– Подари мне наследника, – томно прошептал он, и его губы скользнули вниз – к моей пупочной впадинке, в то время как его широкие ладони продолжали сжимать мою грудь.
Его влажный горячий язык проник мне в пупок, и я выгнулась ему навстречу, словно получила разряд электричества. Джахан зарычал и резко накрыл меня своим телом. Мои губы слились с его губами в жадном, неистовом поцелуе.
Прижавшись к его паху бедрами, я начала еле заметно двигаться вверх-вниз, ощущая, как наливается силой и твердеет мужской орган.
Я схватилась рукой за древко его члена и начала водить головкой меж своих половых губ, дразня и его, и себя. Он на мгновение замер, затем схватил за запястье мою руку, ласкающую источник его наслаждения, и резко дернул ее наверх. Я широко раздвинула ноги и впустила его.
Набухший клитор пульсировал, посылая по оголенным нервам волны тепла и наслаждения.
Плавные, глубокие движения Джахана распаляли желание. Я согнула ноги в коленях и вцепилась руками ему в бедра.
Мы в едином ритме двигались к финалу, сулящему небывалый до этого всплеск удовольствия. Я прикрыла глаза, чувствуя, как взрывается от оргазма каждая клеточка моего влагалища и заполняются горячим воздухом легкие.
Джахан кончил вслед за мной, издав низкий сдавленный стон, похожий на рык одолевшего врага воина. Я приподнялась на локтях и поцеловала его плечо. Он обнял меня и уткнулся носом в мою макушку.
– Ты пахнешь счастьем, Рамаль.
– Я и есть счастье, Джахан.
Он аккуратно отстранился, лег рядом со мной и через мгновение заснул богатырским сном. Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Мне было легко и спокойно. Теперь я знала наверняка – он любит меня.
Мои ноги превратились в крылья. Я парила над каменными плитами коридора, лишь слегка касаясь их пятками. Каждый встречный невольно улыбался мне, не в силах удержаться от восхищения. Я сияла, как яркая звезда, согревая своими лучами серые стены дворца и его галерей.
– Госпожа, – издалека запел вынырнувший из очередного поворота Масуд-ага, – вы сегодня просто светитесь от счастья! – он приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки и почтительно склонил голову.
– И тебе доброго утра, Масуд-ага, – смеясь, ответила я.
– Это колье – подарок повелителя, не так ли? – он взглядом указал на массивное золотое украшение на моей груди.
Четкий овал тончайшей золотой пластинки шириной с палец был украшен серебряными тюльпанами с изумрудами, выполнявшими роль пестиков. Я коснулась рукой ожерелья, вспоминая те счастливые секунды, когда Джахан застегивал его на моей шее.
– Ты прав, Масуд-ага, это подарок падишаха.
– Эти изумруды – точно ваши глаза в свете луны, госпожа, – нараспев запричитал хитрый евнух.
Я не удержалась и рассмеялась, погладив рукой его щеку. Сегодня я не могла злиться на него.
– Масуд-ага, зайди ко мне попозже, у меня и для тебя есть подарок!
Он согнулся пополам, бросая на меня исподлобья восхищенные взгляды и бормоча что-то себе под нос, а я, пританцовывая, обогнула его тонкую фигуру, застрявшую в проходе, и пошла дальше.
Завернув за угол и выйдя в узкий коридор, ведущий к открытому дворику, я была вынуждена остановиться. Мне навстречу, в сопровождении хазнедар и Дэрьи Хатун, шла валиде.
Присев и поздоровавшись наклоном головы с этой величественной особой, я хотела продолжить движение, но она выставила перед собой ладонь и остановила меня.
– Рамаль Хатун, что ты делаешь здесь в это время? – ее голос был мягким и ласковым, точно она интересовалась у ребенка, что он кушал на завтрак.
– Я иду в свои покои, госпожа, – ответила я, продолжая улыбаться.
– Но зачем ты пришла сюда с самого утра? – я услышала властные, металлические нотки, которые валиде старалась скрыть за притворными материнскими интонациями.
– Падишах вчера вечером прислал за мной, после того как отправил Фатьму в гарем, – я нутром почувствовала опасность и вдруг перестала улыбаться, всматриваясь в ее переменившееся лицо.
– Ах, – она закивала, – вот оно что…
Мать Джахана нахмурилась, сдвинула черные брови и, больше не удостоив меня ни единым взглядом, прошла мимо.
Я сглотнула, провожая глазами ее спину. Ничего хорошего ее реакция мне не сулила. Но я решила гнать подальше эти мысли.
Войдя в свои покои, я увидела уминающую лукум Лерку.
– А вот и счастливая влюбленная дурочка пожаловала! – поприветствовала она меня и похлопала ладонью по сиденью дивана, приглашая присоединиться к ее трапезе.
– Перестань, – добродушно бросила я ей и зашла за ширму, чтобы переодеться.
Я сняла украшения, потом пояс, затем платье и, оставшись в одних панталонах, потянулась к сундуку с рубахами и шароварами.
Как только шелк лиловой рубахи коснулся моей кожи, в дверь постучали.
– Войдите, – крикнула я и поспешила надеть шаровары.
– А, Гюльбахар, доброе утро! – услышала я Леркин голос и задумалась – зачем ко мне явилась личная служанка валиде? Послание передаст или вызовет «на ковер» к своей госпоже?
Я наконец оделась и вышла из-за ширмы. Девушка бросила на меня странный, показавшийся мне виноватым взгляд и присела в реверансе. В ее руках был поднос с тарелкой, накрытой высокой металлической крышкой, наподобие тех, что можно увидеть в ресторане.
– Что такое, Гюльбахар? Меня хочет видеть валиде? И что у тебя в руках? Ты несешь госпоже завтрак? – засыпала я ее вопросами, почему-то внутренне испытывая неприятное волнение.
– Нет, Рамаль Хатун. Госпожа прислала вам в подарок лучший в городе лукум из лепестков роз и сочных мандаринов. Могу я поставить поднос на стол?
Я смерила ее недоуменным взглядом, мысленно прокручивая прощальную сцену с валиде, которая была совсем не в настроении одаривать меня чем-либо.
– Что ж, можешь поставить. И передай госпоже мою благодарность, она очень порадовала меня.
Девушка кивнула, подошла к столу и поставила поднос.
– Если я вам больше не нужна, позвольте мне идти? – спросила служанка, вернувшись к дверям.
– Иди, – я жестом отпустила ее.
Как только дверь за прислугой закрылась, Лерка радостно захлопала в ладоши:
– Подумать только, Лекси! Царская маман тебе уже подарки шлет! Да ты тут скоро весь дворец обаяешь!
Она схватилась за крышку и резко подняла ее. В ту же секунду мои барабанные перепонки чуть не лопнули от ее визга. На тарелке под крышкой сидел живой тарантул. Огромный, размером с ладонь, он занимал почти все пространство блюда. Подруга забилась в дальний угол дивана, не прекращая кричать от ужаса, а я подошла поближе и внимательно посмотрела на этот «дар».
Жирное блестящее тельце паука было омерзительно. Его тонкие, покрытые волосками ножки шевелились, вызывая приступы тошноты. Я закрыла рот рукой и задом попятилась к выходу.
