нравятся папины обнимашки. А мне нет!
– Меня не интересуют твои отношения с другими женщинами.
– Нет никаких женщин. Мы теперь истинная пара.
– И что? Вот у жрицы пять детей, а она тут, рядом с тобой.
– Наила спасла меня, когда я пострадал от взрыва, и я ей за это благодарен. Но не более того. К тому же, здесь она не ради меня, а ради тебя.
– Что? – я даже поворачиваюсь к нему, считая, что ослышалась. – Зачем ей приходить ради меня?
– Затем, что она дочь и преемница Ману. А ты вчера призвала магию предков и вполне можешь стать новой верховной жрицей джайо.
Мне хочется рассмеяться, но Рамон даже не улыбается. Кажется, он предельно серьезен.
– Ты не шутишь? – переспрашиваю я.
– Нет. Обычно жрицами становятся нерены, но если предки благословили волчицу, то можно сделать и исключение. Кто же станет спорить с богами?
– Но мне это не нужно. Я хочу вернуться в Легорию, с Сарой. Мне не нужны какие-то острова. – Следующая мысль вовсе заставляет меня похолодеть: – Они меня вообще отпустят?
– Благословленную богами? – приподнимает бровь Рамон. – Тебе можно все, что угодно. Тем более теперь у нас среди аборигенов есть друзья.
Это немного успокаивает. Волчице в клетке живется плохо, даже если это целый архипелаг, а ее чтят как жрицу. Я – жрица? Ману шутит. Даже если предки дали мне силу, то только на одну ночь и для спасения Рамона. Мне этого достаточно.
– Значит, Легория? – Голос Рамона выдергивает меня из мыслей, и я вскидываю глаза, теряюсь под его пытливым взглядом.
– Там мой дом.
– С не самым приятным климатом, но что-то в Легории есть. Леса, реки, горы, опять же. Только дом купим поближе к морю и подальше от Экротов.
Я широко распахиваю глаза:
– Ты же не собираешься ехать со мной?
– Почему нет?
– Потому что ты живешь на тропическом острове.
– Нет.
– Нет?!
– Когда я был верховным старейшиной, то приходилось мотаться по всему миру. Не скажу, что часто бывал в Легории, Нельское княжество или Вилемия мне всегда нравились больше. На острове сначала жила Мишель, а потом я решил, что он идеален для моего малыша и его матери.
– То есть ты прилетал туда из-за меня? – может, я и общаюсь сейчас вопросами, но мне важно все уточнить.
Рамон тихо смеется. Что-то он в последнее время подозрительно много веселится. То ходил с мордой кирпичом, а здесь такой расслабленный.
– Я там жил из-за тебя, Венера, – он нежно касается головки Сары и поглаживает темный пушок, – и из-за нее. Я хотел, чтобы там был дом для нее.
Я закрываю глаза и представляю, как бы классно было жить на тех островах, растить там Сару. Стать семьей. Мечта такая сладкая, и она так близко. Картинка тает, сменяясь другой: змеями в моей постели, а затем лицом Рамона, закрывающего меня от пуль.
– Меня там чуть не убили, – напоминаю я беззлобно. Я говорю это для того, чтобы его уязвить, просто как факт, но улыбка Рамона все равно тает.
– Альма больше не сможет никому причинить вреда. Никогда.
Он говорит это так уверенно, что сомнений в том, что аборигены разобрались с зарвавшейся волчицей, нет.
– Она мертва?
– Нет, – качает головой Рамон. – Пока жива. На сегодняшнем празднике решится ее судьба.
– Хорошо. Но, Рамон, есть и другие. Например, Волчий Союз…
– Nena. – Он тянет меня на себя, притягивая ближе, и эта близость отзывается во всем моем теле приятными мурашками. Вроде не должно быть этих мурашек, но они есть. – Позволь мне во всем этом разобраться. Решить все с Волчьим Союзом, с моим братом, с джайо. Я ради вас с Сарой готов хоть со всем миром разобраться.
Это из-за Сары? Конечно, из-за Сары.
– Я не буду препятствовать вашим встречам. По праздникам или в любой день.
– Женщина, не нужны мне встречи по праздникам! – рычит Рамон, заключив мое лицо в ладонях. – Я хочу семью. Хочу тебя. Хочу, чтобы мы спали в одной постели, согревали друг друга днем и ночью. Хочу сына или еще одну дочку – для истинных пар нет ничего невозможного. Хочу, чтобы ты мне улыбалась, моя волчица. Ты спасла меня не вчера, а гораздо раньше. В нашу первую встречу, когда пошла за мной в том отеле. Жаль, я слишком поздно это понял. Что ты мой божественный подарок. Не дочь была подарком предков, а ты, Венера.
Его признание проникает в самую глубину моей души. Мне даже нечего на это сказать. Я открываю рот и закрываю.
– Я не знаю…
– Ты спасла меня. Спасла, а могла не спасать.
– Не могла, – мотаю я головой.
– Доверься мне, – просит Рамон. – Доверься, как доверилась в ту ночь. Когда не знала, кто я, но точно знала, что я твой истинный. Доверься, – последнее слово он выдыхает как мантру, как заклинание, прямо мне в губы. Еще немного, и мы соприкоснемся, наши губы столкнутся, и я со всхлипом сдаюсь. Надоело сомневаться. Он прав, я же все равно уже решила, когда спасла его. Я сейчас пытаюсь все решить разумом, а надо сердцем. А что сердце? Оно хочет быть с Рамоном. Я хочу быть с Рамоном. Поэтому я подаюсь вперед, преодолевая это расстояние, целую его первой. Что, впрочем, не мешает Рамону тут же перехватить контроль, сминая мои губы в глубоком, чувственном поцелуе, когда наши языки танцуют бешеный дикарский танец.
– У-у-у, – напоминает о себе Сара. Не надо меня зажимать, родители! Нависать тут надо мной.
– Прости, малышка, – говорю я, успокаивая ее. – Мы о тебе не забыли.
– Мы? – хитро прищуривается Рамон, окидывая меня жарким жадным взглядом.
– Мы, – подтверждаю я с улыбкой.
– Тогда может «мы» сможем немного побыть наедине?
Он кивает на Сару, и до меня доходит, о чем он спрашивает.
– Нет, – качаю головой. – На кого я ее оставлю?
– На Алишу или Ману.
– Ты еще Хантера предложи. Ману слепая, а Алиша не знает, что делать с детьми.
– Я тоже не знал до этого дня, но тем не менее справился.
– Только Ману ее и доверю, – соглашаюсь я. Рамон забирает у меня Сару и, попросив подождать здесь, уносит.
Я успеваю засомневаться и десять раз передумать, даже, не выдержав, отправляюсь за ним, но Рамон перехватывает меня в коридоре. Он прижимает меня к стене и целует так, словно изголодался по мне. Может, так и есть. Я совершенно точно изголодалась по нему.
– Непослушная девочка, – выдыхает он, а я вздрагиваю от чувствительного шлепка по правой ягодице.
– Ты
