«Мы связаны», — подумала Елена, охваченная тем же самым чувством, что она испытывала в церкви, когда она взяла руки Стефана и Дамона.
Она вспомнила белый тонкий круг воска, плывущий в блюде воды.
«Мы можем сделать это, если мы будем держаться вместе».
— Я буду просто смотреть на свечу, — сказала Бонни, ее голос немного дрожал. — И ни о чем не думайте. Я попробую открыться для этого.
Она начала глубоко дышать, пристально вглядываясь в пламя свечи.
И затем это случилось, также, как это происходило раньше. Обычное выражение лица Бонни ушло, и оно стало отсутствующим. Ее глаза стали пустыми, как у каменного ангела на кладбище.
Она не сказала ни слова.
Это было момент, когда Елена поняла, что они не договорились, о чем спрашивать. Она искала в своей голове, чтобы найти вопрос, прежде чем Бонни потеряет контакт.
— Где мы можем найти Другую Силу? — спросила она, в то же время Аларих выпалил:
— Кто ты?
Их голоса смешались и вопросы перепутались.
Отсутствующее лицо Бонни повернулось, глядя вокруг невидящими глазами. Затем голос, который не был голосом Бонни, сказал:
— Идите и увидите.
— Подождите минуту, — сказал Мэтт, когда Бонни встала, все еще в трансе, и направилась к двери. — Куда она идет?
Мередит захватила для нее пальто.
— Мы идем с ней?
— Не трогай ее! — сказал Аларих, вскакивая, в то время как Бонни вышла за двери.
Елена посмотрела на Стефана, потом на Дамона. Они одновременно последовали вслед за Бонни вниз, в пустой, отвечающий эхом, коридор.
— Куда мы идем? На чей вопрос она отвечает? — задал вопрос Мэтт.
Елена могла только покачать головой. Аларих спешил, чтобы не отставать от плавного темпа Бонни.
Когда они вышли на снег, она замедлилась, и к удивлению Елены, подошла к машине Алариха на парковке для сотрудников и встала возле нее.
— Мы все не поместимся — я поеду с Мэттом, — поспешно сказала Мередит.
Кожа Елены похолодела в мрачном предчувствии, — это похоже было на холодный воздух на заднем сидении машины Алариха, когда он открыл для нее дверь, не смотря на присутствие Дамона и Стефана с обеих сторон. Бонни сидела спереди. Она смотрела прямо перед собой, и не разговаривала. Но когда Аларих выехал с парковки, она подняла одну белую руку и указала. Направо — на улицу Ли и, затем, налево — на Зеленую Аллею. Они проехали возле дома Елены и затем прямо на улицу Буревестника. Потом направились к Старой Дороге через Ручей.
Именно тогда Елена поняла, куда они направляются.
Они проехали по другому мосту к кладбищу, по тому, который все всегда называли «новым мостом», чтобы отличать его от Плетеного моста, которого теперь не было. Они приближались со стороны ворот, с которой подъехал Тайлер, когда он привез Елену к разрушенной церкви.
Машина Алариха остановилась там же, где остановился Тайлер. Мередит следовала за ними.
С ужасающим чувством дежавю, Елена пересекла холм и ворота, следуя за Бонни туда, где стояла разрушенная церковь с колокольней, словно палец, указывающий в предвещающее бурю небо. Она задержалась в пустой дыре, что когда-то была дверным проемом.
— Куда ты ведешь нас? — сказала она. — Послушай меня. Ты только скажи нам, на какой вопрос ты отвечаешь?
— Иди и увидишь.
Елена беспомощно посмотрела на остальных. Затем она переступила через порог. Бонни медленно подошла к белому мраморному склепу, и остановилась.
Елена смотрела на нее, а потом на лицо Бонни, похожей на призрака. Каждый волосок на ее руках и затылке встал.
— О, нет… — прошептала она. — Только не это.
— Елена, о чем ты говоришь? — спросила Мередит.
Елена ошеломленно смотрела вниз, на мраморные лица Томаса и Онории Фелл, высеченные на каменной плите могилы.
— Она открывается, — прошептала она.
— Ты думаешь, что мы должны заглянуть внутрь? — сказал Мэтт.
— Я не знаю, — несчастно сказала Елена.
Сейчас она не хотела видеть, что в этой могиле больше, чем когда Тайлер предложил открыть ее, чтобы испортить.
— Возможно, мы не сможем ее открыть, — добавила она. — Тайлер и Дик не смогли. Плита начала двигаться только тогда, когда я оперлась на нее.
— Облокотись на нее сейчас; возможно есть какой-то скрытый пружинный механизм, — предположил Аларих, и, когда Елена сделала это, но безрезультатно, он сказал, — Хорошо, давайте все навалимся и напряжемся изо всех сил. Давайте, начали…
Согнувшись, он взглянул на Дамона, который неподвижно стоял возле могилы, выглядя слегка удивленным.
— Извините, — сказал Дамон, и Аларих хмуро отстранился.
Дамон и Стефан схватились за углы каменной плиты и потянули.
Плита поддалась со скрипом, когда Дамон и Стефан двигали ее к земле на другую сторону могилы.
Елена не могла заставить себя подойти ближе.
Вместо этого, борясь с тошнотой, она сконцентрировалась на выражении лица Стефана. Это сказало бы ей, что они там нашли. В ее голове проносились картины: сморщенные мумии, гниющие трупы, ухмыляющиеся черепа. Если Стефан испугается, побледнеет или почувствует отвращение…
Но когда Стефан посмотрел в открытую могилу, на его лице отразилось только смущенное удивление.
Елена не могла больше сопротивляться.
— Что там?
Он криво улыбнулся ей и сказал, взглянув на Бонни:
— Иди и увидишь.
Елена осторожно подошла к могиле и посмотрела вниз. Затем, внезапно, подняла голову и взглянула на Стефана с удивлением.
— Что это?
— Я не знаю, — ответил он, повернулся к Мередит и Алариху. — У кого-нибудь есть фонарик? Или какая-нибудь веревка?
После осмотра каменной коробки, Мередит и Аларих направились к своим машинам. Елена осталась там, где была, пристально глядя вниз и напрягая свое ночное зрение. Она все еще не могла поверить в это.
Могила была не могилой, а дверью.
Теперь Елена поняла, почему той ночью она почувствовала оттуда порыв холодного ветра, когда плита сдвинулась под ее рукой. Она смотрела вниз на своего рода подвал или погреб в земле и видела только одну стену, — ту, которая находилась прямо внизу, под ней, — на ней были железные перекладины, вбитые в камень, похожие на стремянку.
— Вот и вы, — сказала Мередит, поворачиваясь к Стефану. — Фонарик есть у Алариха, и вот мой. И вот веревка, которую Елена положила в мою машину, когда мы искали тебя.
Узкий луч фонарика Мередит осветил внизу темную комнату.
— Я не могу заглянуть глубоко внутрь, но она выглядит пустой, — сказал Стефан. — Сначала пойду я.
