бледно-голубые глаза, и они… они вдруг напомнили мне чьи-то глаза. Я не могла понять, чьи именно, но поняла, что уже видела такие глаза раньше. Или из-за потери крови у меня начало играть воображение.
— У неё идет кровь из головы и из носа.
— Спасибо тебе, — пальцы Мэтью были нежными и быстрыми, пока он снимал испорченный рукав. — О, дорогая, тут придется наложить швы.
Взгляд Зейна поднялся на меня.
— Боже. Она… она была оцарапана когтями, — на его подбородке дрогнул мускул, когда он посмотрел на Тьерри, стоявшего у моей головы. — Почему здесь кто-то оцарапал её когтями?
— Позови Мишу, — приказал Тьерри кому-то, кого я не видела. — Выясни, какого чёрта он так занят. Мне нужно, чтобы кто-нибудь нашёл Клея и убедился, что он всё ещё… здесь. И соберите команду там, у парка, чтобы убрать кровь сейчас же.
— Клей? — снова потребовал Зейн, его взгляд сузился на мне. — Это тот Страж из Ямы, который устроил тебе взбучку?
Я не ответила.
— Если это был он, то он больше никого не побеспокоит, — тихо прокомментировал Мэтью.
Зейн не ответил на это, и мне показалось, что он знал, что это значит. Если это был Клей, то он был мертвее мёртвого. Мэтью просунул пальцы под мою голову и ощупал её. Я вздрогнула и зажмурилась, когда вспыхнула боль.
— И ты, — приказал Тьерри. — Мне нужна твоя одежда сейчас.
— Что? — воскликнул Зейн.
— Вот что, я не хочу повторяться. Мне нужно, чтобы ты снял всю свою одежду прямо сейчас. Она должна быть уничтожена.
Ого, ничего себе. Я открыла глаза, потому что если он собирался раздеться, то я стану точно такой же, как Арахис. Никакого стыда. Если я умру от потери крови, то, по крайней мере, умру, увидев то, что было под этой рубашкой.
Я была ужасным человеком.
— Зачем уничтожать мою одежду? — спросил Зейн.
— Делай, как он сказал, — перебил Николай, и надо же, я совсем забыла, что он был здесь свидетелем всего этого. — Уверен, что он даст тебе что-нибудь надеть и ответит на вопросы.
Я сомневалась, что они получат ответы, которые искали.
— Я не чувствую ничего особенного в твоих ранах, но мне придется зашить руку, — Мэтью опустил мою голову и потянулся за своей сумкой. — Я дам тебе кое-что, и ты погрузишься в сон на некоторое время, хорошо? Тебе не нужно бодрствовать для этого.
— Хорошо, — я пялилась на Зейна, потому что уж очень не хотела видеть иглу. Нисколько. — Я не люблю иголки.
Руки Зейна лежали на коленях, и они были в моей крови.
— Думаю, многие их не любят.
Я сглотнула, когда пальцы Мэтью слегка задели середину моей руки.
— Ты похожа на того, кому нравятся иголки.
— Потому что я заноза в заднице?
Мой смех закончился резким вздохом, когда игла ужалила мою руку.
— Ты сама это сказала. Не я.
Одна сторона его губ приподнялась.
— У тебя всё в порядке?
— Да, — я медленно моргнула, чувствуя, как жужжащее тепло поднимается по моей шее и разливается по черепу. — А у тебя?
Другая сторона этих губ изогнулась.
— Да.
— Это хорошо, потому что если ты потеряешь сознание, то можешь упасть на меня, — сказала я. — И ты выглядишь очень тяжёлым.
— Я и правда очень тяжёлый, — его взгляд метнулся к Мэтью, а затем вернулся к моему и задержался на мне, как раз когда я захотела посмотреть, что Мэтью делает с этой иглой. — Хочешь услышать кое-что странное?
Я сглотнула, почувствовав, как тепло наполнило мою грудь.
— Конечно.
Зейн наклонился, и когда он заговорил, его голос был очень низким.
— У меня такое чувство… будто мы встречались раньше, — сказал он, и я смутно почувствовала, что пальцы Мэтью замерли. — Я почувствовал это в первый раз, когда мы разговаривали, но мы не встречались. Я бы запомнил.
Моё сердцебиение вяло ускорилось, потому что я… я тоже это чувствовала.
— У меня было также, — пробормотала я. — Это странно, не так ли?
— Да, — ответил он.
— Тьерри, — сказал Мэтью приглушённым шёпотом, но я не слышала, что он сказал, если он вообще говорил что-то ещё. Последнее, что я видела, были эти бледно-голубые глаза, а потом всё померкло, и я уже больше ничего не видела.
Когда я вновь открыла глаза, надо мной парило прозрачное лицо Арахиса.
— Я думал, ты умерла, — сказал он.
Ахнув, я вжалась в кровать, подальше от Арахиса.
— О Боже, никогда больше так не делай.
Он наклонил голову.
— Не делать что?
— Это! — завизжала я. — Нависать надо мной, пока я сплю.
— Я делаю это всё время.
Мои глаза распахнулись.
— Что?
— Прости. Забудь, что я сказал, — он сместился в сторону, куда-то за пределы моего поля зрения. — Я рад, что ты жива.
— Я тоже.
Во рту и горле невероятно пересохло, я села и огляделась. Я была в своей спальне, и прикроватная лампа горела, отбрасывая мягкий свет в темноте. Надо мной мерцали звёзды на потолке.
— Ты действительно висишь надо мной, пока я сплю?
— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?
Я задумалась над этим.
— Нет.
Он хихикнул.
Откинув одеяло, я осмотрела себя.
— Как я оказалась в пижаме?
— Какая-то леди привела тебя в порядок и переодела. Думаю, они сожгли твою одежду или что-то в этом роде. Ты была без сознания, — Арахис выплыл на середину комнаты. — Я не подглядывал. Клянусь. Я подглядываю только за незнакомками.
— Вот именно… от этого не лучше.
— Не суди меня, мою жизнь и мой выбор.
Я уставилась на него и обратно завалилась в кровать, складывалось впечатление, что между моими костями и мышцами нет сухожилий. Я знала, что глубокое изнеможение не имеет ничего общего с теми лекарствами, которыми меня накачал Мэтью.
Кстати, о лекарствах… я задрала рукав на левой руке. Три ярко красных пятна растянулись на четыре дюйма по моей коже. Швы были тонкими и аккуратными, но будет… Это определённо оставит шрам.
Шрам не был большой проблемой.
А вот то, что произошло и почему, вот это было важно. Если это был не Клей, значит это… это должно было быть похоже на то, что случилось с моей матерью, и это означало, что здесь мне было небезопасно.
Я нигде не была в полной безопасности.
Если бы это был Клей? Я понятия не имела, что это значит. Я защищалась, но Стражи были… ну, иногда они были выше того, что я считала правильным и неправильным.
Хуже того, я наследила кровью повсюду. И если поблизости было больше Одержимых, или Верховный
