— Эм… — Я аж воздухом подавилась от такого заявления.
— Вам бы умыться и поспать… — Он покачал головой и подошел обратно к своей лошадке. — А мне пора. Если вы не против, я как-нибудь еще загляну.
— Против. Форель, я ведь даже спасибо вам вчера не сказала.
— Леди Алина, я же не ради спасибо помогал вам. Не нужно меня обижать попытками откупиться. — Он насупился.
— Разве отдых в тепле и хороший домашний ужин — это откуп? — спросила и сама для профилактики изобразив смертную обиду.
— Нет, это не откуп! — подтвердила мои слова подошедшая Яра.
— Сдавайтесь, рыцарь, их все равно не переспорить! — поддержала нас Мазька.
— Да неудобно как-то… — стушевался он под любопытным взглядом Яратаны.
— Очень удобно!
Окончательно решив устроить личную жизнь сестры своего дракона, я ухватила рыцаря под локоток и потащила в замок. Благо, что сопротивляться он не стал и молча пошел следом.
Мазари подцепила лошадку под уздцы, встав на задние лапы, и повела на конюшню. Я уже давно перестала удивляться способностям этого очаровательного существа. Все-таки ньяша — незаменимая помощница!
Хорошо, что кухня располагалась достаточно далеко от комнаты Редьярда и можно было не бояться, что он нас услышит.
Я усадила гостя за стол и принялась накрывать. Благо, со вчера еще оставалось достаточно овощного рагу и пирожков с черникой.
Яра поставила чайник на печь и, чтобы не крутиться у меня под руками, присоединилась к рыцарю.
— Форель, позвольте представить вам сестру моего мужа. Яратана, когда я выбралась из подземелья, сбежав от красного дракона, этот человек помог мне не умереть от холода, — представила их друг другу. Слегка нелепо, но никогда не умела знакомить людей.
— Очень приятно.
Драконица улыбнулась и протянула рыцарю руку для поцелуя. Нет, никогда не привыкну к этим обычаям. Конечно, в средневековье и в моем мире это было нормой, но для меня, современного человека, выглядит немного дико.
Впрочем, дальнейшие разговоры особо не нуждались в моем участии. Яра расспрашивала рыцаря о тех местах, откуда он прибыл, а он охотно рассказывал о широких полях, серебристых речушках и цветущих садах, где в невысоких одноэтажных домиках жили земледельцы.
Я приготовила ужин и, сославшись на усталость, оставила их наедине. Все равно Яра уговорила рыцаря погостить в замке хотя бы неделю.
Мы с Мазари решили, что она скажет Редьярду, мол, не смогла уйти, не смогла оставить его одного в таком болезном положении.
Ньяша отнесла хозяину обед, но он отказался от еды, еще и нагрубил ей. Тогда мы растолкли суп, превратив его в пюре, и Мазька пригрозила, что зальет еду в драконью глотку. Только тогда он кое-как согласился поесть.
Устав от грустных мыслей, я закрылась в одной из комнат и села коротать время до сна. Белая рубашка и клетчатая юбка... Люблю такой стиль одежды, вот его пошивом и занялась.
Первый блин комом, и юбка получилась по размеру не на меня, а на ньяшу. Вдоволь насмеявшись, принялась «портить» и остальную ткань, правда, на этот раз делала уже не на глаз, а при помощи нитки замеряя каждый элемент.
Надо было видеть выражения на лицах Яры и Фореля, когда они увидели «леди Алину» в привычном для меня самой амплуа. У нас с Мазари даже животы от смеха разболелись!
Глава 19
Редьярд
День превратился в настоящую пытку. Хотелось уснуть, чтобы забыться, но сон не шел. В голове клубились мысли. Они пульсировали в висках, отдаваясь тупой болью, заставляя лежать с закрытыми глазами или тупо смотреть в потолок.
Хотелось превратиться не в дракона, а в волка и, как только на небе покажется луна, запеть, завыть в бесчувственное серое небо, докричаться до звезд, чтобы они вернули мне возможность ходить, чтобы я мог догнать Алину и вернуть ее домой.
Казалось бы, мы так мало времени провели вместе, но рядом с ней я обрел смысл, обрел желание жить… И как бы это вульгарно ни звучало, полюбил эту девушку всем сердцем. Да, за столь короткий срок. Но как вспомню ее взгляд, когда прилетел забирать...
В юности, когда я увлекался рифмами, очень часто читал одного поэта. Он писал под именем «Вулф». И вот целый день в моем сознании волей-неволей крутился его стих:
Я бездумно поклялся навеки в любви,
Повстречавши однажды тебя у реки.
Попросил об услуге — уютном ночлеге,
И снежинку убрал с твоей нежной щеки.
Ты без страха в глаза мои посмотрела,
Улыбнулась украдкой, всему вопреки.
Я же знал, что мне уготована плаха,
Почему допустил, чтоб мы стали близки?
А когда первый снег отступил и растаял,
Развело нас по диким чужим городам.
Я любовь свою рядом с тобою оставил,
Хоть и клялся, божился: вовек не предам.
Ты любила меня горячо и сердечно,
Словно зимняя стужа вековые снега.
Ну а я променял так легко и беспечно
Твою нежность на другие совсем берега.
И тоска моя пусть совсем неуместна,
Я ушел от тебя далеко, навсегда.
Мне осталась теперь только волчая песня,
Я к тебе не вернусь уже никогда…*
__
*Стихотворение автора
__
— Редьярд, тебе надо поесть! — Голос сестры ворвался в сознание, как раскат грома.
Я повернулся к ней и тихо спросил:
— Она ушла?
Яра вздохнула и поставила поднос на край кровати.
— Ушла… — со вздохом констатировал я.
Тут даже слов не требовалось. Все и так предельно ясно. Я повел себя, как последняя скотина,
