Я едва челюсть подобрала, потому что мне вдруг стало все понятно: и стихшая музыка, и взгляды, и поклоны, предназначенные вовсе не Ману, а мне. Я стою, хлопаю ресницами, и не могу собраться мыслями. Переварить всю информацию. В меня все это не помещается.
– Это что, действительно, свадьба? – спрашиваю хрипло.
– Для нас – да, – радостно отвечает Мишель, мило краснея и прижимаясь к вервольфу. – Племя Зена долгое время было изгоями, сегодня они воссоединились с остальными, и нам, как истинной паре, предложили пройти обряд и получить благословение Предков.
– Ты веришь в Предков? – приподнимаю бровь.
– После того, что я вчера увидела? Конечно! В Предков и в вас с Рамоном. Это было так круто!
– А Хантер с Алишей?
– Мы тоже согласились, – кивает Хантер. – Упустить возможность поучаствовать в древнем таинстве? Никогда! Правда, это будет уже наша третья свадьба с Али. Я буду твоим согласно всем религиям в мире.
– Ты и так мой! – ревниво заметила подруга.
Хантер ей что-то отвечает, но я уже не слушаю. Они все согласились, а меня кто-то спросил? Я тут вообще ничего не решаю, что ли? И где вообще Рамон?
Я оглядываюсь, но нигде его не вижу, отчего злюсь сильнее. Таинство! И он молчал. И Ману молчала. И все тут молчуны те еще! Не найдя Рамона в толпе, закрываю глаза и обращаюсь к нашей связи. Так я найду его быстрее всего. Получается легко, будто внутри активируется навигатор, подсказывающий куда мне идти. Внутренний компас ведет меня ко входу в главную пирамиду, по темному коридору, выныривает в одной из комнат-ячеек, похожую на ту, в которой вчера жрицы собирали меня для ритуала.
Здесь так же красиво: ярко-горящие факелы, на лианах распустились разноцветные гигантские колокольчики, каменные скамейки по обе стороны от стен. Вот как раз на одной из скамеек разместился мой истинный с малышкой на руках. Весь в белом, и Сара тоже завернута в белый платок. Это тоже было красиво и мило. Было бы, если бы рядом с Рамоном, тоже в белом, не сидела жрица.
Я уже видела ее вчера, она была в числе тех, кто остался помогать ему после того, как я излечила его с помощью магии. Длинноногая – она сидела, закинув ногу на ногу и обнажив половину бедра, красивая, с шоколадной кожей и с цепким взглядом, который она бросила на меня из-под ресниц. Наглая, потому что даже не поднялась при моем появлении, как склонилась над моей Сарой, едва ли не прижавшись к Рамону, так и не пошевелилась. Хотя прекрасно знала, кто я.
У такого поведения могло быть только одно объяснение: это та самая жрица, что спала его. И она, видимо, считает, что имеет на него права.
Я сжала зубы от досады, от досады и раздражения на жрицу и Рамона. Хотя нет, на него я попросту разозлилась! Как он может держать Сару на руках и при этом… при этом флиртовать с другой женщиной? Как?!
Поднявшаяся внутри волна ярости, кажется, готова была смести все на своем пути. Моя, моей волчицы – наша общая. Чтобы кто-то посягнул на нашего истинного? Да никогда! Мы еще не определились, не дали ему ответ, а он что? Уже другую окучивает? Р-р-р!
Во мне вспыхнуло огромное желание если не покусать ее, то вцепиться ей в волосы. По-дикарски. Только улюлюканье Сары меня останавливало. Почувствовав меня, доченька потянула ко мне ручки. Это немного уняло мою жажду крови жрицы и неверного истинного.
– А вот и ты! – Я подошла, перехватила кроху у Рамона, заглянула в довольное личико. Я уже успела выучить каждую черточку, и, к моей досаде, Сара была маленькой отцовской копией. Как я собираюсь забывать его, если рядом будет живое напоминание о нем? – Маленький сладкий волчонок.
Мамочка не будет при тебе злиться или расстраиваться. По крайней мере, очень сильно постарается.
Рамон поднялся, и жрица, как к нему приклеенная, тоже. По ее лицу я читала, что красавица недовольна моим появлением.
– Не отвлекайтесь от своих дел, – кивнула я на них. – Я тут ради малышки. Больше не забирай у меня Сару. Она моя дочь.
– Наша, – поправляет Рамон с улыбкой. И чему он улыбается? Главное – кому. Мне или своей наглой жрице? – Уже уходишь? А как же поговорить по душам? Закончить разговоры?
– Вижу, тебе есть с кем поговорить.
Жрица ловит мой издевательский взгляд и хмурится.
– Наила не знает языков большой земли.
– Какая жалость! Или наоборот – удача? Язык жестов никто не отменял.
– Или язык тела, – подлил масла в огонь этот смертник.
– Осторожно, – рыкнула я. – Судя по ее одежде, она сегодня тоже встретила своего истинного.
– Наила его давно встретила. Даже родила ему пятерых детей.
Сказать, что у меня глаза стали большими, значит, ничего не сказать, а брови поползли вверх.
– Тогда почему она в белых одеждах?
– Это вопрос к ней, – пожимает плечами Рамон.
– Вот и спрашивай, – сердито заявляю я и намереваюсь уйти. Вот только он перехватывает меня за локоть.
– Не надоело бегать, Венера?
Ярость начинает ворочаться во мне по-новой, я уже натурально готова на него рычать. Если бы не Сара на руках, давно бы уже рычала.
– А знаешь, что? – интересуюсь зло. – Надоело! Почему я должна уходить? Мне здесь нравится. – В подтверждение своих слов, подхожу к скамье и сажусь на нее. – Пусть она уходит. Или уходите вместе.
Я вкладываю вызов в свой взгляд, но Рамону, кажется, на это все равно, он поворачивается к жрице и говорит с ней на местном. Ну как говорит? Это скорее пара слов, но, судя по лицу жрицы, для нее неприятных. Она явно злится, выдает что-то эмоциональное в ответ и уходит. А Рамон… Я не могу поверить своим глазам, но он поворачивается ко мне и смеется!
Если и можно сильнее сбить меня с толку, то это только что произошло.
– Ты после волшебного спасения умом слегка тронулся? – интересуюсь у откровенно веселящегося волка.
– Женщины, – качает он головой. – Неверный истинный? В чем моя неверность, nena? В том, что на меня посмотрела жрица?
– Ты мои мысли читаешь?!
– Только когда ты их так откровенно транслируешь.
– Ничего я не транслировала.
Он присаживается рядом со мной, а я отворачиваюсь в другую сторону, к стене, и чтобы его не видеть. Мы молчим. Долго. Но я по-прежнему злюсь. И тут меня просто берут и притягивают спиной к себе.
– Что ты делаешь?
– Обнимаю своих девочек, что непонятного?
Я пытаюсь отстраниться, но дочь решает начать мелко хныкать. Я останавливаюсь – перестает. Ей
