— А что думают маги? – поинтересовался Аалам, взглянув на молодых литиатов. Кайна и Даан стояли ближе, поэтому южанин обратился к одному из них.
— Мы хотим просить королей помиловать Лоакинора, – сказал твердо Даан, выразив общее мнение. – Он обладает большой силой древнего литиата и большой мудростью. Мы лишь отголоски тех, кем были когда-то наши предки, а он лучший из них. Убить его будет невежеством.
Поднялся недовольный ропот. Все же Лоакинор был врагом, и такие комплименты в его адрес казались солдатам излишними. Только эльфы закивали, соглашаясь с магами.
— Он обладает силой? – недоверчиво переспросил Рагнар, оглядывая пленника, закованного в цепи.
— Огромной, – кивнул Даан.
— Что же сдерживает его? Мешает освободиться и напасть? – усмехнулся Аалам.
— Это правда? – спросил Виктор у самого обсуждаемого мага. – Разорви цепи.
Лоакинор стоял, не двигаясь, и не глядя ни на кого.
— Не для того, чтобы сбежать, – пояснил король, решив, что тот боится быть убитым. – Просто освободись. Я приказываю.
Литиат резко дернул руки в стороны, и разорванные стальные звенья отлетели в солдат, охранявших его, а оставшиеся повисли на свободных руках, больше не связанных между собой. Маг по-прежнему смотрел в пол, словно ничего и не произошло.
В воцарившейся тишине слышны были разговоры в лагере и ржание лошадей. Где-то скрипела телега и звенела походная посуда.
— Почему он до сих пор не сбежал? – первым заговорил Рагнар, теперь и вовсе сбитый с толку.
— Спросите у него самого, – предложил Виктор.
— Почему ты не пытаешься сбежать? Знаешь же, что тут тебя ждет смерть, – повторил генерал, глядя на пленника.
— Я заслуживаю смерти, – ответил тот просто.
— Это хитрость, – не верил Аалам.
— Как бы там ни было, слово за Вандерширом, – проговорил генерал Итилиана, зная, что Виктор вряд ли помилует темного.
— Когда я говорил о неминуемой казни, я и не догадывался, что кто-то встанет на его защиту, – ответил мужчина, подняв глаза на пленника. – Теперь его жизнь зависит от моего решения. А я не готов ответить. Дайте мне время.
Свита позади зашепталась, крайне удивленная таким ответом. Лоакинор отступил на шаг, отрицательно мотнув головой. Солдаты вернули его на место, хотя это заметили только литиаты и Виктор. Мужчина поднялся из-за стола, привлекая внимание.
— До заката я решу, – произнес он, не понимая, почему пленник не радуется, а казалось, напротив, страдает. Виктор вопросительно посмотрел на советника.
— Если вы решите казнить его, эта честь будет отдана вам, – произнес Рагнар, тоже поднявшись. – Если же нет, я не буду возражать, если вы оставите литиата при себе, и дальнейшую его судьбу будете решать сами.
— Он ваш, Виктор, – добавил Аалам. – Мы высказали свое мнение. Но, боюсь, в Иджу ему лучше не появляться.
Оба представителя покинули шатер, их приближенные последовали за ними.
Лингимир не усидел на месте и обнял короля Вандершира, радуясь, что все же не ошибся в нем. Виктор, несколько смущенный, похлопал его по спине.
— Эвервуд открыт для всех, кого ты назовешь своим другом, – сказал юноша, отстранившись, но продолжая лучисто улыбаться. – Я не стану ждать твоего решения. Мы оставляем Холоу и возвращаемся домой.
— Добрый путь, – только и смог проговорить Виктор, не понимая, за что эльф так любит его.
— Мы пришлем мастеров, чтобы помочь отстроить белый город, – добавил юный король, пока его свита покидала шатер, и тоже вышел.
— Я пойду, – Тибальд стоял неподалеку, ожидая разрешения.
— Я зайду к вам, – вспомнив о сестре, сказал Виктор.
Вскоре в шатре остались только его офицеры, советник и пленник.
— Конвой свободен, – произнес король, опустившись на прежнее место за столом.
Солдаты взяли под козырек и вышли.
— Все равно в нем нет никакой надобности, – усмехнулся Виктор, оглядывая Лоакинора. – Если он захочет, то сможет без труда сбежать. Только вот он, похоже, не хочет.
— Могу я дать совет? – спросил Велиамор, заняв место за столом.
— Ты мой советник, – ответил король. – Думаю, ты согласен со своими сородичами, и посоветуешь мне сохранить ему жизнь?
— Он исцелил Ниониэль, – произнес Велиамор. – Он больше не темный, а его сила велика.
— Мадлена жива? – Виктор, казалось, позабыл о враге. – Это отличная новость.
— Да, – кивнул маг, тоже улыбнувшись. – Она, конечно, еще слаба, но жить будет.
— Я думал, она умерла, разве такое возможно? – король не верил ушам.
— Сохрани ему жизнь и увидишь, что возможно и не такое, – советник ждал решения короля, но тот задумался и не отвечал.
— Как ты это сделал? – спросил Виктор после паузы, вновь обращаясь к пленнику.
Тот был озадачен вопросом, оглядывая всех.
— Ты можешь возвращать мертвых к жизни? – уточнил король, понимая, что магу трудно объяснить свои возможности.
— Зависит от раны и судьбы. Если время еще не пришло и душа в мире теней, я могу вернуть ее, – ответил тот.
— У нее была серьезная рана, – короля очень заинтересовала подобная способность. Иметь при себе такого лекаря, можно было только помечтать.
— Да, – произнес литиат.
— Почему ты не смотришь в глаза? – Виктор поднялся и подошел к нему, уже приняв решение. Казнить такое уникальное существо было не просто невежеством, это было редкой глупостью.
— Я убил вашего отца, пытал вас, пил вашу кровь, – ответил маг, сжимая остававшиеся на запястьях наручники.
— Почему ты так изменился? Готов поспорить, ты помнишь все и винишь себя во всех своих поступках, – продолжал король, начиная понимать, в чем заключалось проклятие и наказание Лоакинора, уготованное ему судьбой.
— Да, и я хотел бы принять смерть, чтобы избавиться от этого, – ответил маг, умоляюще взглянув на короля.
— Но что исцелило тебя? Должно же быть какое-то объяснение, – Виктор посмотрел на советника. Тот задумался.
— Ты говоришь, он называл Бенедикта избранным? – продолжал свои размышления вслух король. Офицеры молча следили за его мыслью. – Может, твой сын наложил какое-то заклятие, или еще что-то в этом роде?
Лоакинор вскинул голову, первый догадавшись, что исцелило его, вернуло прежний облик и навсегда покончило с враждой. Темные маги исчезли в тот же миг, когда их господин перестал существовать и в мир вернулся тот Лоакинор, который когда-то был главой. Теперь все маги потеряли свои различия, не было больше черных и белых, это как прежде был один народ, хотя осталось их всего семеро.
Велиамор тоже вспомнил последние минуты, прежде чем дворец рухнул. Темный вырезал на лбу Бенедикта руну и слизал с кинжала кровь своей жертвы.
