнее и скучнее. Все были серьезные и сосредоточенные, общались только с теми, с кем раньше были знакомы. В итоге леди разбились на маленькие группы по два-три человека быстрее, чем я сообразила, что происходит. И я осталась в одиночестве, не считая моментов, когда мы репетировали. Но на перерывах между отработкой элементов поговорить было не с кем. К тому же, учитель был строгий, а у меня не слишком получалось, потому я получила порцию презрительных взглядов, а леди не горели желанием пообщаться, потому как во время танца я не единожды прошлась по их ножкам.
Потому после третьего занятия я чуть плелась по коридору, потому что ноги горели и болели, когда встретила Ринера, тащившего какие-то ящики. И не смогла удержаться от улыбки: буквально за несколько дней он превратился в совершенно другого человека. Ершистость, правда, время от времени проявлялась, но работа и возможность жить хорошо под присмотром любящего брата (а Райне и впрямь очень тепло стал относиться к младшему) сотворили чудо.
— Элейн? Ты чего такая грустная?
— А ты, смотрю, веселый, — хмыкнула я. — Нравится работать под началом Райне?
— Веселый? Я злой, а не веселый! Он завалил меня разбором всей бумажной писанины, которую накалякал своим ужасным почерком. Как это может нравиться?
— Ух, какой большой злой разбойник! Ты мог бы обмануть кого-нибудь, но меня. У тебя внутри тепло-тепло, будто маленькое солнышко поселилось, — фыркнула я на его показную тираду.
— А, да. Ты же эмпат, я опять забыл. Так что у тебя случилось? Я, конечно, эмоции считывать не умею, но вижу, что у тебя что-то не так. Поделишься?
— Божечки! — Я не удержалась, всплеснув руками. — Где Ринер, которого я знаю? Где тот, кто извалял плащ, обругал меня и обозвал, если не ошибаюсь, дней пять назад некоторых леди замороченными курицами?
— Ах ты!.. Я, между прочим, переживаю. Ты обычно такая бодрая, а тут такое ощущение, словно тебя где-то били за углом, — насупился Ринер, перехватывая свою ношу поудобнее.
Я выхватила один ящик из рук Ринера, за что на меня нашипели, а потом еще и обругали. И закономерно отобрали ящик, напоминая, что я мало того, что женщина, так еще и человек.
— Ну так что у тебя случилось? Тебя кто-то обижает? Или ты со своим Зеноном поссорилась.
Я повздыхала, а потом все выложила Ринеру. Рассказала, как сглупила с этими танцами, к тому же, объяснила, что мне неудобно теперь говорить о том, чтобы мне выделили отдельного преподавателя.
— Я же не думала, что все будут такими умелыми, а я такой неприспособленной к обучению, — горько завершила свой рассказ.
— Пфф, нашла проблему! Я этим танцам тоже учусь, так что присоединяйся ко мне. А то мне совсем не нравится танцевать с мужиком, а учителя женского пола мне не нашли.
Я, обрадованная такой перспективой, радостно хлопнула в ладоши, и резко крутанулась от радости, умудрившись при этом в кого-то врезаться.
Глава 66
Это была высокая красивая блондинка, которая окинула меня презрительным взглядом, процедив сквозь зубы:
— Вы не умеете ходить по коридорам? Я из-за вас повредила руку!
Я удивленно воззрилась на нее, вмиг забыв о ее внешней красоте. Это что такое? Я ведь даже извиниться не успела, да и не так сильно в кого-то врезалась, чтобы причинить вред! Но вдруг и впрямь неудачно задела?
— И-извините! — тут же воскликнула я. — Покажите, что не так?
Я потянулась к ее руке, но от меня шарахнулись и стали возмущаться еще громче, привлекая внимание проходящих мимо метаморфов.
— Мне весь концерт вести на балу, как я с такой рукой теперь буду играть? Для пианистов, чтобы вы знали, руки — это главное! И магией это исцелить нельзя! Иначе я не смогу играть как нужно! Вы сделали это специально?
Эта дамочка распалялась все больше, вводя меня и Ринера в недоумение. Я прекрасно чувствовала, что ей ни капельки не больно. Более того, в ее эмоциях было непонятное для меня торжество и злорадство. Что тут вообще происходит-то? Пока дама распиналась, я шепнула об этом Ринеру и попросила привести лекаря, желательно, лекаря душ — мало ли, может стресс и нервы. Но Ринер лишь ухмыльнулся как-то ехидно, повернулся к даме и спросил:
— Для пианиста важны руки, верно?
— Разумеется! — гордо заявила блондинка. — И что мне теперь прикажите...
— А ноги? — перебил ее Ринер.
— Я же не ногами играю! — возмутилась блондинка. — Я вам говорю о руке!
— Вот как, — мило улыбнулся Ринер и выронил содержимое одной из коробок прямо даме на ноги, а следом бросил и вторую коробку.
— Ай!
— Вот теперь, думаю, вам очень больно, — сказал Ринер, хватая меня и увлекая в один из проходов.
От растерянности я даже не смогла ничего сообразить. И лишь когда мы оказались далеко от места столкновения, я заставила Ринера затормозить.
— Ты что творишь?
— Я? Пытаюсь помочь избежать тебе скандала. Если ты не заметила, то вокруг вас скоро собралась бы целая толпа метаморфов. Под предводительством той интересной леди, которая тебе угрожала.
— Ты о чем? Мне никто не угрожал!
— Да-а-а? — протянул Ринер почти издевательски. — А кто обещал за тобой следить изо всех сил? Не припоминаешь?
— Ты про леди Кэйнор? — Я задумалась. Да, говорила, но при чем здесь нынешнее происшествие и старые угрозы?
— Вот-вот. Тебе не показалась эта ситуация странной? Ты сама сказала, что эта блондинистая боли не чувствовала, тем не менее, начала громко возмущаться, привлекая к себе внимание.
— Но вот так убегая, ты выставил и себя, и меня преступником! Так не делается, Ринер. Мы должно были остаться на месте и решить все там, — начала я увещевать подростка, но тот лишь нахмурился.
— Не думаю. Ладно, давай найдем какое-нибудь место, где можно поболтать, а там я тебе объясню, почему так сделал. Или пойдем лучше к брату в кабинет, а?
— Зачем к Райне?
— Чтобы я мог оправдать потерю всех этих записей. Если скажу, что побыл твоим рыцарем, то он меня наверняка простит.
Глава 67
— Так. Давай еще раз, Ринер. Элейн случайно толкнула какую-то даму, та заявила, что пострадала всерьез. Но у нее ничего не болело, чувствовала она себя отлично. По крайней мере, до того момента, как ты уронил ей на ноги содержимое ящика, — подытожил Райне. — А потом ты схватил Элейн и убежал вместе с ней.
— Как-то так, — невнятно ответил Ринер, потому как жевал конфеты.
Мы добрались до кабинета Райне, которому пришлось отложить свои дела, чтобы выслушать нашу историю. И если я уселась на кресло, то Ринер расположился прямо на полу, подтащив к себе коробку с конфетами. То, как непринужденно и спокойно Ринер хозяйничал в кабинете брата, меня порадовало. Лишь бы теперь не почувствовал вседозволенность, и Райне его не разбаловал. Но с другой стороны, не думаю, что детство Ринера было простым, а потому немного побаловать его не помешает.
— Странно. Но, пожалуй, правильно. Молодец.
Райне потрепал своего брата по волосам, а тот даже не возмутился. Кажется, в чьих-то семейных отношениях наметился нехилый прогресс.
— Правильно? — Я уставилась на братьев, не поверив своим ушам. — Что здесь правильного — убегать-то? Если я ничего плохого не сделала. Уж очень детский поступок.
— Все очень просто, Элейн. Если, как предположил Ринер, конфликт спровоцировали, то лучше всего покинуть место ссоры. Если этой женщине нанесен серьезный вред, то лекарь это заметит и инициирует расследование. Но, как ты и сказала, ей не было больно, а потому вреда нет. Ты сильный эмпат, один из сильнейших, которых мне доводилось встречать за время работы, так что я уверен, что ты не ошиблась. А потому даже обращения не будет, — сказал Райне. — Пыталась ли она тебе навредить или оклеветать сейчас не имеет значения, потому что ты этого благополучно избежала. Пусть и при помощи детского поступка, но ты избежала возможных серьезных неприятностей. Поэтому Ринер поступил правильно.
