брать или же даже забирать то, что хотел. Это было насилием. И в их случае это тоже было насилием с его стороны.
Николетта еще не знает о том, кем он был раньше, что ужасного он сотворил. Ни как волк, ни как зверь, ни как человек Райан часто не понимает, почему она даже не попыталась сбежать. Он мог бы почувствовать это, если бы она захотела, но она не хотела. Или все-таки не могла из-за того, что он ей угрожал? Он не мог знать наверняка, что Ника об этом думала, что она думала о нем… А даже если бы Райан и знал, она не могла быть объективной. Девушка не знала, кто он… она почти ничего о нем не знала. "Сейчас узнает", — возникает опасение в его голове, по спине пробегает холодный страх.
Голубоглазый собирает все свои силы, провоцируя обратное превращение. Под влиянием луны это почти невозможно, но он должен сделать это. Не только ради неё, но и ради самого себя. Он напрягается настолько сильно, что на какое-то время в глазах мутнеет, а голова разрывается от острой боли. Сопротивляться полнолунию почти тоже, что ломать себе кости и при этом биться в лихорадке. Температура тела достигает своей точки кипения, кости издают треск, от которого сводят зубы. Этого все равно не хватает, чтобы приобрести нормальный человеческий вид.
22 Глава
Николетта медленно приоткрыла дверь, ведущую в комнатку на втором этаже. Комнату частично освещал лунный свет, просвечивающийся через окно в старой деревянной раме. Здесь царил хаос: повсюду лежали коробки, набитые хламом; валялись старые вещи. А в углу в футболке с разодранным рукавом и странно обтянутых джинсах к ней спиной сидел Райан. Девушка слегка вгляделась в темноту, подмечая, как неестественно выглядят его черные волосы, осторожно позвала:
— Райан?
— Уходи отсюда… — выдал тот низким, будто бы вымученным голосом.
Даже не осознавая того, зачем пришла, рыжеволосая понимала, что ей нужно остаться сейчас рядом с ним. Да, он совершил ошибку, поранил Кайла, но вместе они смогут все исправить и она…
— Я не уйду, — довольно уверенно выдала девушка, захлопывая за собой дверь.
— Это плохо, — выдавил из себя оборотень, затем встал, медленно повернулся в её сторону, добавил, — очень плохо.
— Хочешь увидеть меня таким?
Она не нашла, что ответить, наблюдая то, как лунное свечение падает на половину его лица, в особенности на торчащие на голове темные уши, выступающие изо рта клыки и ярко-голубые глаза. Поначалу Николь даже не испугалась, пытаясь разглядеть в его новом образе каждую мелочь и наблюдая за тем, как под его кожей бьются в ритме сердца проступившие под ней вены. Будто бы зная это с самого начала, та сделала шаг ему навстречу, чувствуя, как оборотень насторожился и сжал кулаки.
— Не подходи ближе. Тебе нужно бежать, — резко произнес брюнет, делая шаг назад. Но в этот раз его она не послушалась.
— Я не могу… — тихо выдала Ника. В её голосе чувствовалась нотка страха.
— Твою мать… — в сердцах выдохнул Райнхард, его уже начинало потряхивать от долгого пребывания в человеческой форме. — Могу я узнать, почему!?
— Если я убегу сейчас, то буду делать это всегда… я хочу помочь тебе, я…
— Ты ничем не можешь мне помочь, Никки. Никто не может, — в висках у него уже начинало стучать, на руках вместо ногтей появились когти. — Поэтому уходи.
Рыжеволосая сделала еще один настойчивый шаг вперед и извиняясь покачала головой:
— Я не уйду.
— Николетта, пожалуйста… — брюнет тут же оскалился, когда она сделала шаг навстречу. — …я прошу тебя, уходи.
Он редко у неё что-то просил, потому на мгновенье девушка засомневалась.
— Почему ты хочешь, чтобы я ушла?
— Потому что я не хочу сделать тебе больно…
Этот аргумент из его уст прозвучал искренне, и Оулдридж уже почти развернулась, как он резко осел на пол, издавая непонятные крики, больше похожие на рычания, и без остановки повторяя слово "Беги". Она застыла лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы волк взял над Райаном вверх и он обратился прямо на её глазах.
Николетта столкнулась лицом к лицу с тем волком, что уже несколько недель являлся ей в кошмарах. И из этих кошмаров её всегда спасал Райнхард. Райнхард, которым им и оказался.
Нет, на подсознательном уровне она догадывалась об этом, но не могла честно признаться себе в том, что полюбила такого, как он. А такого это какого? Оборотня? Насильника? Человека? Николь почти ничего о нём не знала. Могла ли она утверждать, что любит его? Могла ли она любить его таким, какой он есть?
Волк прервал её размышление коротким воем. Их глаза встретились, и, секунду сомневаясь, волк рванул в её сторону. Девушку, как и в первую их встречу, охватил страх. Страх того, что произошедшее в прошлое полнолуние может повториться. В голове тут же всплыли образы того, что Ника хотела бы никогда не вспоминать. Девушка не хотела, чтобы это повторилось. Не хотела переживать ту же боль, что и прежде. Не хотела знать, что человек, да пусть даже оборотень, к которому она так привязалась, способен сделать с ней такое. Она не сможет пережить это во второй раз.
— Райан, нет!
