уйти.
— Оливия…
— Оставь меня в покое! — кричу, отталкивая, попытавшегося обнять меня, мужа. — Не прикасайся ко мне!
Во взгляде мужа мелькает боль, но сейчас я и хочу сделать ему больно.
— Детка, послушай…
— Нет!
С одним этим словом позволяю всей боли, которую ощущаю сама, просочиться наружу.
Мне больно. Очень больно.
Дэйн что-то скрывает от меня и продолжает защищать эту чертову женщину! Не меня, свою жену, а гребаную бывшую подстилку! А нужна ли я ему вообще? Может он со мной только из-за власти? Или потому что обязан жизнью отцу? А может ему до сих пор нравится эта рыжая тварь?
Не знаю. И не хочу знать.
Пусть он теперь занимается диким, безбашенным сексом со своей бывшей.
А мне нужно время, чтобы понять, как жить дальше.
Глава 21
Валяюсь в постели Сэма, как последняя дура, предаваясь жалости к себе. Понимаю, что глупо. Я взрослая, разумная женщина. Королева в конце концов! Но прямо сейчас у меня нет сил, даже чтобы подняться с постели.
Вдруг, прерывая мои печальные мысли, в комнату врывается Дэйн.
— Мне нужна минута, — говорит он Сэму. Друг смотрит на меня, ожидая разрешения. Я киваю, и Сэм уходит, закрыв за собой дверь. Дэйн садится на кровать, задумчиво смотря в одну точку.
— Когда я впервые попал в замок, — говорит он. — Я сразу тебя заметил. Такая красивая. Как принцесса. С лицом ангела в ореоле длинных волос цвета золота. Такая милая и невинная, ты понятия не имела, что происходит за вашими стенами. Когда Эван упомянул, что хочет выдать тебя замуж за Финна, я понял, что просто не могу этого допустить.
Удивленно смотрю на мужа. Финн был пожилым мужчиной, лет сорока пяти. Он умер в прошлом году. Папа хотел, чтобы я вышла за него замуж? Он же был таким старым!
— Да-да, — продолжает Дэйн, глядя на меня. — По возрасту Финн скорее годился тебе в отцы. Выдавать тебя за старика мне казалось совершенно неправильным. Я знал, что твой отец суеверен, поэтому кое-что придумал. Пророчество. Согласно которому, ты должна выйти замуж, когда тебе исполнится двадцать один год. И твой первенец спасет человечество.
Я ахаю.
— Ты выдумал пророчество?
Он морщится.
— Ну, получается, что да.
У меня задергался глаз.
— Получается, ты спас меня от брака с этим старым пердуном, чтобы потом, спустя несколько лет, я выбрала тебя в мужья?!
— Иронично, не правда ли? — ухмыляется муж. — Спасая тебя от нежелательного брака, я сам определил свое будущее. Но ни о чем не жалею. Это просто доказывает, что ты предназначена мне судьбой.
— Почему раньше об этом не рассказывал?
Он пожимает плечами.
— Не знаю. Как-то к слову не приходилось. Я не собирался от тебя это скрывать. И уж точно не хотел причинить тебе боль.
И вдруг я вспоминаю о рыжей сучке.
— Джордан же знает, что ты женат, и все-равно пыталась тебя поцеловать! А ты ничего мне не сказал. Дэйн, как я могу тебе доверять, если ты мне ничего не рассказываешь?
— Я просто не хотел тебя расстраивать, — вздыхает он. — Да, я облажался. Нужно было рассказать сразу же, как все произошло, но я этого не сделал. Оливия, мне противны ее прикосновения. Я много раз говорил ей, чтобы оставила меня в покое.
— Мне больно это слышать, — тихо говорю я. — Ты же знаешь, что мне не нравится ее «особое» к тебе отношение. И все равно продолжаешь за нее заступаться.
— Оливия, я на твоей стороне. Всегда. — Муж нежно гладит меня по щеке, автоматически тянусь за лаской. — Несмотря ни на что я не смог бы бросить Джордан в беде. Просто не позволила бы совесть. И я сразу дал ей понять, что женат. Оливия, я тобой одержим. Мне никто другой не нужен.
— Я не хочу беспокоиться о том, чем ты занимаешься, пока меня нет рядом. Без доверия нет семьи.
Он сглатывает.
— Согласен. Джордан мне совершенно безразлична, наверное, поэтому меня и не особо беспокоили ее недвусмысленные намеки. Но если бы кто-нибудь пытался клеится к тебе, я вполне мог бы его убить. Так что, я тебя понимаю.
— Меня бесит эта рыжая посягательница на чужих мужей! И это хреново, потому что теперь она часть нашей общины, — говорю я, прикрыв глаза ладонью. — Своими выходками она показывает, что совершенно меня не уважает!
Муж нежно гладит меня по ноге.
— Детка, перестань злиться.
— Я останусь здесь на ночь, — объявляю я. — Хочу побыть одна.
— Иными словами, просто хочешь оказаться от меня подальше, — сухо уточняет Дэйн. — Моя мама всегда говорила, что супруги не должны ложиться спать не помирившись. Да и вообще, я просто не хочу спать без тебя.
Дэйн редко вспоминает о своих родителях, удивлена, что сейчас он заговорил о матери. За все время нашей совместной жизни о его семье я узнала только, что они умерли в первую волну заражения.
— Дэйн…
— Разреши обнять тебя, — тихо просит он. — Пожалуйста.
Одно его «пожалуйста» — и злость и обида тают на глазах.
— Ладно, — шепчу я.
Муж, словно невесту, бережно несет меня на руках в нашу комнату и как клятву твердит:
— Я люблю тебя и только тебя. Вижу только тебя. Чувствую только тебя. Во всем этом гребаном мире для меня есть только ты.
— Дэйн…
— Оливия, у тебя нет причин для ревности, — говорит он. — Не думаю, что можно любить человека сильнее, чем я люблю тебя.
Вот и как можно долго на него сердиться?
— Я с ней разберусь, — решительно говорю я. — А ты не будешь вмешиваться.
Дэйн нежно целует меня в висок.
— Детка, ты все еще упускаешь главное: Джордан для меня значит ровно столько же, сколько и любая другая женщина из нашей общины. Защищать и оберегать их — моя обязанность. Но да, делай то, что считаешь нужным.
