удовольствия этого сада. Пурпурные гигантские пионы, рассаженные без всякого порядка или пепельный водопад глициний, или кандида, подобная сотне танцующих фей. Даже скромная повилика — символ тотема — окутывала белые веранды бугристым полотном и умудрялась выглядеть по-плотски бесстыдно. Сеть изящных дорожек терялась в жуткой и сочной густоте ив, яблонь и старых тисов.
— Сюда.
Верн потянул ее дальше. И дальше. Где кончилась сначала белокаменная дорожка, после тропинка и остался только пунктирный намёк на неё. Ясмин только успевала крутить головой, запечатлевая жаркую садовую красоту.
— Мы с Мальвой часто ходили друг к другу. Я покажу тебе.
Ясмин вскользь удивилась. Выходит, тотемы Абельмош и Повилика граничат поместьями, а их отпрыски тайно встречались в садах. Версия с подвеской выглядела все более правдоподобно. Она в этом саду не больше получаса, а он уже наводит на грешные мысли.
Ясмин взялась за руку Верна и переступила невидимую, но ощутимую границу тотемов. Словно прошла сквозь жидкое стекло. Огляделась.
Штокрозы шли венками и гирляндами, от бесконечной градации розового рябило в глазах. Сочный алый вплетался в безупречный белый, как кровь в свадебное полотно, глянцевый оливковый скромно оттенял мятную легкость травы. И розовый, розовый, бесчисленные ряды подвесных розовых чаш штокроз стыли аляповатыми поделками на продажу. Воздух изнемогал от пьяного медового аромата.
И только под тонкой медовой нотой ловился пряный запах тлена.
— И что я должна увидеть?
— Штокрозы, — тихо сказал Верн. — Смотри.
Он коснулся ладонью одной из чаш и та, тихо шелохнувшись, выдала малый ментальный снимок их лиц, как если бы они смотрелись в озёрную воду. Ясмин тронула картинку пальцем, и та истаяла в воздухе белым дымом.
— Как видеокамера, — искренне удивилась она. — Сотни, тысячи видеокамер!
— Что? — Верн непонимающе взглянул на неё.
— Глазастые штокрозы, — исправилась Ясмин. — Сотни, тысячи штокроз! Как можно жить в таком аду?
Верн засмеялся. Наклонился так близко, что можно было разглядеть каждую ресничку. Ясмин автоматически отклонилась.
Они уселись где-то в траве, и немыслимым образом это отрезало их от окружающего мира. Штокрозы глазели на них миллионом сенсорных волосков, запечатлевая каждое движение.
— Тебя ведь увидят, — подумала вслух Ясмин. — Разве тебе не запрещено пересекать территорию тотема после… Ну, после смерти госпожи Мальвы?
Верн рассмеялся. Да так заразительно, что Ясмин сама едва улыбнулась. Остановила себя в последнюю минуту. Здесь траур, а они влезли без разрешения, ворошат чужой сад, хохочут.
— Пока они сообразят, что я здесь, — снисходительно пояснил Верн, — меня здесь уже не будет. Они же не проверяют свои штокрозы сутки напролёт.
Значит, они здесь все-таки незаконно. Обшаривают частную собственность без всякого стыда.
— Выгодно иметь такие штокрозы, — не могла не согласиться Ясмин.
Верн придвинулся ближе, словно собрался открыть ей тайну.
— Секрет тотема Абельмош, благодаря которому он остается на вершине Варды. И знаешь что? В день смерти Мальвы ментальный оттиск даёт только мое отсутствие.
Верн взглянул с видом победителя, и Ясмин невольно улыбнулась. Так вот почему он все ещё на свободе.
— Но ведь ты был у неё в день смерти, ты сам об этом говорил.
Верн наклонился к ней ещё ближе, доверчивый и тревожный, как ребёнок наедине с единственным взрослым.
— Я был и вышел через главный вход, и Мальва хоть и не вышла проводить меня, но ее оттиски часом позднее были найдены на домашних штокрозах.
— Если все так просто, то почему нет оттиска убийцы? — искренне изумилась Ясмин. — Вряд ли она предложила убийце пойти в место, где розы его не увидят.
— Она пошла в лабораторию, а там нет штокроз. Никто не собирает компромат на самого себя.
Это звучало правдоподобно. Исследования каждый тотем вёл в самой наисекретной обстановке из страха, что твои выкладки утащат конкуренты. Дела в Варде обстояли так, что за новый сорт слив тебя и прикончить могли. Все как у них в институте. Если хочешь остаться автором исследования, то не проси о помощи коллег и руководство, а то твоя фамилия скроется под грифом «в том числе». А награду хапнет директор отдела.
Ясмин понимающе вздохнула. Сама прошла через это.
Впрочем, это не объясняло странностей дня убийства. Штокрозы видели, как ушёл Верн, но не видела, как пришёл убийца. Но Штокрозы не видеокамеры, их нельзя отключить на минутку.
— Но ведь убийца не канализацией же пришёл! Он пришёл через сад, через дверь, через окно, а штокрозы благоухают на каждом шагу, они не могли не заснять его физиономию.
— Я не знаю, — буркнул Верн. Его благодушное настроение испортилось так мгновенно, что Ясмин растерялась. — Может, в лаборатории есть запасной ход за пределами сада. А, может, ее убил кто-то из членов тотема, и тотем его покрывает. Им ничего не стоит заставить штокрозы выдавать информацию в неверном порядке или с пробелами.
В неверном порядке или с пробелами.
Что-то царапнуло Ясмин в этой фразе, но едва она сосредоточилась, мысль ускользнула юркой змейкой. Потому что Верн, словно это было продолжением их диалога, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Сначала просто коснулся, после скользнул языком по сомкнутым губам, а когда Ясмин сумела его оттолкнуть — вскрикнул. Оказалось, маленькая древесная змейка, каких в каждом саду было не меньше десятка, впилась ему в руку.
— Я думала они не кусаются, — она неловко отводила взгляд от Верна и чувствовала себя виноватой.
Он действительно был красив. Он даже нравился ей. Просто она ничего не чувствовала, кроме проклятой тоски по Абалю. Сад, похожий на могилу, вяло тёк по ветру, пахло землей, сыростью и истлевшей садовой плотью. Когда-то Верн целовал здесь Мальву, как сегодня целовал Ясмин. Возможно, они сидели прямо здесь, в длинной осоке под штокрозами, и умирали от страсти. И Верн смотрел на неё с той же нежностью, с которой сейчас смотрит на неё.
— Я хочу поцеловать тебя ещё раз, но только не здесь. Здесь кругом проклятые змеи, вечно следят.
Ясмин пробрал озноб. Какие, господи, змеи. Здесь всего неделю назад умерла его возлюбленная, а он про поцелуи, про змей. Не говоря уже о том, что он старательно ходит к Айрис в ее отсутсвие.
— Даже не думай, и так уже поздно, — она встала, отряхнула подох от налипшей травы и поправила волосы. — Теперь мчи меня в ведомство к моим школярам. В смысле, к цветкам.
Верн хмуро и без улыбки взглянул на неё из травы. От темноты его взгляда нервно дергало где-то в груди.
— Ладно, — медленно согласился он, приподнимаясь.
И спустя секунду снова сделался ласковым, как котёнок, словно не было ни взгляда, ни поцелуя.
По пути в ведомство
